Миновало четыре дня, и для Робелардо пробил час расплаты. На рассвете Джеймс и Мэтью явились вместе с остальными горожанами, чтобы стать свидетелями этого события. Увидев Элизабет, которая стояла на крыльце магазина рядом с Натаном, Джеймс стал проталкиваться в ее сторону.

Опечаленное лицо ее было бледно до синевы, и сколько Натан ни старался приободрить ее, то сжимая в своих ладонях ее холодные пальцы, то нежно обнимая за плечи, Элизабет каждый раз раздраженно отталкивала его прочь.

– Джеймс! – заметив его, взволнованно закричала она. – Что же это такое?! Как дети Божьи решаются на такое?!

Взяв ее руку в свои, Джеймс крепко сжал ее и, сколько бы Элизабет ни дергалась, не выпускал.

– Так все и должно было кончиться, и ничего уже не изменишь. Если боишься, позволь, я отведу тебя в магазин.

– Я отведу ее, – вмешался Натан.

– Нет-нет, – запротестовала Элизабет. Глубоко вздохнув, она постаралась обрести свое обычное хладнокровие. – Нет, он попросил меня быть, и я не уйду!

Скоро из ворот вывели Робелардо и сопроводили на специально сколоченный помост. Джеймсу показалось, что мексиканец, как всегда, спокоен – похоже, его ничуть не страшил ожидавший его конец. Толпа глухо зароптала, когда шериф Бродмен с помощником выполняли свою неприятную обязанность – помогали Робелардо подняться по лестнице и накидывали петлю ему на шею.

Взгляд Робелардо упал на Элизабет, и Джеймс почувствовал, как дрогнула ее рука, мгновенно став холодной как лед. Бандит улыбнулся и ободряюще кивнул ей, потом взгляд его упал на стоявшего рядом Джеймса. Заметив, что они держатся за руки, он вопросительно взглянул на Джеймса.

Джеймс снял шляпу и кивнул. Сейчас ему очень хотелось сказать ему спасибо. Он так и поступил: не сводя глаз с Робелардо, с признательностью склонил голову и почувствовал немалое облегчение, когда увидел, что тот все понял. Слабая улыбка искривила жесткие губы бандита, и морщины на лице его разгладились.

Под конец Робелардо перевел взгляд на угрюмо усмехнувшегося Мэтью.

– Тупой ублюдок, – громко пробормотал шериф, ничуть не заботясь о том, что его слышат. – Проклятый тупой ублюдок!

Само собой, Робелардо его не слышал, но было ясно, что он каким-то образом догадался. Вдруг он широко осклабился – блеснули белые, как сахар, зубы – и весело, беззаботно расхохотался. Никогда еще Джеймсу не приходилось видеть человека столь бесстрашного, как этот старый бандит, способного смеяться в глаза собственной смерти. Такое вряд ли забудешь.

Вызванный из миссии священник тихо что-то шепнул ему на ухо, потом отошел в сторону и принялся беззвучно молиться. Шериф Бродмен откинул люк, и через мгновение тело Робелардо рухнуло вниз.

– Будь я проклят! – вырвалось у Мэтью. В наступившей тишине слова эти прозвучали особенно громко. Джеймс положил руку ему на плечо, но брат, чертыхнувшись, стряхнул ее и ринулся прочь, расталкивая толпу и вполголоса проклиная глупость людей, которые сами не ведают, что творят, а заодно и весь этот идиотский мир.

Спустя неделю после казни Робелардо, в чудесный субботний полдень прихожане церкви собрались на ежегодный пикник. Событие это по популярности среди жителей Сан-та-Инес уступало разве что Дню благодарения, и сюда, к водопаду, стекался чуть ли не весь город. Натан привез Элизабет, а Джеймс – Мэгги. В первый раз за много недель их снова увидели вместе.

Несмотря на то что Натан пару раз порывался заговорить со старым другом, обе пары держались на расстоянии. Джеймс довольно приветливо поздоровался, вежливо сняв шляпу при виде Элизабет, но потом каждый раз, стоило лишь Натану приблизиться, брал Мэгги под руку и увлекал в сторону под благовидным предлогом. Совершенно сбитый с толку, Натан решил, что Джеймс до крайности озабочен предстоящим перегоном скота.

Вечером, когда в ветвях исполинских дубов загорелось множество разноцветных фонариков, отчего на поляне стало светло как днем, музыканты заняли свои места и заиграли веселую мелодию, а молодежь, разбившись на пары, закружилась в танце под задорные возгласы собравшихся. Заметив, что никто не обращает на них внимания, Джеймс увлек Мэгги в сторону, чтобы им никто не мешал.

– Не могу поверить, – хмыкнула она, – просто уму непостижимо, что ты попросил об этом меня!

– Не вздумай жаловаться – грозно предупредил ее Джеймс. – Ты мне кое-что должна!

Мэгги рассерженно фыркнула:

– Прекрати, Джим! Я ведь дала тебе слово, значит, сделаю! Неужели ты мне не веришь?

– Ха! – хмыкнул Джеймс. – Слушай, Мэгги Вудсен, главное – не дать ему тебя перехитрить. Пистолет не забыла?

– Нет, не волнуйся! Боже милостивый, Джим! Ну что ты за человек?! Словно ребенок, честное слово! Вечно что-нибудь выдумаешь! Почему бы тебе просто не подойти к ней, а?

– Будто сама не понимаешь! Чтобы завтра весь город только и говорил об этом, да? Подмочить ее репутацию? И потом, она запросто может захлопнуть дверь прямо у меня перед носом.

– Такая забота о ее репутации... Боже, как трогательно! – ехидно усмехнулась Мэгги. – О моей ты так не заботился!

Джеймс едва не расхохотался.

– О чем ты говоришь? Можно подумать, она у тебя была! А потом... знаешь, стоит мне только вспомнить, что ты сделала, так я вообще с трудом сдерживаюсь, чтобы не свернуть тебе шею! Скажи спасибо, что в результате я женился на Бет. Не то точно придушил бы тебя!

– Я готова. Ради всего святого, Джим, прекрати дергаться! Ты действуешь мне на нервы. Если рука у меня дрогнет и вместо тебя я пристрелю Ната, обещаю все выложить на суде! Одна я на виселицу не пойду, так и знай!

Джеймс вдруг побледнел как полотно.

– Господи Боже мой, неужели ты его зарядила?! Мэгги смерила его презрительным взглядом.

– Конечно! А что толку в пистолете, если он не заряжен?!

– Но, Мэгги!..

– О, прекрати молоть вздор! Я вовсе не собираюсь его убивать! Просто хочу задержать подольше, чтобы дать тебе благополучно убраться. А потом отвезу беднягу в Вудсен-Хиллз и накачаю виски, чтобы у него хватило сил перенести этот удар! Ну а теперь отцепись от меня! Ступай, разыщи свою крошку прежде, чем я...