Сенедра завизжала, и рука Гариона потянулась за мечом, но Сади его опередил. Он стегнул испуганного коня и поскакал прямо на громадного пса. Зверь бросился на всадника, но Сади бросил ему в морду щепотку цветного порошка, похожего по виду на грубо помолотую муку.

Пес потряс головой, продолжая устрашающе рычать. И вдруг завыл до странности человеческим голосом. Глаза его расширились от ужаса. Затем он начал отчаянно махать лапами в воздухе, съежившись и жалобно скуля. И так же внезапно, как выскочил из кустов, повернулся и с визгом уполз обратно.

– Что ты с ним сделал? – спросил Шелк.

Узкое лицо Сади озарила улыбка.

– Когда достопочтенный Бельгарат рассказал мне о псах Торака, я принял некоторые меры предосторожности, – ответил он, прислушиваясь к истошным воплям огромной собаки, отдалявшимся от них на все большее расстояние.

– Это был яд?

– Нет. Это недостойно человека – убивать собаку, если в этом нет необходимости. Пес просто вдохнул немного порошка, который я бросил ему в морду. И ему стали мерещиться всякие несуразные вещи – очень несуразные. – Он снова улыбнулся. – Однажды я видел корову, которая случайно понюхала цветок, из которого приготавливается это снадобье. После этого она попыталась взобраться на дерево. – Он оглянулся на Бельгарата. – Надеюсь, вы не рассердились на меня за то, что я поступил так, не посоветовавшись с вами, почтеннейший, но вы сами сказали, что ваше волшебство может насторожить тех, кто находится поблизости. А я должен был действовать быстро, чтобы избавить вас от необходимости применять его.

– Ты все сделал правильно, Сади, – ответил Бельгарат. – Не помню, говорил ли я тебе раньше, что ты очень разносторонне образован.

– Просто я изучаю фармакологию. И я обнаружил, что почти для каждой ситуации есть подходящее лекарственное средство.

– Этот пес не сообщит своей своре о нас? – спросил Дарник, озабоченно оглядываясь по сторонам.

– В ближайшие несколько дней – нет, – хихикнул Сади и стряхнул с рук остатки порошка, держа их как можно дальше от лица.

Они медленно ехали по поросшей сорняками дороге, проходившей по дну ущелья. Черные деревья простирали к ним свои высохшие ветви, делая мрачный пейзаж еще более унылым. Где-то в лесу рыскали псы Торака, издалека доносился их лай. Над ними, громко каркая, с ветки на ветку перескакивали черные как сажа вороны.

– Здесь очень неспокойно, – пробормотала Бархотка.

– А вот это прекрасно дополняет картину, – заметил Сади, показывая на огромного стервятника, сидящего на засохшей ветке кустарника, выросшего на верху ущелья.

– Мы уже близко подошли к Ашабе. Ты теперь не могла бы сказать, здесь ли еще Зандрамас? – спросил Гарион у Польгары.

– Можно попытаться, – ответила она. – Но от этого возникнет шум.

– Если мой правнук действительно в Ашабе, – сказал Бельгарат, – мне плевать на шум. Я камня на камне не оставлю от города, чтобы найти его.

В порыве благодарности Сенедра, подъехав к старику, наклонилась и крепко обняла его.

– Ах, Бельгарат, – сказала она. – Я люблю тебя. – И она спрятала лицо у него на плече.

– Что ты? – удивленно спросил он.

Она подняла голову.В глазах ее стояли слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, она игриво взглянула на него.

– Ты лучший мужчина на свете, – сказала она ему. – Я бы даже не задумалась, не бросить ли мне Гариона ради тебя, – добавила она, – если бы не твои двенадцать тысяч лет.

– Семь, – машинально поправил тот.

Сенедра улыбнулась странной печальной улыбкой в знак того, что одержала наконец победу в этой затянувшейся борьбе, победу, не имевшую для нее теперь значения.

– Не важно, – вздохнула она.

И тогда Бельгарат сделал то, что абсолютно не вязалось с его характером: заключил ее в объятия и нежно поцеловал.

– Мое дорогое дитя, – произнес он дрогнувшим голосом. Затем обернулся к Польгаре. – Как это мы раньше без нее жили? – спросил он.

По глазам Польгары трудно было понять, о чем она думает.

– Не знаю, отец, – ответила она. – Право, не знаю.

Когда они выбрались наверх, Сади слез с лошади и посыпал низкий кустарник, росший посередине дороги, своим порошком.

– На всякий случай, – объяснил он, снова садясь в седло.

Перед ними открылось лежащее под темным небом плато, поросшее лесом. Ветер, все усиливаясь, играл их плащами. Дорога, ведущая к северу, была едва различима. Где-то далеко все еще слышался лай псов Торака, но к отряду они не приближались.

Как и раньше, Шелк и Фельдегаст ехали впереди, на случай возможной опасности. Гарион со шлемом на голове и копьем в стремени по-прежнему возглавлял отряд. Свернув за крутой поворот, он увидел впереди Шелка и жонглера. Они слезли с лошадей и спрятались за кустами. Шелк резко обернулся и жестом приказал Гариону ехать обратно. Гарион тут же передал сигнал остальным и шаг за шагом увел своего серого жеребца обратно за поворот. Он спешился, прислонил копье к дереву и снял шлем.

– В чем дело? – спросил Бельгарат, тоже соскакивая с коня.

– Не знаю, – ответил Гарион. – Шелк отослал нас назад.

– Пойдем посмотрим, – предложил старик.

Пригнувшись, они молча двинулись по направлению к остролицему человечку и жонглеру. Встретившись, они обменялись молчаливыми взглядами. Шелк приложил палец к губам – тихо. В полном молчании они раздвинули кустарник, росший на краю обрыва.

Перед ними простиралась дорога, по которой ехали всадники. С полсотни всадников, одетых в меховые куртки, с ржавыми шлемами на головах. В руках они держали гнутые выщербленные мечи. Колонну возглавляли офицеры, облаченные в кольчуги. Их шлемы, щиты и копья сверкали на солнце.

Все еще не произнеся ни слова, Гарион и его друзья смотрели, как это разношерстное воинство проехало мимо.

Когда они наконец скрылись из виду, Фельдегаст повернулся к Бельгарату.

– Это полностью подтверждает ваши подозрения, друг мой, – сказал он.

– Кто это был? – шепотом спросил Гарион.

– Те, что в мехах, – карандийцы, – ответил Фельдегаст. – А те, что в доспехах, – церковные гвардейцы. Как видите, это говорит о союзе между Урвоном и Менхом.

– Вы уверены, что эти карандийцы – люди Менха?

– Да, он полностью подчинил себе Катакор, поэтому вооруженные всадники могут быть только его людьми. Урвон и чандимы держат в подчинении гвардейцев и псов. Вчера мы видели карандийцев вместе с псами, что служит веским доказательством того, что этот альянс существует. А вот этот отряд – карандийские фанатики, сопровождаемые вооруженными гвардейцами. В этом нет никаких сомнений.

– Что этому дураку нужно? – пробормотал Бельгарат.

– Кому? – спросил Шелк.

– Урвону. Он занимался многими грязными делишками, но никогда не связывался с демонами.

– Может быть, потому, что Торак это запрещал, – предположил Фельдегаст. – А теперь, когда он умер, все запреты отпали. Демоны – могущественная сила в борьбе церкви и императорского трона.

– Ладно, – прервал его Бельгарат, – у нас сейчас нет времени для обсуждений. Надо сходить за остальными и ехать дальше.

Они переехали через дорогу, по которой только что проследовали карандийцы и гвардейцы, и снова вернулись на свою узкую тропу. Проехав несколько миль, они взобрались на вершину невысокого холма, оголенного пожаром. На дальнем конце плато, на фоне гряды поднимавшихся к небу остроконечных утесов, высилось огромное черное здание, похожее на гору. Оно было увенчано открытыми всем ветрам башнями и окружено зубчатой стеной, наполовину потонувшей в зелени деревьев.

– Ашаба, – коротко сказал Бельгарат, сурово глядя вперед.

– Я думал, что она разрушена, – удивленно протянул Шелк.

– Лишь отчасти, как я слышал, – ответил старик. – Верхние этажи непригодны для жилья, но нижний сохранился более или менее неповрежденным – по крайней мере, так говорят. Ветрам и дождям нужно длительное время, чтобы разрушить такое гигантское строение.

Старик подстегнул коня и спустился с холма. Отряд вслед за ним въехал в лес, где между деревьями гулял холодный ветер.