— Почему? — спросила она, прежде чем успела задуматься, задрожать. Силуэт Воплотителя, такой же неясный, как силуэт Вагеля, на фоне двери казался более черным пятном. — Вы получили все, что хотели. Почему вы издеваетесь над ним? Он не причинил вам вреда.

— Что это, миледи? — буркнул Эремис. — Вопросы? Вызов в голосе? Отвратительное начало для любовных игр. — Он говорил убежденно, с невероятной уверенностью в себе — и резче, чем раньше, словно за время отсутствия пережил неприятный разговор. — Странно, что вам не интересно, о чем мы с верховным королем говорили.

Териза не дала увлечь себя словами.

— Меня не волнует верховный король. Речь о Найле. Для чего он вам? Почему вы не отпустите его?

Почему вы приковали нас здесь вместе? Почему вы хотите, чтобы он знал, что вы сделаете со мной? Сосредоточиться.

Пустое темное пространство, провал в сознании. Ярость и кровь.

— По той же причине, по какой я нуждаюсь в вас миледи.

— Мастер не скрывал радости. — Чтобы мое торжество было окончательным. Вы останетесь моей пленницей, когда мои враги двинутся на меня. Они попытаются спасти леди Теризу де Морган с ее странными талантами. Они создадут союз или не создадут. Они уничтожат друг друга — или нет. Что бы ни случилось, в конце концов они прибудут в Эсмерель.

Тогда я отпущу Найла. Я не такой безжалостный, каким вы меня считаете, — я не буду мучить его бесцельно. Он будет свидетелем того, что я сделаю с вами, пока вы ждете своих спасителей. — Нескрываемое удовольствие в его голосе подействовало на Теризу, словно холодный душ. — А когда я буду готов, я отошлю его — пусть расскажет обо всем, что я сделал с вами.

Тогда Джерадин начнет понимать, какой груз взвалил на себя, пытаясь сопротивляться мне.

Нет. Никогда. Никогда.

Сосредоточиться. Заставить себя…

— Сукин сын.

Он был достаточно близко, чтобы достать ее. Он мог ее ударить. Териза чувствовала его присутствие, давление, которое исходило от него; ей казалось, что она чувствует привкус его желания. Но он не ударил ее.

— Подойдите ко мне, миледи, — сказал он, словно был уверен в ней. — Вот как вы разговариваете с человеком, который владеет вами? — Он вытянул руку и провел пальцем по ее щеке. Когда Териза не вздрогнула, он сунул руку под ворот ее рубашки. Его рука начала медленно сжиматься. — Нужно использовать силу, чтобы научить вас вежливости?

Пустое пространство; провал между ними. Териза исчезала во тьме, все больше удаляясь от Эремиса; ее разум был полон изображений в зеркалах; все они были нематериальны; сосредоточься и думай.

— Нет, — сказала она, держась от него на таком расстоянии, что он никак не мог овладеть ей. — Снимите цепь. Позвольте мне показать, чему я научилась у Джерадина.

Она не пыталась говорить кокетливым или беспомощным тоном, чтобы сократить дистанцию между ними.

Ловушка, которую она расставила для Мастера, походила на ту, которую он сам использовал против своих врагов. Очевидная. Неотвратимая. Как он мог сомневаться, что он для нее нечто существенное, что он может контролировать ее, покорить ее, победить, когда захочет? Сопротивление лишь делало ее последующую сдачу более приятной.

Хмыкнув, он потянулся к руке Теризы и со щелчком открыл замок.

Так как она была слишком далеко, она ничем не выдала себя. А оттого, что ее переполнял гнев, не колебалась.

Прежде чем он успел перехватить ее, Териза что было сил ударила его ногой в пах.

Эремис застонал от изумления и боли и резко отпрянул.

И почти сразу восстановил равновесие, опомнился от шока. Она хотела услышать, как он будет ругаться от боли, жадно хватая ртом воздух; но он не доставил ей такого удовольствия. Брань, сорвавшаяся с его губ, была незатейлива: она, мол, зашла слишком далеко, и это ей даром не пройдет.

Он резво прыгнул вперед, чтобы схватить ее и наказать.

Но недостаточно резво. Пока он двигался к ней, Териза прикоснулась к вечности.

Это заняло всего лишь промежуток между двумя ударами испуганного сердца — но этого хватило. Зеркала сияли, принимали форму и освещались; их было множество: хаос и осколки. Но ей нужно было всего одно изображение, самое резкое, с такими подробностями, словно те впечатаны в ее мозг.

Песчаная дюна, застывшая в безвременье между стремительными ветрами и безвоздушным пространством.

Она не задумалась, где видела это изображение раньше. И это ее не волновало. Едва увидев его, она поняла, что оно предназначено ей…

…и прикосновение холода, столь же легкое, как перо, и острое, как сталь, шевельнулось в центре ее живота.

Эремис тянулся за ней, пытаясь схватить за плечи и одновременно ударить. Только чутье подсказало ему в последний миг отстраниться и избегнуть опасности, пока она, теряя сознание, уплывала внутрь стены.

В свет ламп; на пол, оказавшийся настолько жестким, что у нее перехватило дыхание.

Она долго не могла выговорить ни слова. Она не могла ничего сделать, лишь смотрела на Знатока Хэвелока, Мастера Барсонажа и Джерадина, которые уставились на нее, словно она восстала из мертвых.

Свет был невероятным, дающим жизнь, словно солнечные лучи. Пока Териза ждала, что к ней вернется дыхание, она просто радовалась, что оказалась здесь, счастливая оттого, что удалось сбежать.

Затем Джерадин издал радостный вопль и бросился к ней. Хотя она не могла вздохнуть, он схватил ее в объятия и закружил, плача и смеясь одновременно.

— Териза, Териза! — Он вращал ее в танце дикой радости. Его счастье было столь искренним, что она прижалась к его шее и перестала волноваться, может дышать или нет. Если бы Мастер Барсонаж не схватил их обоих в свои медвежьи объятия, заставляя Джерадина остановиться, то Джерадин налетел бы с нею на зеркала и перебил бы их.

— Остановитесь, — выдохнул магистр. — Вы сошли с ума? Остановитесь. — Он сам был словно в лихорадке.

Через мгновение ее облегчение и возбуждение сменились жаждой глотка воздуха.

И Джерадин мгновенно остановился и опустил ее на пол, все еще крепко сжимая в объятиях.

— С тобой все в порядке? Териза, с тобой все в порядке? Я не мог найти тебя. Я не мог добраться до тебя. Я изменил зеркало в поисках тебя, но не смог найти. Я боялся за тебя. О, моя любовь, с тобой все в порядке?

Она постаралась кивнуть как можно убедительнее и тут наконец смогла вдохнуть более—менее свободно. Затем в свою очередь обняла Джерадина, шумно дыша ему в ухо, сжимая его с неженской силой, потому что все еще была переполнена впечатлениями от невероятных воплощений и угроз убийства. После встречи с Мастером Эремисом Джерадин был настолько дорог ей, что она прижалась к нему так, словно они составляли единое целое. Джерадин. Помоги мне.

Он собирался изнасиловать меня. Только для собственного удовольствия. И чтобы причинить боль тебе.

Джерадин.

Я убью его.

— Миледи, — серьезно сказал Знаток Хэвелок, словно стал совершенно другим человеком. — Это было очень здорово! Если вы действительно умеете делать подобные вещи, тогда любое его действие против вас вполне оправдано. На его месте я бы поступал точно так же.

— Доказательство, — пробормотал Мастер Барсонаж, которому уже не нужно было защищать зеркала Знатока.

— Я бы никогда не поверил в это. Доказательство. — Он словно бы погрузился в восторженные мысли. — Изображения реальны, независимы от зеркал независимы от самого Воплотимого. Король Джойс оказался прав во всем.

— Найти бы этого паскудного сукина сына, — ответил Хэвелок, возвращаясь в свое нормальное состояние. — Прекрасное время он выбрал для беготни за девочками. Ему бы увидеть все это.

Я убью его… Найл.

— Джерадин. — Териза отстранилась, чтобы поймать взгляд Джерадина. Пригодник подался вперед, чтобы поцеловать ее; но выражение ее лица остановило его. Быстро, чтобы он не успел разволноваться, она сказала: