Сейчас Маринка со старенькой родительской «Победой III», была как нельзя кстати. Привезет его на дачу, и, конечно, останется пересидеть мор, да похозяйничать немного. А там, глядишь, и «отношения» разовьём. Владику скоро уже тридцатник, пора бы и семью завести. Маринка — отличный вариант: на мозг не капает, хорошо готовит, и трахается, как заведенная. Что еще нормальному мужику надо?

— Я выхожу. Точно не поедешь? — Лёха оторвал Владика от строительства планов.

— Не. Спасибо.

— Ну, давай тогда!

И Лёха обнял Владика на прощанье. Владик прямо почувствовал, как тот схватился за ТГ сквозь тонкую ткань плаща, похлопал Лёху пару раз по спине и отстранился.

— Счастливо, Лёх!

— Если что, знаешь, где искать! — сказал Лёха, спускаясь по ступенькам.

— Ага.

Автобус закрыл двери и тронулся. Владик махнул рукой Лёхе через окно, и, почему-то, вздохнул с облегчением. Теперь, что бы там этот военный не говорил, надо было сунуться в Сталепрокатную высотку. За Маринкой.

В двухкомнатной квартире Витькова друга Ярика был такой бардак, какого Коля не видел ни в студенческой общаге, ни в подвалах Бауманки. А уж там были и склады, заваленные буквально тоннами всего, что ни попадя, и пара десятков лабораторий, в которых лучшие умы Сопротивления творили такое, что не каждый человек в здравом уме может даже вообразить. Чего только стоили эксперименты по вживлению в голубей небольших камер. Или попытка сканирования мозга, после которой один майор, на свою беду попавшийся сопротивленцам, превратился в визжащее от ужаса, абсолютно безумное существо, до сих пор живущее в отдельной палате закрытого военного психиатрического института. В общем, в тех лабораториях порядка было гораздо больше.

Кухня была довольно аскетичной и запущенной. Холодильник, плита, кухонный шкаф и обеденный стол с двумя венскими стульями стояли на грязном полу. В углу, около балконной двери, аккуратной пирамидой почти в человеческий рост высились одноразовые миски из-под лапши быстрого приготовления, пельменные коробки, и коробки из-под пиццы.

Кабинет Ярика занимал одну комнату. Точнее, угол в комнате, большая часть которой была заставлена радиоаппаратурой и сотней приборов непонятного назначения. Еще в комнате находился новомодный «комбайн» — телевизор, радио и проигрыватель, скомпонованные в резном корпусе полированного дерева. Около рабочего стола с радиостанцией и печатной машинкой стояла высокая кофеварка. Тусклые бронзовые бока резервуара установленного сверху корпуса из резного дуба были давно не чищены, но судя по кофейному аромату, наполнявшему комнату, машина работала вполне исправно.

Дверь второй комнаты была закрыта. После увиденного на кухне и в кабинете Коля знать не желал, что может за ней скрываться.

Из ванной доносился шум льющейся воды, плеск и фырканье. Ярик совершал «утренние» водные процедуры.

Коля сотоварищи стучали и звонили в его дверь добрых пятнадцать минут, пока не послышалось шебуршание, и в образовавшийся проём не выглянула заспанная, взлохмаченная, подслеповато щурящаяся голова.

— Открывай, Сова! Медведь пришёл! — поприветствовал голову Витёк.

— Витёк… — констатировала голова. — Ты чего припёрся? В такую-то рань…

— Это, Ярик… Ты тогда говорил, что к тебе можно будет, если что…

— Я говорил про самые экстремальные случаи.

— Вот! У меня как раз самый экстремальный случай. Разреши… — Витёк чуть надавил на дверь, та открылась, несмотря на усилия упирающегося Ярика.

Витёк зашел в дверь.

— Сейчас я тебе… мы тебе всё объясним. Это со мной, — сказал он, делая жест в сторону толпившихся в коридоре спутников. — Ребят, заходите!

— Миша, — представился, заходя, Миша, и пожал оторопевшему Ярику руку.

— Да вы охренели, Витёк, все — нестандартно ответил на приветствие Ярик.

Вслед за Мишей, потянулись остальные. При виде девушек Ярик замялся, но дёргаться стал чуть меньше. Док будто бы удивил хозяина квартиры, а на полковника он посмотрел с плохо скрываемой неприязнью. Зашедший за ним Коля пожал Ярику руку, и направился было к двери, у которой ждал Витек, но его остановили радостные вопли за спиной. Степаныч сгрёб в охапку Ярика и орал:

— Соловей! Соловейчик! Родненький! Я-то думал тебя взяли!!!

— Да кому я нужен, — гораздо менее эмоционально отвечал Ярик, пытаясь высвободиться из объятий. — Отпусти, Степаныч, хватит.

— Ну как ты? Где ты? Что сейчас делаешь? — Степаныча было не остановить.

— Нормально я. — Ярик оторвался от Степаныча, закрыл дверь и дважды провернул ключ в замке. Потом накинул цепочку, задвинул засов, и повернулся к Витьку и Коле. — На кухне в холодильнике кофе и кружки. Кофеварка в комнате. В общем, разберетесь. Я пока умоюсь.

Он снова повернулся к Степанычу:

— А ты прям помолодел. — сказал он неожиданно потеплевшим голосом. — Я рад тебя видеть.

И скрылся в ванной. Послышался шум льющейся воды.

Коля вопросительно взглянул на Витька.

— Ну да, — ответил на его немой вопрос Витёк. — Он такой.

— Ага, — подтвердил Степаныч. — Парень со странностями, но хороший. Сто лет не видел. Думал, совсем пропал.

— А кто он?

— «Свободный Орел» слушал? Вот это почти всё — он.

— Не слушал я. — ответил Коля. — Я в Москве был. Меня другое беспокоит…

Коля не успел рассказать, насколько его беспокоит другое — эта блондиночка, и её навыки владения оружием, настолько неподходящие девушке.

— Пойдем что ли, — прервал его Витёк, — нечего в коридоре стоять.

— Ага. Только кружку возьму.

Кружку он действительно нашел в холодильнике. Тщательно её вымыл. И только после этого зашел в комнату. Там, в тесноте шло довольно бурное обсуждение ситуации и дальнейших планов.

Коля протиснулся между Доком и полковником к кофемашине. Установил объем и крепость, опустил бронзовый рычаг. Аппарат загудел, горячий напиток полился в чашку.

— Хорошо, мы тут все приходим к выводу, что необходимо покинуть город. Возникает резонный вопрос, кто куда? — Миша был последователен.

— Я в Москву. Там жизнь налажена, — сказал Коля, взял полную кружку ароматного кофе, и сделал глоток. Кстати, неплохой кофе! — Как бы добраться, только… А тебе зачем, собственно?

— Под Мценском, там совсем недалеко, есть деревенька. То есть была. Сейчас заброшена, но я туда наведываюсь регулярно. Там у нас база с третьего ещё. В общем, если кому-то ехать некуда, то там несколько домишек вполне пригодны, чтобы пересидеть, пока здесь порядок не наведут. Вода в колодце, удобства во дворе, баня есть, в общем — идиллия.

— Боюсь, что пересиживать придётся долго, — взял слово Док. — Видите ли, сегодня с утра про эпидемию никто даже не знал. Днём мы с Катюшей встретили двух первых из мёртвых. Буквально за полчаса их стало четверо. А когда мы сюда шли, они десятками по улице шлялись. И в подъезде…

— Девятнадцать, — раздался Машин голос.

— Девятнадцать, — повторил за Машей доктор. — Их количество умножается в геометрической прогрессии. Завтра к вечеру весь Орел будет кишеть мертвецами. И я очень надеюсь, что к тому времени город будет закрыт на карантин. Не дай бог, оно выйдет дальше. Михаил, я, пожалуй, с Вами. Докторов берёте?

— С удовольствием. Врач никогда не помешает.

— А как же клятва Гиппократа? — пролепетала девочка, ходившая за Доком по пятам.

— В клятве Гиппократа, Катюша, нет ни слова о том, что надо помогать мёртвым. Лучше, я буду живой лечить живых, чем мертвяком разносить заразу. А укушенным мы сейчас тоже ничем помочь не можем. Сами видели — пятнадцать минут и всё.

— Но…

— Катюша, без «но». Вы — врач скорой помощи. Здесь вы вряд ли кому-то будете полезны. Даже если, внезапно, вам попадется пациент с аппендицитом, привезти его в больницу будет равносильно тому, чтобы привезти его на кладбище. Вы же и сами, кажется, не из Орла?

— Из Ливен.

— Ну и отлично. Может, имеет смысл пересидеть самый опасный период под Мценском? Вместе туда добираться будет безопаснее, чем одной в Ливны.