Он цокнул языком и преувеличенно скорбно покачал головой.

— Нет, я оценила, — положив руку на пышную грудь, едва прикрытую купальником, и невольно привлекая к ней внимание всех присутствующих мужчин, сообщила Люба, — Было очень мило, правда…

И звонко рассмеялась.

— Мило, да? — воинственно повторил Сергей, следя за Любой всё более жадными глазами, и тихо совсем добавил, — Нарываешься, Люб…Бесишь и нарываешься…

Люба в знак утешения положила руку Соболеву чуть выше колена и потрепала будто собаку. У заведующего даже лицо изменилось, приобретая едва уловимые хищные черты.

— Вы о чем вообще говорите? — громче и как-то визгливо вновь подала голос Кристина, но на нее только шикнула какая-то женщина, сидящая рядом и подала ей соленый огурец, предлагая пожевать и успокоиться.

— Но вообще я устала просто, Сергей Иванович, — медовым голосом продолжила Люба, напрочь уже забыв о зрителях, — так ее увлекала эта игра. Ласково провела ладонью по голой ноге заведующего чуть выше, едва не дойдя до бедра, — Полежать бы…

Отдернула руку, благословляя скатерть, из-за которой о ее маневре можно было только догадываться, но точно не видеть, и деловым тоном сообщила:

— Вы говорили ноутбук взяли с собой, Сергей Иванович, одолжите? Я бы фильмы посмотрела- полежала, а то голова болит…

— Одолжу, — хрипло пробормотал Сергей. Кивнул ей на стопку.

Люба опрокинула, и они разом поднялись с лавки.

— Ну, мы пошли, — констатировал Сергей, забирая свои вещи с полки, Люба быстро накинула платье — не стала даже запахиваться.

— Ага, удачи, — весело хмыкнула Виола Петровна, подмигнув Сергею. Кристина потемнела в лице, остальные молча с любопытством наблюдали. Костик Карпухин храпел на маленьком диванчике позади стола.

— Вас обратно то ждать, Сергей Иванович? — пропела в спину закрывающему дверь Соболеву Виола Петровна.

— Не, я к костру потом, — соврал Сергей и вышел, выталкивая перед собой желанную Любовь Павловну.

Люба шла первой, не оглядываясь, быстро и как-то излишне ровно держа спину. Сергей даже специально притормозил, доставая сигарету и подкуривая, чтобы посмотреть: подождёт — нет. Не подождала…Синее платье на глазах таяло в ночном сумраке, маня. Соболев с наслаждением выпустил белесую струю дыма в небо, задирая голову и рассматривая показавшиеся робкие звезды. Женщины… Чёрт их разберет…Обиделась на что-то наверно, но к дому всё равно идёт. Усмехнулся и, зажав сигарету зубами, пошёл за растворяющейся в ночи Вознесенской. На душе пело легко и радостно. Хотелось чудить, шутить и, конечно, продолжить развратничать. Желательно в ближайшие десять минут и именно с Любой. Только с Любой, только с ней…

Догнал Соболев её лишь у самой двери, и то только потому, что она притормозила. Достал из кармана ключи, потряс ими в воздухе перед самым Любиным вздернутым носом и опершись плечом о столб на крыльце, продолжил курить, даже и не думая открывать. Люба воровато заозиралась по сторонам и недовольно зашипела, обняв себя за предплечья.

— Вы специально, Сергей Иванович? А то ещё не все нас вместе видели, да?

— На "ты" и только что был Серёжа… — Соболев выпустил густую дымную струю вбок, сощурившись, — …помнится.

— Серёжа, — с нажимом буркнула Люба и, не выдержав, сама заулыбалась, — Не подставляй ты меня, Серёжа. А то вон итак там уже бабы твои ветки на мой костёр собирают.

Люба резко выкинула руку, пытаясь забрать ключи, но Сергей был проворней и увернулся.

— Какие бабы, Люб, окстись, — фыркнул он, задирая ключи над головой, не отдавая.

— Кристина, например, нет? — ехидно пропела Вознесенская, для виду потянувшись за ключами ещё раз, что было мероприятием из-за разницы в росте совершенно бесполезным. Правда, определенный эффект всё же был. Любина рука, когда опускалась, сама собой прошлась по мужскому плечу и замерла на груди, как раз напротив сердца, обжигая своим ласковым касанием и разгоняя его пульс.

— Не ври, всё равно ж донесут, — тише посоветовала Вознесенская, заглядывая в черные в полутьме глаза Сергея.

— Ну раз донесут, то не буду, — засмеялся Соболев, не скрывая иронии, и накрыл своей большей горячей ладонью её. И тоже тише, — Ревнуешь что ли, Люб?

— Пффф… — неопределенно протянула Любовь, чуть откинув голову, и попыталась отстраниться.

Не дал. Вместо того, чтобы отпустить, прицельно метнул окурок в мусорку у крыльца, и освободившейся рукой притянул Любу ближе ещё и за талию.

— Значит так, Люб, — начал Сергей деловым тоном, портили который только озорные искры в его тёмных глазах, сверкающие даже в темноте, да руки, нагло шарящие по ее спине, — Во-первых, с Егоровой было, да. Один раз полгода назад на новогоднем корпоративе. Было зря, честно признаю. Во- вторых….

Люба в этот момент опять дернулась в его руках, желая отстраниться, но Соболев крепко держал.

— Во-вторых, — повторил строже, подчеркивая, что уйти не позволит, — Всё равно узнают ведь о нас, Люб. Что ты мечешься? Успокойся.

— Расскажешь, что ли? — нотки обиды делали Любин голос выше и звонче, придавая ему какую-то щемящую трогательность.

— Зачем? — Сергей искренне удивился.

Провел ладонью по напряженной женской спине вверх до самой шеи, убрал светлую прядку за ухо, погладив нежную мочку. Заговорил примирительно и тихо.

— Сами увидят…Ну, не сегодня, так завтра, послезавтра, через неделю, месяц…Не слепые же.

Люба замерла, похоже, постепенно осознавая смысл сказанного. Сергей улыбнулся и, пока думает, поцеловал в запрокинутую к нему шею. Шелковая какая…И пахнет, м-м-м…Повел носом вдоль беспокойно пульсирующей сонной артерии, собирая аромат. Его левая ладонь инстинктивно сжалась крепче, комкая на узкой талии тонкую ткань платья, пальцы огладили пышную задницу. Такой контраст…Если сзади смотреть, когда трахаешь, точно идеальным сердечком будет…Мысленный образ, такой яркий и пошлый, задрожал на сетчатке, не желая исчезать…

— Что, прямо и через месяц будет, что увидеть, Серёж? — вкрадчиво поинтересовалась Любовь Павловна. Вроде и насмешливо, но…

— М-м-м? — Сергей уже не слушал, толкая её к двери.

Чертыхаясь, не с первого раза вставил ключ, резко провернул.

— Такие далеко идущие планы? — Люба улыбнулась, пристально смотря ему в глаза и вопросительно выгибая бровь.

— А у тебя? Что, думала попользовать меня одну ночь и оставить плакать, Любовь Павловна? — зашептал Сергей Любе на ушко, вталкивая её в темноту коридора, — Не выйдет…

— Да я и не… — залепетала Вознесенская, податливо отступая.

— Ну вот и отлично, что "не". Я тоже "не", — весело подытожил Сергей, захлопывая за собой входную дверь. Его улыбка стала почти хищной, — Ну что? Продолжим?

Люба пристроила голову на мужском плече и рассеянно повела пальцами по волосатой груди, чертя ломаные линии и цепляя темные волоски. В комнате было так тихо. Лишь их мерное дыхание, едва уловимый шелест занавесок на открытом настежь окне, приглушенное стрекотание сверчков на улице и набегающий звук волн большого озера, задевающий самый край сознания. Влажные остывающие тела липли друг к другу, но вставать и идти в душ казалось преступлением. Так и лежали, рассеянно разглядывая спальню в густом полумраке. Соболев лениво пропустил сквозь пальцы Любины спутанные светлые волосы, погладил округлое плечо, повел рукой дальше, пересчитывая ребра, очертил впадину талии, поднялся по крутому изгибу бедер, звонко шлепнул по влажной ягодице, отчего Люба, вздрогнув, захихикала, и накрыв пятерней пышную задницу, остановился. Легкий, почти неуловимый поцелуй в висок, и Люба прижалась к мужскому телу сильнее, обнимая и закидывая ногу ему на бедро. Уткнулась носом в горячую, покрытую испариной кожу, жадно собирая мужской запах. Хотелось поболтать, узнать что-то про него, но в голове было разом столько вопросов и одновременно такая бездумная ватная пустота, что Люба хрипло выпалила первое, что вертанулось на языке, и что в других обстоятельствах она может никогда бы и не спросила.