А вот политика — это во многом шахматы и есть. В ней вряд ли возможен приоритет человеческих отношений над деловыми, сантименты, бескорыстие и благородство. Один должен победить другого — и точка. Два слова, максимально несовместимые как с шахматами, так и с политикой, — наивность и простодушие. Бышовец — полная противоположность этим понятиям. И оттого, обладая известным красноречием, он умеет очаровывать людей из мира политики. Он разговаривает с ними на одном языке.
Мутко — как раз из политиков. Поэтому их встреча с Бышовцем не могла не оказаться успешной. Недаром он подчеркнул в книге: «С Мутко в тот год (1997-й. — Прим. И. Р.) у нас было полнейшее взаимопонимание, я видел от него только помощь, и за счет этого мы сумели к началу чемпионата набрать состав».
Правда, насчет предложения возглавить сборную Украины Анатолий Федорович в своем рассказе, думаю, слегка загнул.
Дело в том, что к этому времени в киевское «Динамо» из арабских странствий уже успешно вернулся Валерий Лобановский, который Бышовца на дух не переносил. Еще с 1988 года, когда один возглавлял первую сборную СССР, а второй — олимпийскую, и между ними шла лютая война за игроков. Причем на уровне Госкомспорта и Олимпийского комитета страны.
За годы работы за рубежом эта война из памяти обоих тренеров не стерлась. Когда из «Зенита» в «Динамо» (Киев) пригласят полузащитника Романа Максимюка, Валерий Васильевич как бы мимоходом спросит своего нового игрока о его отношении к Бышовцу. Максимюк даст лестную характеристику. И вскоре обнаружит, что пробиться в состав у него нет ни малейшего шанса…
Лобановский был фигурой такого масштаба — тем более для Украины, — что там, где он появлялся, без его согласия работать не смог бы никто. Оттого и сказал Анатолий Федорович: мол, быть тренером сборной и не возглавлять базовый клуб — «Динамо» — значит здорово и неоправданно рискнуть. Бышовец наверняка вспомнил, как в 1986 году в таком же положении оказался главный тренер сборной СССР Эдуард Малофеев. Национальная команда состояла в большинстве своем из киевлян, которые почему-то в товарищеских матчах за нее смотрелись куда бледнее, чем в клубе. И после очередной такой игры — 0:0 дома с Финляндией — перед самым чемпионатом мира Малофеева заменили на Лобановского. Чему игроки киевского «Динамо», понятно, были только рады.
Повторять чужих ошибок умный Бышовец не захотел. Впрочем, вообще не думаю, что глава правительства Украины предлагал ему возглавить сборную. При Лобановском это было просто невозможно.
Бышовец умел обаять не только политиков, но и творческую интеллигенцию. В книге «"Локомотив", который мы потеряли» я уже говорил, что даже русский язык Анатолия Федоровича не похож на тот, которым разговаривают футбольные люди. Скорее это язык писателя или актера.
Поэтому я совсем не удивляюсь, когда люди творческих профессий произносят о нем теплые слова.
Мигицко:
— Очень уважаю Анатолия Федоровича. Помимо того, что он один из любимых футболистов моей юности, так мы с ним еще и в один день родились. Когда он работал в «Зените», и мы на базу к команде часто приезжали, и он полюбил наши театры. Часто приходил на спектакли, а порой приводил к нам в театр Ленсовета всю команду. Помню, он привез многих игроков с Украины, и наши с Боярским шутки были направлены в сторону сала: «Мы им дарили сало, а им все мало!» Нападающий Гена Попович, самый благодарный зритель, хохотал от души…
Розенбаум:
— Мы с Анатолием Федоровичем относимся друг к другу с уважением и даже пиететом. Он, конечно, талантливый человек. Совершенно гениальный футболист моей юности, мы на него просто молились, хоть и играл он не в «Зените», а в Киеве. Но уже тогда, на поле, Бышовец был эгоцентриком. Лишний пас не отдаст, вместо этого сам пару человек обведет и пробьет по воротам. Таков он и в жизни — футбольное поле ведь отражает то, что заложено в характере. Кому-то эта черта нравится, кому-то — не очень. Лично я не думаю, что она всегда идет ему на пользу. Очень уважаю Бышовца, но эгоцентризм — другая сторона его, безусловно, высокого интеллектуального уровня. Очень воспитанный, вежливый, культурный человек, но — истина в последней инстанции, причем в собственных глазах. Толя, он такой: через тернии к звездам. Но тернии должны быть обязательно.
Бышовец почувствовал себя в эстетском Питере как рыба в воде и подтвердил это в своей книге:
«У каждого человека есть "свой" город, то место, где он чувствует себя комфортно. И нигде я себя не чувствовал так вдохновенно, как в Питере. Там меня поддерживала возможность общаться с такими людьми, как Кирилл Лавров, Михаил Боярский, Сергей Мигицко… Ни один день практически не проходил без посещения театра, консерватории, музея. Мне приходилось работать во многих странах, городах, клубах, но абсолютно уверен в том, что такой атмосферы, как в Петербурге, не было нигде».
Многим известен факт, что именно Бышовец открыл на базе «Зенита» в Удельной библиотеку. В книге он объяснил это так:
«Меня смущал интеллектуальный уровень команды. Я был страшно недоволен, когда игроки травили досуг исключительно за картами…
У администратора Юрия Русакова теща работала в книжном магазине. И я решил набрать на базу книг, потратили где-то тысячу или полторы тысячи долларов на Конан Дойля, Агату Кристи, Жоржа Сименона — в основном приключенческую литературу, детективы. Сегодня я встречаю некоторых людей из той команды, и видно, что это совсем иные ребята. Пример Саши Панова мне напоминал себя самого — тоже мама одна, сестра… И потом я видел Панова, Кондрашова, Игонина с книгами, журналами. Они становились другими людьми.
Мы вели борьбу с нецензурной лексикой. Дошло до того, что я штрафовал игроков за матерные слова, брали по сто долларов. В конце концов Мутко приехал на базу с дочкой и вздохнул с облегчением: "Ну наконец-то! Наступили времена, когда можно приезжать с семьей на тренировки!"».
Бышовец делал благое дело, приобщая футболистов к литературе, театру, живописи, отучая от нецензурщины. Не все в силу уровня своего развития это ценили, но наверняка есть немало игроков, которые спустя годы готовы сказать ему за это «спасибо».
И все же, открывая для них новый мир, Анатолий Федорович, мне кажется, делал это и для себя. На мысль об этом меня навел разговор с врачом-психофизиологом Виктором Неверовым. Он рассуждал о капитане сборной России Сергее Семаке:
— Есть известная альтернатива — быть или казаться. В молодежных коллективах зачастую понятие «казаться» преобладает. Настоящего мужика отличает именно установка на «быть». Таков Семак. Для него важнее то, что есть на самом деле, а не то, что кто-то о нем подумает или скажет. Этот стержень, который отличает его от многих, как раз и привлекает людей. Любой его поступок не надо трактовать — он ясен и понятен.
Бышовец по характеру — во многом противоположность Семаку. Каждое слово и поступок Анатолия Федоровича надо трактовать, и сделать это зачастую непросто. В его фразах заложены двойные подтексты, недоступные для понимания простых людей, каковыми в большинстве своем являются футболисты.
В альтернативе «быть или казаться» для Бышовца, может, не приоритетное, но очень важное значение имеет второй вариант. Ему хочется не только просвещать игроков, но и чтобы о нем говорили как об интеллектуале и просветителе. В своих интервью он нередко ссылается на известных людей, которые о нем говорили что-то комплиментарное, — и это намек на ту же черту.
Впрочем, «казаться» — тоже своего рода мотивация. И если она служит хорошим делам — то почему бы и нет?
Как и везде, в Питере доброго мнения о Бышовце далеко не все. Врагов он в достатке плодил везде и всегда. В своей книге Бышовец пишет:
«Перед тем как принять "Зенит", я попытался найти контакт с Сергеем Дмитриевым, которого знал раньше. "Сереж, Денис Зубко уходит, скажи на правах старшего, чтобы остался. Будут другие условия, перспективы…" Но Зубко ушел. Пришлось уйти и Дмитриеву, поскольку после пары эпизодов я понял, что этот игрок — мне не помощник. Сергей восстанавливался после травмы, ему предстояло тяжело входить в сезон, и однажды на тренировке он грубо ответил тренеру Бурчалкину, который сделал ему замечание. Дескать, я сам знаю, как себя готовить! Что ж, пришлось ему предоставить возможность готовиться самому. Но уже в другой команде».
