Бывший пират был счастлив, он так улыбался, что мог лопнуть.

– Вашу хижину мы сохранили. Бар там у нас, пользуется успехом. Но можем освободить, если захотите. Место здесь райское. Лучшее в мире, волны так плещутся, звезды светят… А воздух, воздух – просто стекает с гор… Вам хижину очистить или устроитесь в отеле?

– В отеле, в отеле, – сказал Марк.

– Только ты да я, – повторила Даша, – и шум прибоя.

Прошло несколько дней. Марк и Даша смешались с отдыхающими. Ели, пили, купались. Все бесило Марка, все. Его милый необитаемый остров станет модным курортом. А его народ, маленький талантливый народ, живет в специально отведенном месте и, как сказали бывшие пираты, продолжает там чего-то сочинять, танцевать, рисовать. Несмотря на все уговоры и солидные оклады, которые им были гарантированы: «…Ипортье нам нужны, и сторожа, и официанты… мы же понимаем, пришел в другую страну – давай рабочие места! Нет, не хотят… Ни за какие коврижки… И так мы их упрашивали, и отпуск – на „большой земле“ за счет фирмы… Нет! Повернулись разом и ушли. Темный народ, кхе-кхе, в прямом и переносном…»

Рэй отправился к ним и вернулся потрясенный: столько нового и неожиданного он там увидел. Новые музыкальные инструменты, хор, наскальная живопись. Но особенно его поразили каменные скульптуры гигантских размеров, которые высекались прямо в горах.

– Там есть и твоя, – усмехнулся он.

– Моя? – удивился Марк.

– Да. Ты там очень красивый. Со звездой на голове.

Марк в первый же день хотел пойти к ним, но не решался. Боялся, что и здесь его ждут потрясения, но теперь, после того, что рассказал Рэй, они стали готовиться к походу.

Марк сидел задумавшись: что расскажет он своему народу. Правду? Как он сбежал, струсил, испугался… Или соврать? Нет, он не мог соврать. Детей и любимых не обманывают…

Они собрались в поход на следующий день… Но неожиданное происшествие переменило все планы…

Вечером Рэй пошел купаться. Он нырнул в теплые воды залива и долго плыл под водой. Разглядывал всякие обломки на дне, якоря, полусгнившие доски, креветок с выпученными глазами. Казалось, они тоже были удивлены: раньше этих гнилых обломков в здешних местах не было.

Рэй долго мог находиться под водой. Однажды, когда ловили омаров, Рэй прыгнул с лодки и пробыл на глубине не менее двадцати минут. Марк испугался, что он утонул, а он вынырнул как ни в чем не бывало. С пятью омарами в сетке.

А сегодня Рэй увидел в воде такое, что позабыл обо всем на свете. После гнилых досок, ржавых прутьев и бетонных осколков он вдруг наткнулся на полуразрушенную «тарелку».

Внутри тарелки он увидел большой голубоватый экран, около экрана шевелилось нечто, напоминающее краба. В ответ на шевеление мальчика краб тоже зашевелился, и экран вспыхнул ярким светом. На нем возник странный металлический робот. Вдали за спиной робота стояли синие деревья и два солнца висели над горизонтом. Робота держали на носилках люди. Они улыбались, будто это занятие доставляло им высочайшее наслаждение.

Как только мальчик встретился взглядом с роботом, тот переменился в лице, если можно назвать лицом металлическую маску, и что-то громко каркнул.

Рэй почувствовал, как в него вонзились сотни тонких игл и отбросили его от иллюминатора. Он с трудом пришел в себя и, теряя силы, всплыл на поверхность. Ощущение ужаса долго не покидало его. За что так возненавидел его металлический человек?! За что?

Он с трудом выбрался на берег и все рассказал Марку. «Тарелка? Та самая?!» Теперь у Марка имелась возможность как следует ее рассмотреть. Они пошли в офис проката и взяли новенький акваланг. Нет, не тот тяжелый и неуклюжий, с кислородными баллонами на спине, который был в ходу лет десять назад, а малюсенький шлем. Он надевался на голову, в нем была диафрагма – наподобие рыбьих жабер, кислород добывался прямо из воды. В шлем было встроено видеоустройство: на экране все видно и ночью, и в мутной воде. К шлему прилагался костюм – от холода, голода, в смысле голодных акул, и прочих неожиданностей.

Рэй от всех достижений цивилизации наотрез отказался. Он предпочитал плавать так, как плавали его предки…

Солнце село, стало совсем темно. И когда Марк смотрел наверх, розовый цвет закатного неба, как розовой крышкой, накрывал поверхность. Сквозь нее ничего нельзя было разглядеть. А здесь, у дна, было еще темнее.

Марк включил свет – рыбы брызнули в разные стороны. Рэй плыл впереди, его босые пятки болтались перед глазами. Вот он обогнул коралловые ветки – глубина увеличивалась.

Впереди Марк различил конструкцию «тарелки». Теперь он рассмотрел, что она лежит в воронке, образовавшейся после страшного взрыва.

Рэй плыл впереди к отверстию люка, но Марка заинтересовал огромный шар в переплетении проводов. Ясно было, что шар отскочил от тарелки, его удерживал единственный не разорвавшийся от взрыва канат.

Марк подплыл к шару. Он был чуть больше баскетбольного мяча, из черного зеркального металла. В воде он почти ничего не весил. Марк легко подбрасывал его, как настоящий мяч. Он чуть всплывал вверх, но тут же опускался под тяжестью каната, или кабеля, или свинцовой трубки – кто поймет, зачем и для чего все это было.

Марк решил, что осмотрит этот шар на поверхности, он снял с пояса нож и рубанул по канату. По поверхности шара проскочили искры. Он сделался прозрачным, будто из тонкой пленки.

Марк замер, не в силах оторваться от необыкновенного зрелища. В самом центре шара, в розовой студенистой среде, подрагивал человеческий мозг в переплетении золотистых проводков. Он был живой, это ясно. Марк чувствовал это по его подрагиванию. А теперь он умирал. Из отверстия перерубленной Марком трубки тихо выползала студенистая жидкость.

Она медленно растворялась в окружающем пространстве, и так же медленно умирал мозг. Все! Последнее трепыхание – смерть. Это было страшное зрелище. Сколько веков назад произошла катастрофа, а он все жил. И вот Марк его убил. Приплыл и убил. За что? Почему?! И зачем его доставили на Землю? С какой целью?! Разве можно живой разум внедрять на другую планету? Зачем?

Его плеча коснулся Рэй. Он видел все…

Как только Марк выбрался на берег, первым делом он запросил у Хопкинса сведения о Розанове. Все, что можно о здоровье. А сам, закрывшись в номере отеля, стал анализировать шахматные партии с «Филлипком». Особенно последние.

Была какая-то особенность в игре. Машина мгновенно реагировала на обиду, если можно так сказать. Не было пауз. Даже самый нервный мужчина-игрок не бросался на ответную дерзость сразу. Он хоть немного, но выжидал. В игре машины было что-то истеричное… женское!

Пока Марку самому было непонятно, какая связь между разбитой «тарелкой», здоровьем Розанова и заключительными партиями матча, но в голове эти явления переплетались все туже и туже.

Очень быстро пришел ответ от Хопкинса.

Розанов несколько лет назад был при смерти, но неожиданно выздоровел.

– Немедленно отплываем! – скомандовал Марк.