а) чудесное предсказание славной будущности еще не родившемуся ребенку - представляющее вариант благовещения;
б) святой еще в детстве обнаруживает необыкновенную мудрость и благочестие; мудрость ребенка удивляет всех его окружающих - фраза делается стереотипною во множестве житий;
в) затем чудеса, весьма важная и почти существенная часть многих житий, совершаемые при жизни святых; все более или менее близкие варианты чудес Христа Спасителя;
г) наконец, почти в каждом житии есть эпизод об искушениях святого дьяволом,- опять евангельский эпизод в весьма разнообразных вариантах"{90}.
И вот чем это объясняется: "Указанные заимствования по преимуществу являются в житиях, составленных не очевидцами подвигов святого, а в значительно позднее время по его смерти, что весьма понятно. Неясные воспоминания о подвигах смешивали его деяния с вычитанными подробностями биографии другого подвижника, а так как совершенное отсутствие критики не давало возможности проверять известия, то все они и помещались в житии"{91}.
Это признание представителя православия подтверждает, что в житиях святых много моментов, которые сводят на нет утверждения церковников об исторической достоверности литературы о святых. Конечно, нельзя отрицать, что в житиях в ряде случаев мы встречаемся и с действительными историческими фактами, однако зачастую искаженными и специально "обработанными" агиографами.
Советские исследователи, специально занимавшиеся изучением и анализом житийной литературы, отделяют в ней те исторические факты, которые отразили действительные события от вымышленных. Так, историк И. Будовниц, скрупулезно рассмотрев жития святых, пришел к выводу, что житийная литература может быть использована как источник при изучении социально-экономических и политических отношений в древней Руси, а также при изучении быта, трудовой деятельности населения того времени и т. п. в том случае, если к ней подходить строго аналитически и выявить лишь те места житий, которые могут помочь историкам изучить далекое прошлое нашей страны{92}. В целом же жития нельзя рассматривать как безусловно достоверный исторический источник, что пытаются делать богословы.
Знакомство с житийной литературой позволяет определить и некоторые другие общие для всех житий святых моменты. К какому бы жизнеописанию святого мы ни обратились, мы найдем в нем характерные черты христианской проповеди, которые определяют идейную направленность всей христианской житийной литературы. Утверждая веру в будущее загробное существование, в небесное воздаяние, жития святых проповедуют презрение к окружающему миру, прославляют удаление от "суетного", "исполненного нечистых пахарей" "погибельного" мира. Православные авторы с удовлетворением отмечали действенность подобных проповедей. "Благочестивые мужи древней Руси, - читаем мы в писании А. Яхонтова,- внимали с благоговением аскетическим наставлениям своих духовных руководителей и сами становились в отношении других проводниками тех же аскетических идей. Пастыри считали долгом воспитывать на них своих духовных чад. Вообще с какой бы стороны ни смотрели на мир и жизнь человека, аскеты всегда видели здесь только один мрак, одни бесполезные страдания, и жизнь человека казалась им чрезвычайно жалкою и плачевною"{93}.
Православные сочинители, повествуя о жизни святых, вкладывали в уста своих героев дидактические поучения, наставления, вразумления верующим, которые, как правило, сводились к требованию отказа от земных благ, радостей земной жизни, мирских интересов во имя получения "божьей благодати". По замыслу духовенства эти поучения в устах святых должны были казаться особо весомыми и воздействовать на верующих гораздо сильнее обычных церковных проповедей. Церковники приводили евангельское изречение: "Уста праведного каплют премудрость" (Притчи Х,31). И это, по их мнению, лучшая оценка "мудрых советов", "священных заветов", которым должны следовать верующие, если они желают "пользы своей душе"{94}.
В своей книге "Жития святых, как образовательно- воспитательное средство" дореволюционный богослов А. Яхонтов отмечает, что житийная литература издавалась большими тиражами в дешевом издании и доступном изложении. Она должна была найти читателя на городской окраине, на селе, "в народе". Именно на народные массы рассчитывала церковь, рисуя портреты "народных заступников", "небесных покровителей". Потому-то в житиях почти всегда можно обнаружить такие, например, моменты, как помощь святого больным, неимущим, простым труженикам и осуждение богатства, роскоши и т. п. Церковь пыталась сделать святых близкими народу. Ведь вера в святых, по замыслу духовенства, должна была крепче связать людей с религией. Святые должны были войти в дома верующих как незримые надзиратели за жизнью людей, чтобы человек всегда чувствовал зоркий глаз "небесного покровителя" и остерегался нарушить предписания духовных пастырей.
Кому молятся верующие
Раскроем православный церковный календарь, страницы которого пестрят именами святых. Эти имена произносятся во время богослужений, их упоминает духовенство, когда речь заходит об образцах истинно христианского поведения, они живут в сознании верующих рядом с именами божьим и сына божьего Иисуса Христа.
Но верующим говорят о святых то, что написано в житиях. Если, однако, обратиться к действительно историческим свидетельствам о жизни и деяниях того или иного святого, то окажется, что "небесные покровители" имеют весьма малое сходство с тем идеалом, который рисует православное духовенство. Остановимся подробнее на нескольких "святых", лики которых смотрят с православных икон.
Святые Константин и Елена занимают в церковном календаре почетное место. Константин (ок. 274-337) -римский император, ставший единодержавным властителем в Римской империи после долголетней борьбы за власть со своими конкурентами. Он явился, по утверждению богословов, первым императором, который так называемым Миланским эдиктом разрешил свободное исповедание христианства в Римской империи. Это случилось в 313 г. Причина тому носила явно политический характер. Император видел, что христианство получило широкое распространение и никакие репрессии не могут остановить развития новой религии. Разрешение же свободного исповедания христианства позволяло Константину приобрести сильного союзника, который мог оказать поддержку императорской власти, превратиться в идеологическую опору империи. Такой союз устраивал и христианскую церковь. Он был заключен, укреплен в 325 г. на Никейском соборе и положил начало превращению христианства в государственную религию.
Фрагмент капитолийского колосса (статуи императора Константина). Капитолийские музеи. Двор Плаццо деи Консерватори
Собственно этим и ограничиваются "заслуги" Константина. Но и этого было достаточно, чтобы церковь канонизировала его. Отмечая праздник в честь императора Константина, верующие чествуют его за то, что он якобы первый разрешил свободное исповедание христианства. Однако сам факт дарования Константином равноправия христианам оспаривается некоторыми исследователями. В частности, советский историк А. Каждая в своей книге "От Христа к Константину" отмечает, что это предание довольно сомнительно и "нет никакой уверенности в том, что когда-либо был опубликован знаменитый Миланский эдикт"{95}. Ученый основывается прежде всего на том, что об этом эдикте нет упоминаний в сочинениях Лактанция, христианского писателя, современника Константина, который оставил довольно подробную историю христианской церкви.
