Нет, сказал себе Ким, это не гномъя архитектура. Он вспомнил Академию и уставившийся на него слепой глаз. Нет, так строил лишь один-единственный народ в Среднеземье: следуя законам природы, но ради собственных целей искажая их.

Темные эльфы.

С усилием Ким огляделся. Перед ним возвышалось нечто вроде колонны, заслоняя обзор. За ней, в круге на возвышении, потрескивал и играл голубоватый свет, который он уже заметил раньше. Он напомнил о призрачном свечении, которое Ким уже наблюдал над болотами в начале путешествия.

В помещении пахло как будто сырой шерстью, и кисловатый привкус раздражал язык.

На возвышении пребывал, сгорбившись, некто в черном. Он стоял спиной к наблюдателям, так что они не могли видеть лица, однако длинная черная мантия и гладкие черные волосы делали его вполне узнаваемым: это был темный эльф, которого они застали врасплох в библиотеке во время магического ритуала. Он, очевидно, и увлек их за собой сюда.

Сюда… или когда, прозвучало в сознании Кима. Он не смог бы сказать, подумал ли об этом, или мысль пришла к нему откуда-то извне.

Порыв ветра пронесся по залу, когда открылась дверь. Рука Фабиана потянулась к рукояти меча. Ким покачал головой, удерживая его от необдуманных действий.

В этот момент сквозь шелест и мерцание прозвучал голос. Но он принадлежал не фигуре на возвышении, а кому-то находящемуся дальше, за колонной.

– Атхар! Тхай но вессун.

Ким с детства интересовался языками, чтобы иметь возможность читать книги, находившиеся в доме его воспитателя, магистра Адриона. Однако в первый момент он не смог отнести эти слова ни к одному из знакомых ему диалектов. Затем он догадался: это язык эльфов, но той разновидности, которой он никогда не слышал.

– Отец! Приветствую вас.

– Сын. – Согбенный силуэт на возвышении выпрямился. Связка бумаг, которую темный эльф держал под мышкой, упала на пол. – Дорога была слишком долгой. Моих сил едва хватает и на меньшую.

– Вы нашли то, что искали, отец? – Голос звучал яростно, почти алчно.

– Да. И я видел его, сын. Человека с мечом. Он пойман во времени. Теперь ты должен выполнить свою часть задачи: чтобы он не родился.

– А хранитель кольца? Что с ним?

– Я призову его, когда настанет время. Так, как произошло, произойдет.

Было слышно шуршание бумаг, потом раздался звук тяжелых удаляющихся шагов. Голубое свечение погасло, и помещение погрузилось в темноту, рассеиваемую только бледным сиянием, проникавшим снаружи сквозь высокую остроконечную прорезь окна.

Ким и Фабиан помедлили еще некоторое время, прежде чем решились покинуть свое убежище. Ким со стоном присел на край возвышения. Фабиан растирал себе руки и ноги; на него тоже подействовало их стремительное путешествие, но без таких тяжких последствий, как у Кима.

– Ты понял, о чем они говорили? – спросил он. – Это звучало как эльфийский, но я не разобрал почти ни слова.

– Это один из вариантов эльфийского, – ответил Ким. – Так уже давным-давно не говорят. Во всяком случае в Среднеземье, – добавил он. – Я понял, по крайней мере, большую часть. Тот, который ожидал здесь, называл другого, вместе с которым мы сюда попали, отцом…

Фабиан беспокойно прошелся взад и вперед.

– Я знаю, – ответил он. – Это и я понял. И мне знаком этот голос. Я слышал его на поле битвы в Эльдерланде. Это Азантуль, полководец темных эльфов.

– Тогда тот, в библиотеке…

– Азратот, его отец, князь Теней.

Ким почувствовал себя бесконечно усталым. Его правая рука горела, будто в огне.

– Но я думал, что он давно мертв.

– Да, даже в этом мире. И эльфы живут не вечно, во всяком случае в Среднеземье. Он считался величайшим в мире магом, однако его колдовство лишило его сил, так что он, в конце концов, зачах. А некоторые говорят, что его убил собственный сын – Азантуль.

Фабиан снова возобновил свое бесцельное хождение из стороны в сторону.

– В любом случае он не должен быть здесь. Он не должен больше существовать, понимаешь?

Ким вздохнул.

– Я уже не знаю, что может быть, а что не может, – произнес он. – Однако мне известно одно, и это совсем скверно: у него кольцо власти.

– Что?

– Да, – подтвердил Ким, – кольцо власти. Я видел. И смотри, как оно на меня подействовало.

Он поднял правую руку. Она была красной, а пальцы – такими распухшими, что он едва мог ими шевелить. Его собственное кольцо так плотно охватило распухшую плоть, что снять его было невозможно.

– Надеюсь, это пройдет, – продолжал он. – Но я думаю, что и с ним должно было случиться что-либо подобное. Вероятно, поэтому он не стал разыскивать нас. Он был гораздо больше занят собой.

Фабиан поднял руку, на которой было кольцо, серебряное с зеленым камнем.

– А у меня все в порядке, – проговорил он удивленно. – Почему же все это оказало действие только на тебя? – Это прозвучало чуть-чуть обиженно, хотя Ким понимал, что это не так.

– У него есть кольцо, – повторил он. – Я видел.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил Фабиан. – Только что это за кольцо? Седьмое носишь ты. О трех мы знаем. Два на руках Владык гномов, как гласят легенды, но это охранные кольца, в их власти открывать и закрывать, связывать и разрешать – но не больше. Первое кольцо Высокого Эльфийского Князя? – Его пронзила дрожь. – Оно много лет считается пропавшим.

– Я думаю, первое кольцо в безопасности, – возразил Ким. – Я его тоже видел.

Фабиан искоса взглянул на него, однако ничего не сказал.

– Но какое же тогда это кольцо?

– Восьмое? – высказал предположение Ким. – То, о котором повествует притча из библиотеки магистра Кверибуса? Кольцо, которое никому не было дано?

Он соскользнул с края возвышения и встал на ноги.

– Нам нельзя здесь оставаться, – заявил он. – В любой момент кто-нибудь может войти, и что тогда?

Фабиан пожал плечами.

– В конце концов, имеется еще Изратор, – высказался он. – Это самое лучшее средство против темных эльфов!

Остатки голубоватого мерцания еще висели над круглым возвышением, где стоял темный эльф. На его поверхности были вырезаны некие знаки, которые уходили в вышину, и на потолке, где сходились своды, образовывали единое целое. Исполненный любопытства, Ким провел рукой по ним. Там, где его пальцы касались поверхности, вспыхивал голубой свет. Внезапно Ким понял, что напоминают ему знаки-рисунки.

Во времена учебы у него в руках однажды оказалась книга по астрономии, знаменитая «Liber Astrolabicum»[23] магистра Иордануса Клависа. Но вскоре он отложил ее в сторону. Речь там шла о гомо – и гетероцентрических сферах, об эпициклах, деферентах и циклах внутри эпициклов, об их совместном движении, зависимом от размера эксцентрика и аквиантов. Все было закодировано в бесконечном множестве диаграмм, таблиц, формул и доказательств, основанных на данных вычислений и бесчисленных наблюдений.

И все это только для того, чтобы понять кажущееся бессмысленным движение небесных тел, которые то двигаются по небу прямым путем, то возвращаются назад по своей собственной орбите или по эклиптике, таща за собой живописные шлейфы.

Перед математическим гением ученого Ким готов был снять шляпу, но понять все это до конца был не в силах. С другой стороны, он уже тогда спрашивал себя, почему Божественная Чета – или какое-то другое существо, создавшее мир во всем его совершенстве, – пришла к настолько сложной системе, что даже великие ученые должны прилагать громадные усилия, чтобы эти закономерности постичь. Обладая скромным разумом фолька, он полагал, что простое объяснение всегда лучше сложного, ибо если оно и не всегда правильнее, то всегда красивее.

Фольки, гордившиеся своей собственной системой летосчисления, определили год по посеву и урожаю, по летнему солнцестоянию и рождеству. А когда замечали, что их часы слишком противоречат космосу, тогда Совет Эльдерланда устанавливал дополнительный день в году, и все снова на некоторое время было в порядке.