За два дня до выезда в Елабугу мне позвонил заместитель начальника по оперативной работе следственного изолятора Цветаев.

— Как дела? — поинтересовался он у меня. — Жив ещё?

— Ну, у тебя и шуточки, товарищ Цветаев, — сказал я. — Столько лет я знаю тебя и никогда не могу отгадать, шутишь ты или нет.

— Виктор, вчера поднял человечка из-под Лобова, интересную историю рассказывает. Говорит, что Лобов через уголовников вышел на кого-то из людей в Казани и пообещал заплатить им большие деньги, если они завалят тебя до его суда.

— Скажи, Цветаев, это серьёзно или так, сквозняк? Он ведь и раньше обещал со мной разобраться, помнишь, ты сам мне об этом говорил?

— Мне трудно судить об этом. Источник считает, что Лобов принял это решение вполне обдуманно, и, по-моему, есть все основания считать, что это достаточно серьёзно. Кстати, мы перехватили адресованную ему записку с воли от его ребят из Елабуги. Те тоже хотят завалить всех вас при въезде в Елабугу. Лобов сейчас хочет признаться ещё в совершении ряда убийств. В частности, убийства Стилета и шурина он намерен повесить на покойного Пуха и Гаранина. Они считают, что ты обязательно на это поведёшься и сам приедешь в Елабугу. Там они и хотели разобраться с тобой.

— Похоже, есть люди, которые за деньги готовы меня завалить. Интересно было бы узнать, кто это такие и что они из себя представляют.

— Пока это всё, Виктор. Слушай, ты ничего не слышал о Хабибуллине, ну, о том, что завалил Галиакберова, то есть Шамана? Я слышал, его выкупили ребята прямо из зала суда в Москве?

— Как это выкупили? Ты это о чём? — спросил я его.

— Я слышал, что Верховный суд России освободил его прямо в зале суда.

— Посмотрим, может, это только люди болтают. Я в это не верю, — произнёс я и положил трубку.

Находясь в Елабуге, я встретился со своим человеком. Он не был «вором в законе», но был довольно авторитетным человеком, с чьим мнением считались многие преступники, проживавшие в этом районе республики.

Договорившись с ним о встрече, я приехал к нему поздно вечером. Он жил один в небольшой комнате малосемейного общежития. Мы сидели с ним на кухне и вспоминали те дни, когда познакомились. Постепенно наш разговор коснулся и настоящего времени.

— Ты, Виктор, особо не светись, сейчас не то время. Недавно у меня были люди, которые подписались под твою ликвидацию. Им, похоже, нормально заплатили, и они будут тебя теперь пасти до тех пор, пока не выполнят заказ.

— Слава, кто меня заказал? Лобов? — задал я ему вопрос.

— У нас такие вопросы не задают, — сказал Слава. — За такой вопрос могут пятаки положить на глаза. Скажу одно, это люди серьёзные, не мальчишки какие-то. Говорят, что Лобов готов подписаться ещё под убийства, будет выезд в Елабугу, здесь всё и решится.

Я сидел и молчал, не зная, что сказать по этому поводу. Существует негласный закон работы оперативных служб, которая сводится к проверке достоверности получаемой оперативной информации, суть её такова, что информация, полученная от источника, не может считаться абсолютно верной, если она не подтверждена из других источников.

Вот и сейчас, анализируя слова Славы, я невольно испытывал крайнюю озабоченность тем, что она поступила ко мне из разных, не зависимых друг от друга источников и, следовательно, сомневаться в её достоверности просто не приходилось.

Я не сомневался в финансовых возможностях Лобова, чтобы заказать меня, а также в том, что он в целях повлиять на меня разработал подобную комбинацию. Лобов был практичным человеком, но не выдающимся оперативником, чтобы просто так, забавы ради, разработать подобную комбинацию, направленную на моё устрашение.

— Слушай, Слава, как ты считаешь, эти люди в курсе того, что я сейчас нахожусь в Елабуге, и готовы ли они к сиюминутным действиям? — поинтересовался я у него.

Он достал сигарету, размял её пожелтевшими от табака пальцами, закурил, и, выпуская густые клубы дыма, произнёс:

— Ты знаешь, Виктор, всё может быть. Тот, который был у меня, человек решительный, но достаточно рассудительный и умный. Они стрелять в городе не будут, шум им не нужен. Если это произойдёт, то произойдёт где-нибудь на трассе. Там проделать это проще, чем в городе. Поэтому будь осторожен именно в дороге.

Мы ещё поговорили о многом, о жизни, о здоровье. Взглянув на часы, я попрощался с ним. Выйдя на улицу, сел в машину и поехал в гостиницу.

Я выехал из Елабуги рано утром. Туман, плотно висящий над дорогой, не позволял нам быстро разогнаться. Мы пристроились в хвост длиннющей колонны и, не спеша, направились в сторону Казани. Часа за полтора, мы кое-как добрались до Мамадыша. Остановившись у поста ГАИ, водитель открыл капот и начал швыряться в движке.

— Ну, что там у тебя, Игорь? — поинтересовался я у него. — Ты что всё это время делал в Елабуге? Неужели ты там не мог посмотреть движок у машины?

— Да что-то не могу понять, Виктор Николаевич, вчера проверял, всё было нормально, а с утра что-то троит движок.

Он ещё немного покопался и, обтерев руки тряпкой, закрыл капот. Мы сели в машину и снова тронулись. Я сидел на заднем сиденье, держа взведённый автомат у себя на коленях. Туман рассеялся, и мы поехали значительно быстрее. Остановившись на остановке «Родничок», водитель купил в киоске минеральной воды, и мы снова устремились в сторону Казани. Немного успокоившись, я отложил автомат в сторону и стал наблюдать за дорогой. Внезапно моё внимание привлёк «КАМАЗ», который на большой скорости мчался нам навстречу по своей полосе движения.

— Игорь, понаблюдай за «КАМАЗом», что-то мне не нравится эта машина.

Не успел я это произнести, как мчавшийся «КАМАЗ» выскочил на встречную полосу движения и на всей скорости устремился на нашу автомашину.

— Уходи вправо! — закричал я.

Игорю удалось увернуться от «КАМАЗа», и тот на всей скорости врезался в идущий за нами «МАЗ» с каким-то крупногабаритным грузом.

Я вышел из остановившейся автомашины и подошёл к водителю «КАМАЗа», который, пробив лобовое стекло, вылетел из кабины, и это спасло ему жизнь. Двое других сидевших в кабине «КАМАЗа» людей погибли на месте. В развороченной от удара кабине я увидел торчавший среди вещей ствол автомата.

— Это твой автомат? — спросил я у водителя. — Откуда он у тебя?

Он пронзил меня взглядом и сплюнул на землю.

— Повезло тебе, мент, — произнёс он и отвернулся от меня.

Где-то через час подъехало два экипажа ГАИ и две кареты скорой помощи. Передав им водителя, мы тронулись дальше.

— Везёт тому, кто везёт, — подумал я.

Я был рад, что и в этот раз смерть пролетела мимо меня, лишь обдав меня своим холодным дыханием. Через два часа я был уже дома.

Я вышел из машины около площади Свободы и медленно направился в сторону поликлиники МВД, которая располагалась на улице Лобачевского. Получив талончик в регистратуре, я поднялся на второй этаж и занял очередь в кабинет терапевта. Минут через тридцать мне удалось попасть на приём. Терапевт внимательно осмотрел меня, выслушал мои жалобы и, посмотрев на меня, произнёс:

— Не жалеете Вы себя, Виктор Николаевич. Отдыхать Вам нужно. Вы работаете лишь за счёт природного ресурса своего организма. Но долго на этом Вам не продержаться. У Вас уже был один звонок, но Вы его, по всей вероятности, забыли. Второго звонка Вы можете и не услышать.

Он выписал мне кучу лекарств и назначил целый комплекс процедур. Вручая мне эти направления, он укоризненно покачал головой.

— Не любите Вы себя, Виктор Николаевич. Эту нелюбовь к себе хорошо используют Ваши руководители, которые едут на Вас. Смотрите, не надорвитесь.

Я поблагодарил врача и направился на работу. Выйдя из здания поликлиники, я глубоко вздохнул и, поморщившись от солнца, которое било мне прямо в глаза, я пошёл на работу. На перекрёстке Лобачевского-Дзержинского меня окликнул мужской голос. Я остановился и оглянулся назад. Из остановившейся в десяти метрах от меня машины вышел Хабибуллин. Он улыбнулся, заметив моё замешательство, и направился в мою сторону.