— До свидания, — сказал он, удерживая её ладонь своими пальцами.

— Наверное, прощай, — тихо ответила она.

Она медленно побрела к своей машине. Её плечи содрогались от плача. Лобов долго смотрел вслед удаляющейся машине. Неприятное предчувствие надвигающейся беды заставило его вернуться в дом. Он отодвинул шкаф в комнате и засунул руку между стеной и шкафом. Нащупав тайник, он положил в него пистолет и задвинул шкаф.

В дом влетел Батон и прямо с порога закричал Лобову:

— Шеф, в лесу менты, их много.

— Далеко? — спросил его Лобов.

— Метров пятьсот до них, — произнёс Батон. — Что будем делать?

— Быстро садись в машину и гони отсюда, — произнёс Лобов. — Им нужен не ты, а я.

Батон выскочил из дома и бросился к машине. Через секунду-другую машина рванула с места и, словно стрела, помчалась в обратную от милиции сторону. Лобов остался один в доме. Он набросил на себя куртку и вышел во двор. Минут через пять он увидел металлические каски сотрудников милиции, которые дугой окружали его дом.

Лобов поднял руки и вышел на середину двора. Лобов не сразу узнал в сотруднике милиции, командовавшим отрядом, начальника городского отдела милиции Хромова, на голове которого поблёскивала металлическая каска, а на груди болтался явно большой для него бронежилет.

— На колени! — закричал Хромов. — Иначе буду стрелять!

Лобов послушно опустился на колени и протянул в его сторону руки. Он почувствовал, как на его руках щёлкнули наручники. Тут же сильный удар в лицо опрокинул его на землю. Рука Хромова моментально опухла от удара, а из разбитых костяшек кисти засочилась кровь. Лобов поднялся на ноги и, улыбаясь, посмотрел на Хромова.

— Ты только, видно, и можешь бить связанных людей, — презрительно произнёс Лобов. — А так, видно, слабо, сука ментовская.

Хромов вновь поднял руку, намереваясь ударить Лобова, но поймав на себе удивлённые взгляды сотрудников милиции, опустил руку.

— Давай, шагай, мы ещё с тобой поговорим в отделе, — произнёс он и, сняв с себя каску, направился в сторону подъезжавшей к дому автомашины.

Лобова затолкали в машину, которая развернулась во дворе заимки и поехала в сторону Елабуги.

Лобов сидел на заднем сиденье в милицейской автомашине, сжатый телами сотрудников милиции. Машину то и дело мотало на просёлочной дороге, и эти массивные тела периодически наваливались на него, вызывая боль в пояснице. Он попытался каким-то образом расширить своё жизненное пространство, но, получив сильный удар локтем в живот, смирился со столь незавидным своим положением.

— Интересно, куда меня везут, и что мне будут предъявлять? — подумал Лобов.

Наконец, машина, скрипя тормозами, остановилась около здания городского отдела милиции. Сотрудники милиции, вооружённые автоматами, вывели Лобова из автомашины, и повели его по уже знакомому ему коридору. Он вошёл в камеру и, остановившись у порога, поприветствовал сидельцев.

— А ты откуда здесь такой сладкий? — произнёс один из арестантов и шаркающей походкой направился в сторону Лобова. — Мне кажется, что тебе уже ни к чему такая модная куртка.

Он схватил Лобова за рукав куртки и стал предпринимать попытку снять её с Лобова. Лобов сильным коротким ударом правой руки ударил его в кончик острого носа. Мужчина, взмахнув руками, упал на бетонный пол. Из разбитого носа ручьями хлынула кровь.

— Ну, кто ещё хочет поносить мою куртку? — спросил он, окинув недобрым взглядом сидевших за столом арестантов. — Ну, давай, давай, подходи. Я быстро одену вас в деревянные макинтоши. Я думаю, для вас будет достаточно, если я вам скажу, что моя фамилия Лобов.

Все с любопытством посмотрели на него. Наверное, в Елабуге не было ни одного человека, который бы не слышал этой фамилии. Он подошёл к шконке и скинул с неё чьи-то вещи. Сняв с себя куртку, он расстелил её на крашеные доски и лёг.

— Слушай, Анатолий Фомич, тебя-то за что закрыли эти гады? — спросил его один из арестантов. — Ты же козырной человек в городе.

— Я здесь на экскурсии, — улыбаясь, сказал он. — Скоро поеду, наверное, в Казань, там посмотрю, как живут арестанты.

Всем понравилась его шутка, и многие из арестантов заулыбались, представляя Лобова, таким образом, изучавшего жизнь арестантов.

Дверь камеры открылась, и дежурный по ИВС вызвал Лобова на допрос.

Лобов вошёл в кабинет, подталкиваемый сзади работником милиции. В кабинете сидел за столом следователь городской прокуратуры Евгений Иванович Гришин. Увидев вошедшего в кабинет Лобова, он заулыбался, словно был рад увидеть своего старого доброго друга.

— Давайте, Лобов, проходите, — произнёс он с радостью. — Давно мы с Вами не беседовали.

— Вы правы, Евгений Иванович, давно, — ответил Лобов. — Если мне память не изменяет, около двух лет, наверное.

Лобов присел на предложенный следователем стул и внимательно посмотрел на Гришина.

— Ну что, Лобов? Приступим к делу.

Гришин придвинул к себе чистый бланк протокола и начал его заполнять. Он задал несколько формальных вопросов, а затем, отложив шариковую ручку, спросил Лобова напрямую.

— Скажите, Анатолий Фомич, это Вы дали команду на уничтожение депутата Государственного Совета республики Шигапова Анаса Ильясовича?

Лобов вскинул на Гришина глаза и спокойно произнёс:

— У меня с Шигаповым были довольно простые взаимоотношения, он не любил меня, а я — его. Раньше я работал с этим человеком и сделал достаточно много для процветания и его предприятий. Ему не нравилось, что я поднялся без его помощи, и скажу, не скрывая, что он мне неоднократно угрожал, что сделает всё, чтобы ликвидировать мой бизнес в городе. Однако эти разногласия не могли сильно отразиться на моём бизнесе, и поэтому у меня не было никаких оснований убивать его.

Гришин записал показания Лобова и снова задал ему вопрос:

— Скажите, кому из сотрудников Вашего предприятия Вы поручили совершить убийство Шигапова?

— Евгений Иванович, Вы словно не слышите меня. Я никогда и никого не просил убивать Шигапова. Пусть человек, совершивший это, скажет мне это прямо в лицо. Я хотел бы посмотреть в его глаза и спросить, кто нанял его для того, чтобы опорочить моё честное имя.

— Погодите, Лобов. Придёт время, и мы проведём с Вами очную ставку. А сейчас Вы мне скажите, где Ваш сотрудник Пухов?

— Вы знаете, Пухов последнее время стал сильно увлекаться наркотиками, и я его освободил от выполнения обязанностей ещё на той неделе.

— Погодите, погодите, Анатолий Фомич, Вы говорите, что освободили его от служебных обязанностей, однако Ваши сослуживцы говорили, что он каждый день приходил на работу.

— Ну и что, Евгений Иванович? У него все друзья работали у меня в офисе, и ничего удивительного нет, если он целыми днями толкался у меня в офисе. Не выгонять же мне его было?

— Вот Вы сейчас мне сказали, что он каждый день приходил к Вам в офис. Вы же не будете отрицать, что Вы встречались с ним, разговаривали?

— А зачем мне отрицать очевидную истину? Да, я с ним встречался и разговаривал. Разве это преступление?

Следователь ещё что-то хотел спросить, но в это время дверь открылась, и в кабинет вошёл начальник милиции Хромов.

— Ну что, Фомич, приплыл? — сказал он. — Если бы не приказ министра, я бы тебя здесь просто растоптал бы.

Он что-то сказал следователю и, снова взглянув на Лобова, произнёс:

— Сейчас поедешь в Казань, на Чёрное озеро. Там тебя быстро поставят на место. Жалко, что смертную казнь отменили, а то бы сам привёл в исполнение в отношении тебя.

— Это хорошо, что Бог с таких быков, как ты, рога посшибал. А то бы тебе, Хромов сложно было бы проходить в двери, рога бы мешали.

— Что ты сказал? — произнёс Хромов и схватил Лобова за грудки. — Ты на что намекаешь, падаль?

Лобов улыбнулся и, освободив ворот куртки от цепких рук Хромова, сел на стул.