— Можно ли вернуть отнятые годы? — вдруг спросила Селена.

Торговец махнул рукой:

— Направляясь сюда, я двигался вдоль западных отрогов Руннских гор. По пути мне встретилась ведьма. Я спросил ее о том же, о чем сейчас спрашивала ты. Увы, то, что взято, так просто не вернуть. Для этого нужно убить паука, забравшего мои годы.

Он посмотрел на свои морщинистые ладони.

— Убить черного паука, — продолжил он. — Мыслимое ли дело? Кто отважится? Я приплатил старухе, и она сказала: такое под силу только величайшему в мире воину… Хотя ассасин с Севера, наверное, тоже смог бы одолеть паука.

— Откуда ты… — начала Селена.

Торговец перебил ее:

— Неужели ты всерьез думаешь, что никто не знает про «сессиз сюкаст»? И неужели я не понимаю, кем может быть семнадцатилетняя девушка с Севера, одна разгуливающая по Сандри? Добавь к этому твои потрясающие ножи и твои слова о приятельницах-куртизанках. Ты здесь, чтобы шпионить в пользу господина Берика?

— Ты это о ком? — с напускным простодушием спросила Селена.

Торговец пожал плечами и кивнул в сторону дворцовой громады:

— Я слышал от городской стражи, что между Бериком и Молчаливыми ассасинами установились какие-то странные отношения.

— Возможно, — только и ответила Селена.

Торговец махнул рукой, показывая, что это его не слишком заботит. Однако Селену услышанное очень даже занимало. Надо будет поразмыслить над словами торговца. А вдруг кто-то из Молчаливых ассасинов и впрямь продался Берику? Может, Ансель поэтому отказалась взять ее во дворец? Наверное, Учитель не хочет, чтобы имена подозреваемых стали известны раньше времени.

— А ты бы согласилась вернуть мне похищенные пауком годы? — неожиданно спросил торговец.

Селена закусила губу. Мысли о лазутчиках Берика мгновенно померкли. А ведь здорово было бы отправиться в дебри Руннских гор и убить зловредного паука! Селена уже видела себя сражающейся с восьминогим чудовищем. И еще ведьмы! Правда, после рассказов Ансель она не горела желанием столкнуться с ведьмой, особенно из клана Железнозубых. Селене вдруг захотелось, чтобы рядом с нею оказался Саэм. Такое надо видеть своими глазами и слышать своими ушами. Ее рассказам Саэм не поверит. Да и кто поверит?

— Я сделал бы тебя сказочно богатой, — сказал торговец, будто угадал ее мысли. — Богаче короля.

— Я и так достаточно богата. И очень занята до конца лета.

— Не беда. Я вернусь из своих странствий не раньше чем через год.

В глазах торговца появилась надежда. Конечно, убить черного паука — это настоящее приключение. Такой подвиг добавит славы к имени Селены Сардотин. Но человеку, отдавшему за богатство двадцать бесценных лет собственной жизни, нельзя особо верить. И все же…

— Когда будешь в Рафтхоле, разыщи Аробинна Хэмела, — медленно выговаривая каждое слово, сказала Селена.

Торговец вытаращил глаза. Конечно же, он знал имя ее наставника. Что бы он сказал, услышав сейчас ее имя?

— Запомнил? Аробинн знает, где меня найти.

Селена повернулась, чтобы уйти.

— Но ты не назвала себя. Как тебя зовут?

— Он скажет тебе, где меня искать, — обернувшись через плечо, повторила Селена и пошла к заветному прилавку с туфлями.

— Подожди! — окликнул ее торговец.

Селена остановилась. Торговец полез в карман и вытащил простенькую деревянную шкатулочку.

— Возьми. Это тебе на память.

Селена взяла шкатулку, откинула крышку и обмерла. Внутри лежал сложенный пополам лоскуток паучьего шелка. Маленький, от силы шесть квадратных дюймов, но за него не раздумывая отдали бы десяток чистопородных лошадей. Нет, этот лоскуток она ни за что не продаст. Такие вещи становятся семейными реликвиями и передаются из поколения в поколение. Только вряд ли у нее когда-нибудь будет семья и дети.

— Память о чем? — спросила Селена, пряча шкатулочку во внутренний карман.

— О том, что все имеет цену, — с печальной улыбкой ответил торговец.

Селену обожгло болью почти заживших ран.

— Это мне известно, — тихо сказала она и ушла.

Она все-таки купила туфли и радовалась, что не потратила деньги на духи. Когда она вновь проходила мимо повозки жриц богини Лани, аромат сирени был еще тоньше и соблазнительнее. Но она зажала нос и отправилась за туфлями… А когда колокола на крепостной башне ударили три раза, Селена уже сидела на краю фонтана и ела теплую лепешку, начиненную тушеными бобами. Она искренне надеялась, что продавец лепешек ее не обманул.

Ансель опоздала на четверть часа и даже не подумала извиниться. Она схватила Селену за руку и куда-то потащила, на ходу вытирая вспотевшее лицо.

— Куда ты меня ведешь? — насторожилась Селена. — Встреча с Бериком прошла не так, как ты рассчитывала?

— Тебя это не касается, — с заметной резкостью ответила Ансель. — Идем. Скоро сама все поймешь.

Они подошли к глухой ограде. Ансель открыла совсем неприметную калитку и буквально втолкнула Селену внутрь. Там они едва ли не на брюхе поползли дальше, но не к самому дворцу, а туда, где находились конюшни. Здесь Ансель тоже выбрала какую-то боковую дверцу, приоткрыла и, убедившись, что поблизости нет стражников, кивком позвала Селену за собой.

Жара внутри соединялась с удушающим запахом редко убираемого навоза.

— Может, все-таки скажешь, почему мы здесь? — спросила Селена. — Наверное, не за тем, чтобы подразнить стражников?

— Есть причина, — прошипела Ансель. — Сейчас увидишь. Иди за мной.

Она привела Селену к обыкновенному стойлу, в котором лениво переминалась с ноги на ногу лошадь.

— Ну и что особенного? — рассердилась Селена. — Лошадь как лошадь.

Мысль оказалась быстрее слов. Еще не договорив, она уже поняла: это не просто лошадь.

— Ты что, не понимаешь? Это же астерионская кобыла! — восторженно шепнула Ансель.

Кобыла была смоляно-черного цвета. Ее темные глаза внимательно глядели на Селену, которая кое-что знала об астерионских лошадях. Они считались самой древней породой в Эрилее. Легенды утверждали, будто народ фэ сотворил первых астерионов из четырех ветров. Северный ветер дал им душу, южный — силу, восточный — быстроту, а западный — мудрость. Эти лошади отличались удивительной смышленостью, и у них были красивые вытянутые морды и пышные хвосты.

— Ты когда-нибудь видела такую красавицу? — продолжила восхищаться Ансель. — Ее зовут Хисли.

Селена вспомнила, что родословная астерионских лошадей велась по линии кобыл, а не жеребцов.

— А вторую красавицу видишь? — Ансель махнула в сторону соседнего стойла. — Ту зовут Касида. На языке народов пустыни это значит «пьющая ветер».

Селена представила Касиду мчащейся навстречу грозовым тучам. Вся в серых пятнах цвета грозовых туч, с ослепительно-белой гривой, Касида фыркала, ударяла передними копытами и смотрела на Селену глазами, казавшимися древнее самой Эрилеи. Селена вдруг поняла, почему за астерионских лошадей давали столько золота, сколько весило животное.

— Их только сегодня пригнали к Берику в конюшню, — пояснила Ансель. — Купил у какого-то торговца, направлявшегося в Банджали.

Ансель подошла к Хисли и принялась гладить ее по морде, что-то шепча, а вслух сказала:

— Когда мы прощались, Берик сообщил, что намерен испытать, насколько хороши лошадки. Вот их и держат оседланными.

— А потом?

Селена протянула руку к морде Касиды. Та понюхала ее пальцы и начала тереться о них своим бархатным носом.

— А потом, — вздохнула Ансель, — он или подарит их какому-нибудь нужному вельможе, или обречет до конца дней торчать в этой вонючей конюшне и жиреть. Всадник из него никудышный.

— Тогда зачем он их покупал? — удивилась Селена.

— Потешить себя новыми игрушками. Но игрушки господину Берику быстро надоедают.

— Но это же издевательство над лошадьми.

— Вот и я говорю.

Ансель зачарованно гладила Хисли по бокам.

— Ты хорошо ездишь верхом? — вдруг спросила она Селену.

— Конечно.