Аленка, стремглав носилась из зала на кухню, убирая последствия «праздника», и мешать ей, требуя участия в разговоре в качестве переводчика с «русского на русский» Артур не стал, решив обойтись своими силами. Так что он просто открыл дверь в свою комнату, и жестом предложил девушкам пройти туда.

Обе его посетительницы заметно нервничали. Их напряжение, буквально витало в воздухе, напрочь забивая чутье, и не позволяя понять, что же с ними не так. Артур досадливо поморщился. Похоже, разговора было не избежать. Немного подумав, он все так же, жестом, попросил старшую из девушек, покинуть комнату. В конце концов, говорить с одной незнакомкой гораздо проще и менее энергозатратно, чем с двумя разом.

Градус нервозности у девочки — Стаси, — припомнил её имя Артур, после того как её сестра вышла, прикрыв за собой дверь, резко возрос.

— Пожалуйста, не волнуйся. — Решил попробовать он начать разговор, и замер от изумления. Никакой преграды. Никакого заикания. Он мог говорить совершенно свободно, словно стоящая перед ним малознакомая девочка была его близкой родственницей, старой и давно знакомой подругой… или не принадлежала к человеческому роду!

Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! Будь она кем-то из фейри, он обязательно почуял бы это… Должен был почуять! В конце концов, если даже она принадлежала к какой-то редкой разновидности фейри, способной обмануть бардовское чутье и идеально изображать человека (хотя до сего момента, ему не доводилось слышать ни о чем подобном) — зачем ей тогда приходить к нему с просьбой о помощи? Любой, даже самый слабый фейри, многократно превосходил и в Силе и в опытности (что, собственно, и не удивительно, при их-то сроке жизни) даже самого могучего Барда, которым Артур вовсе не являлся.

Полукровка? — Тоже невозможно. Причем сразу по нескольким причинам. Во первых, — просто по возрасту. На вид ей лет пятнадцать-шестнадцать. Даже если предположить, что выглядит она значительно старше своего возраста, то все равно, она никак не может быть младше тринадцати лет, а значит — родилась задолго до первого контакта с Феерией.

Во вторых, до сих пор не было известно ни одного случая, чтобы земная женщина родила от мужчины-фейри. Да и вообще, подобные встречи, были крайне редки за всю историю с момента первого контакта. Дети же, рожденные женщинами-фейри от человеческих мужчин, (как ни странно, подобные романы бывали намного чаще, причем, что удивительно, но в основном этим «грешили» представительницы «темного двора») всегда воспитывались у матери, и на вид, и по ощущениям, воспринимались точно так же как и все остальные юные фейри.

Бард? — Нет. Это он мог утверждать абсолютно уверенно даже сейчас, невзирая на почти полностью забитое чутье. Стоящая перед ним и отчаянно нервничающая девочка — не Бард, и никогда им не станет. Пожалуй, более ясно выраженного антиталанта к его призванию Артур ни у кого еще не встречал. Да и не реагирует на Бардов проклятие. Проблемы с общением при нечастых встречах со своими коллегами Артур испытывал лишь немного меньше, чем при беседах со всеми остальными людьми.

Впрочем, как ни странно, при всей, ярко и четко ощущаемой непригодности Стаси к бардовской деятельности, что-то общее, как тем не менее чувствовалось… Но вот что?

Однако зачем гадать? Все, что ему надо, лишь немного унять её нервозность, а дальше чутье само подскажет, что же не так с этой девочкой. Благо, что говорить сейчас он может совершенно спокойно.

— Присаживайся, — Артур махнул рукой в сторону дивана, сам усаживаясь на стоящий у письменного стола старый, но еще вполне крепкий стул.

— Давай познакомимся еще раз — Доброжелательно глядя на севшую на самый угол дивана, напряженно выпрямившуюся спину и положившую руки на колени, словно примерная школьница девочку предложил он. — Меня зовут Артур Станиславович Королев. Обращаться можно просто по имени и на «ты». Я — Бард. Помимо всего прочего, это означает, что я просто не в силах причинить любому человеку, какой бы то ни было вред. Так что ты совершенно напрасно так нервничаешь. Тебя, я знаю, зовут Стася. Это сокращение от Станиславы?

— От Анастасии, — коротко буркнула девочка, тем не менее, немного расслабляясь. — Терпеть не могу имя Настя. И не надо вести себя, словно с маленьким ребенком на приеме у стоматолога. И врать тоже не надо. Видела я, как ты «вреда причинить не можешь», на примере Славки. Классно ты его уделал! Только мало вломил. Я б еще добавила, придурку е…тому!

— Не надо материться, — поморщился бард. — Очень, знаешь ли, болезненно, когда матерятся при активированном чутье. Прямо по мозгам бьет. А насчет Славки, — так это не я его «уделал», — а он сам себя. Я ему, своими стихами, только толчок дал, да совесть расшевелил и поддержал активной. А дальше — чистой воды самоедство. За что ты его так не любишь?

— Есть за что. — На этот раз поморщилась уже Стася. — Не хочу об этом.

— Не хочешь, так не надо. — Кивнул Артур. — Итак. Что с тобой случилось? Почему ты вдруг решила, что тебе срочно необходимо пообщаться с Бардом?

— Не решала я! — Снова запротестовала девочка. — Это Ирка меня сюда притащила. А ты что, сам ничего не видишь, что ли? Этим вашим, «бардовским чутьем» о котором столько трепа идет? — в голосе её зазвенела надежда.

— Не вижу. — Коротко пожал плечами Артур. И, заметив, какой радостью загорелись глаза девочки, поспешил развеять вспыхнувшие в ней надежды:

— Ты своей нервозностью мне все чутье забила. Прямо как маленький ребенок на приеме у стоматолога дрожишь, — не упустил возможности немного подколоть он свою собеседницу.

В ответ на подколку раздался лишь сердитый фырк, однако, шутка сделала свое дело. Девочка расслабилась, и градус нервозности заметно спал. Воспользовавшись моментом, Артур внимательно пригляделся.

Чуть выше среднего роста, яркая брюнетка со слегка азиатскими чертами лица, Стася очень походила на свою старшую сестру, обещая в будущем превратиться в такую же роковую красавицу. Она была хороша уже сейчас, с еще не исчезнувшими следами детской угловатости в теле и, скорее всего, имела кучу кавалеров среди своих одноклассников. Плавные, и в то же время быстрые движения, какой-то звериный, настороженный взгляд — она создавала впечатление дикого зверька, маленькой, но уже зубастой чернобурой лисички, которая, попав в незнакомое место, забилась в угол и, оскалив зубы, недоверчиво, с опаской, следит за находящимися в комнате людьми. Чутье же… — Тут Артур впал в полное недоумение.

Чутье исправно доносило до него её чувства и ощущения, — опасение, настороженность, нервозность, — но категорично отказывалось давать какую-либо иную информацию. Такое было впервые. Иногда, Артур представлял свое чутье как какого-то небольшого и неощутимого ни для кого, кроме него, осьминога-симбионта, чьи щупальца ловили отголоски мыслей и эмоций окружающих барда людей и фейри. Если же у него была нужда в более точной и подробной информации, — то щупальца проникали внутрь собеседника, извлекая все необходимое из самых глубин души «респондента».

Сейчас же… Было полное ощущение, что ловя её сиюминутные эмоции, все то, что она сама бессознательно выбрасывает наружу, этот «осьминог» категорично отказывается заходить глубже, вообще прикасаться к его собеседнице. Это было странно, непривычно и непонятно.

Будь она фейри, — тогда имелось бы хоть какое-то объяснение происходящему. Странности различных видов фейри — дело обычное. Но все, что Артуру удавалось уловить, указывало, что перед ним — человек. И это, изумляло, пожалуй, больше, чем окружающие девочку все остальные «непонятности».

Впрочем, действует чутье или нет, а делать что-то было необходимо. К нему обратились за помощью, помощью «по специальности» и выбора у Барда не было. Раз чутье не работает, оставалось только одно. Действовать обычными, человеческими методами — расспросами.

— Итак, все же. Что с тобой случилось? — серьезным тоном спросил Артур, глядя в глаза девочки, и изо всех сил напрягая бунтующее чутье, пытаясь выжать хоть каплю дополнительной информации.