Всего десять процентов мощности он выдаёт, чего вполне достаточно, чтобы обеспечить весь корабль электричеством и запитать все жизненно важные системы.

Что ж, тогда сейчас мы это исправим.

Выбираю «управление», « реактор I», и вбиваю сто процентов. На моих глазах тот начинает светиться ярче. Его гул теперь даже перебивает звуки битвы, где Грог медленно и неотвратимо отступает. Твари прут через дыру в воротах, расползаясь по саркофагу, устремившись в мою сторону. Они даже обходят Грога, потому что теперь их цель — я.

У меня ещё остаётся время, и я выхожу в «управление» и выбираю «загрузка стержней». Выбираю все оставшиеся семь реакторов, после чего выбираю « начать загрузку».

Весь саркофаг оживает: ревут электродвигатели кранов и шипят автозахваты, освобождая стержни. По залу проносится сигнал тревоги и под грохот цепей огромные стержни начинают опускаться в ячейки.

Но это ещё не конец. Я сразу выбираю запуск на полную мощность всех оставшихся десяти реакторов. Твари уже близко, лезут прямо на мост, спрыгивают с потолка ко мне, готовые разорвать на части, однако остаётся последний пункт. «Система стабилизации», «радиаторы», пункт «снятие протоколов безопасности» и за ним « отсоединение радиаторов». Выскакивает предупреждение об опасных температурах и подтверждение « да» -« нет».

Я выбираю «да» в самый последний момент и разворота сношу голову некогда человеку, в которого врос газовый баллон. Ударом кулака сбиваю вентиль на баллоне и отправляю пинком снаряд обратно в толпу врагов. Он взрывается, как бомба, и в разные стороны разлетаются, как фейерверк, разорванные части тварей.

Я бегу вперёд, навстречу этой волне и врезаюсь в них, размахивая мечом. В разные стороны летят отрубленные части тел, разрубленные туши и кровь, которая хлещет брызгами в разные стороны. Удар, удар и чувствую, что что-то держит меня за ногу. Перехватываю меч обратным хватом и втыкаю его в голову твари, освобождаюсь.

И тут же следующий взмах — две половинки прыгнувшего существа разлетаются влево и вправо, забрызгивая меня кровью. Поднимаю руку и передо мной вырастает стена огня, которая сжигает всех остальных.

А тем временем стержни с рёвом опускаются в свои цилиндры. Когда последний из них с грохотом встаёт, я выхожу на связь с Зерисом.

— Загружены, Зерис, стержни загружены, врубай их, сейчас же, давай!

— Да, сейчас, минуту! — он рычит, и я слышу, как ему тяжело приходится, но станет ещё хуже, если он не врубит их сейчас.

— Нет минуты! Давай, врубай! — и продолжаю крутиться и махать мечом, вырезая вокруг себя проплешину в толпе кишащих повсюду тварей.

Пинок и отправляю одну из них назад, сбивая других, как кегли. Ещё один взмах и пламя сжигает вокруг меня всё остальное, но им я боюсь пользоваться часто, не зная, как сможет повредить пламя хаоса множество аппаратуры и датчиков, которые позволяют работать реактору и не взорваться. Одно дело обычное пламя, а другое — демоническое, которое помимо всего прочего может разъедать.

И когда враги начинают теснить меня к обрыву, слышится хлопок. Рёв поднимается такой, что его слышно при выключенных динамиках через броню. Зал начинает вибрировать, и реакторы тут же вспыхивают тусклым красным светом, с каждой секундой прибавляя в яркости и раскаляясь до максимальных температур.

А я продолжаю пробиваться через тварей. Нам надо продержаться ещё немного, ещё чуть-чуть…

И чуть-чуть наступает.

Реакторы начинают раскаляться. Без радиаторов температура поднимается всё выше и выше, и очень скоро на броне выскакивает о высокой температуре окружающей атмосферы. И мне это не так страшно в активной броне, чего не скажешь о команде корабля, которая продолжала лезть к нам.

Они запекаются прямо на ходу. Та одежда, что на них сохранилась плавится, их кожа, если та есть, краснеет, покрывается волдырями, которые лопаются, выплёскивая содержимое. Они покрываются обугленной коркой, но та трескается от движений, расходясь трещинами, через которые хлещет кровь, мгновенно запекаясь прямо на глазах.

Твари ещё пытаются нападать на нас, игнорируя боль, но вскоре это становится невозможным. Их плоть жарится, поверхность тела обугливается, и они становятся всё медлительнее, пока не начинают корчиться от боли на полу.

Вскоре здесь попросту ничто живое не может находиться. Комната залита красным светом, словно мы попали внутрь раскалённой печи. Все поверхности красного цвета, и воздух трясётся от чудовищных температур, будто вибрирует. Сейчас, едва какая-нибудь из этих заблудших душ вырывается внутрь саркофага, как тут же обугливается, падая на пол замертво, пока не превращается в чёрный обугленный труп, который продолжает прожариваться до костей.

Теперь здесь только мы, оказавшиеся как в аду…

— Элиадирас, вы как? У вас превышения допустимых температур в реакторе.

По голосу, он ещё продолжает бороться, но уже менее активно.

— Всё под контролем. Мы выжгли их, чтобы подключить меч. Как ты?

— Вроде отстоял мостик, но вам лучше поторопиться. Выглядит как затишье перед бурей.

— Принял.

Мы ещё не закончили, остался финальный штрих, который позволит нам закончить начатое.

Любой реактор рассчитан на то, что даже если корабль будет полностью обесточен, можно будет подключить сторонний источник и дать пинок для запуска реактора. Так есть на нашем корабле, пусть там и энергоячейки, так есть и здесь, на линкоре.

— Грог, — позвал я своего брата по оружию.

Тот стоял в стороне, глядя на проход, заваленные теперь уже не телами, а углями, в которые превратились трупы. Кровь на его броне запекалась и отваливалась пеплом, который тут же пропадал в раскалённых потоках воздуха. И что удивительно, меч в моей руке будто не замечал этого, продолжая сохранять свой исходный вид.

— Если так продолжится, там поплавит всё в реакторном отсеке, — предупредил он.

— Мы успеем. Надо найти, где подключаются внешние источники питания. Пора запустить в цепь питания энергию.

— А если она не выдержит? Если оплавит проводку или того хуже, взорвёт реактор? — спросил он.

— Мы хотя бы постарались, — ответил я, пожав плечами. — У нас попросту нет другого выхода.

Там, где другие бы дрожали от ужаса, оказавшись один на один с тварями, которые могли поразить воображение своими изуродованными формами, Зерис не чувствовал ничего кроме ража. Война берёт своё и его природа, сломанная и слепленная заново опытными солдатами и постоянными битвами, брала верх.

Он чувствовал удовлетворение, когда цепной меч разрубал очередного врага, чувствовал извращённое удовольствие, как цепь вгрызалась в плоть, разрывая её и разбрызгивая кровь в разные стороны. Ухмылялся от разлетающейся на ошмётки твари после попадания из плазмострела.

Зерис устал. Он тяжело дышал, но битва помогла забыться от боли, которая его преследовала и мучала, как кислота, капающая на душу. Ему было в радость отдаться неравной схватке против толп врагов, и горло то и дело стремились покинуть крики «ЗА ИМПЕРАТОРА», чтобы выплеснуть всю его энергию.

И будто сломленные его упорством, некогда люди, а теперь часть корабля шли на убыль. Он оглядывался в поисках ещё одной цели на залитом кровью и внутренностями капитанском мостике, шагая по ошмёткам противника.

В глубине души о скучал по битве, где единственное, что тебя беспокоило, было то, сможешь ли ты убить следующего врага или нет. Никаких волнений о близких людях, тревог о твоём будущем, наваливающихся проблемах и многих других неприятных сторон мирной жизни — лишь следующая цель.

Какая-то тварь, пузатая, как раздувшийся от крови комар, выползала из бездны под мостиком, но выстрел, и та как шарик с краской лопнула. Что-то ещё волочилось за ним цепляясь за его левую ногу, пока тяжёлый металлический башмак не превратил её в кровавое месиво. Некогда человек, а теперь труп без кожи, который истекает кровью из оголённых мышц бросается на него — Зерис ловко уходит в сторону, взмахом меча разрубая его напополам. Ловит другого за голову, сдавливает и лопает, после чего тот виснет в его руки, словно тряпичная кукла.