– Включая мужа.

– Ах да, моя первая ошибка. – Ева пожала плечами, улыбнулась. – Господи, Майкл был безумно красив, но глуп, как пробка. В постели все было великолепно, но только попытаешься поговорить – дерьмо! – Она забарабанила пальцами по столу. – Чарли гораздо талантливее как актер, но у Майкла были лицо и фигура. До сих пор злюсь, что поверила, будто это ничтожество имел что-то общее с мужчинами, которых он играл.

– А Чарли Грей… – Джулия пристально следила за выражением лица Евы, – покончил с собой.

– У него были финансовые проблемы, карьера застопорилась, он застрелился в тот день, когда я вышла замуж за Майкла Торрента. Трудно поверить в случайное совпадение. – Ева спокойно встретила взгляд Джулии, в ее голосе не было никаких эмоций. – Сожалею ли я? Да. Чарли был один на миллионы, и я любила его. Не так, как он любил меня, но любила. Виню ли я себя? Нет. Мы сделали свой выбор. Чарли и я. Уцелевшие живут со своими ошибками. Не так ли, Джулия?

Да, живут, думала Джулия, сидя за стеклянным столиком на веранде гостевого дома. Выживают и платят за свой выбор. Какую цену заплатила Ева?

Джулия дважды обвела имя Чарли Грея. Надо поговорить с людьми, которые знали его и по-иному смотрели на его отношения с Евой. Джулия отхлебнула холодного сока и начала записывать.

Конечно, у нее есть недостатки. Эгоизм уживается со щедростью. Доброта соседствует с пренебрежением к чувствам других. Ева бывает резкой, холодной, черствой, грубой… Недостатки только делают эту женщину такой же притягательной и человечной, как ее героини. Ее талант, красота и незаурядный ум восхищают. Сила ее личности поразительна. Она сквозит в ее глазах, в ее голосе, в каждом ее движении. Похоже, жизнь для нее – сложная роль, которую она играет ярко и талантливо, не признавая никаких режиссеров. Она берет на себя ответственность за все промахи и испорченные сцены.

– А вы не теряете время зря.

Джулия вздрогнула и быстро оглянулась. Она не слышала приближения Пола, понятия не имела, как давно он читает через ее плечо, но демонстративно перевернула блокнот.

– Скажите мне, мистер Уинтроп, что бы вы сделали с тем, кто без разрешения читает вашу работу?

Пол улыбнулся и непринужденно уселся напротив нее.

– Переломал бы его пронырливые пальчики, но ведь я знаменит своим скверным характером. – Он схватил ее стакан и отхлебнул сока. – А что сделали бы вы?

– Многие считают меня кроткой и очень часто ошибаются. – Джулии было неприятно присутствие Пола. Он прервал ее работу, нарушил ее уединение. И она не собиралась принимать гостей. Шорты, вылинявшая футболка, босые ноги, небрежно стянутые в конский хвост волосы. Тщательно созданный образ полетел ко всем чертям. Джулия многозначительно взглянула на стакан, который Пол снова поднес к губам. – Налить вам сока?

– Нет, меня устраивает этот. – Пола забавляло, что ее так легко смутить. – Вы провели первое интервью с Евой?

– Вчера.

Пол достал сигару, давая понять, что намеревается устроиться надолго. Джулия обратила внимание на его широкие ладони с длинными пальцами. Чтобы легче было подносить ко рту серебряную ложку, с которой он родился?

– Я, конечно, не сижу в офисе, уткнувшись носом в компьютер, но я работаю.

– Да, понимаю. – Пол мило улыбнулся. Намеками ей от него не избавиться. – Не хотите поделиться своими впечатлениями?

– Не хочу.

Совершенно не обескураженный. Пол закурил, закинул руку за спинку стула.

– Для человека, заинтересованного в моем сотрудничестве, вы не слишком-то дружелюбны.

– Для человека, не одобряющего мою профессию, вы слишком напористы.

– Не профессию. – Вытянув длинные ноги, Пол удобно скрестил их в лодыжках, затянулся сигарой и медленно выдохнул. Аромат сигарного дыма повис в воздухе, словно обвивая благоухание цветов… как сильная рука мужчины – неподдающуюся женщину. – Я не одобряю только ваш текущий проект. У меня личный интерес.

Все дело в его глазах, поняла вдруг Джулия, в его главном оружии… и даже не в их цвете, хотя многие женщины наверняка вздыхают по этой бездонной синеве. Взгляд охотника, пронизывающий жертву.

– Если боитесь, что я напишу что-то нелестное о вас, успокойтесь. Вы вряд ли займете в биографии Евы больше пары абзацев.

Отличный удар по самомнению, и Пол оценил его по достоинству.

– Скажите мне, Джил, это я или мужчины вообще? Уменьшительное имя сбило ее с толку не меньше, чем вопрос.

– Не понимаю, о чем вы.

– Уверен, что понимаете. – Его улыбка стала более дружелюбной, но взгляд остался вызывающим. – Я еще не вытащил из тела все острые стрелы, что вы выпустили в меня в первый раз.

Чем больше Пол расслаблялся, тем более напряженной становилась Джулия, однако самоуверенные мужчины всегда заставляли ее вспоминать о чувстве собственного достоинства.

Пол откинулся на спинку стула, внимательно изучая ее. Нет, он еще не раскусил Джулию Саммерс, но обязательно раскусит.

Когда Пол поднялся и бросил окурок сигары в ведро с песком, Джулия нахмурилась. Очень опасное тело… Умная женщина должна обуздывать свое воображение, а Джулия считала себя умной женщиной.

– Нам придется заключить перемирие, Джил.

– Зачем? Поскольку мы оба люди занятые, то вряд ли будем встречаться настолько часто, что потребуются белые флаги.

– Ошибаетесь. – Пол вернулся к столику, но не сел, а остановился рядом с ней, зацепив карманы брюк большими пальцами. – Я буду приглядывать за вами в интересах Евы. И, пожалуй, в своих собственных.

– Если это попытка заигрывания…

– Такой вы мне больше нравитесь, – прервал Пол. – Босоногая, взвинченная. Женщина, с которой я познакомился за ужином, внушала любопытство и страх.

Джулия чувствовала его сексапильность, к которой считала себя невосприимчивой, и попыталась успокоиться: вполне возможно испытывать сексуальное влечение к мужчине, который тебе несимпатичен… и так же возможно сопротивляться этому влечению.

– Я – та же самая, только без туфель.

– Вовсе нет. – Пол снова уселся, оперся локтями о стол, положил подбородок на сложенные ладони. – Не кажется ли вам, что просыпаться каждое утро одним и тем же человеком – тоска смертная?

Такие вопросы Джулия любила – открывались возможности пофилософствовать, но она не сомневалась, что в данный момент и с этим мужчиной философствования заведут ее в опасную трясину. Она перелистала свой блокнот, нашла чистую страницу.

– Раз уж вы здесь и явно настроены поболтать, может быть, дадите мне интервью?

– Нет. Подождем. Посмотрим, как пойдут дела. – Пол просто наслаждался собственным упрямством.

– Какие дела?

Пол улыбнулся загадочно:

– Всякие, Джил.

Хлопнула дверь, раздался крик.

– Мой сын. – Джулия поспешно собрала свои бумаги и встала. – Извините, я должна…

Но Брэндон – в оранжевой бейсболке козырьком назад, мешковатых джинсах, исцарапанных кроссовках, футболке с Микки Маусом на груди и с улыбкой во весь рот на чумазом лице – уже выбежал на веранду.

– Я забросил два мяча!

– Мой герой!

Она снова изменилась, отметил Пол. Любовь в глазах и в улыбке, в том, как она обвила рукой плечи сына и притянула его к себе. Словно говорит: он – мой.

– Брэндон – это мистер Уинтроп. Брэндон снова ухмыльнулся, продемонстрировав щель на месте двух передних зубов.

– Привет.

– Кем ты играл?

Глаза мальчика вспыхнули.

– Принимающим. Я не очень высокий, зато быстрый.

– У меня дома есть кольцо. Загляни как-нибудь. Поучишь меня играть.

– Да? – Брэндон чуть не запрыгал от нетерпения и поднял глаза на мать. – Можно?

– Посмотрим.

– Это тебе. – Брэндон вынул из кармана конверт и повернулся к Полу:

– Вы когда-нибудь видели вживую «Лейкерс»?

– Конечно, – Пол кивнул.

Оставив мужчин обсуждать тонкости баскетбола, Джулия прошла на кухню, насыпала льда в стакан, налила сока. Несмотря на раздражение, сделала то же самое для Пола, поставила на поднос тарелку с домашним печеньем. Она не стала бы этого делать, но не хотела подавать сыну плохой пример.