— А по-моему, она поторопилась. Ведь мы ещё не знаем, умрём ли через двенадцать часов.

Узкие плечи приподнялись и опустились:

— Она исполняла свой долг. Намеревалась исполнить. Но мне почему-то не захотелось умирать так быстро...

— И правильно! Умереть никогда не поздно. Но ты так и не объяснила, почему вдруг засомневалась, стоит ли исполнять мечту.

— Да, верно... Мне уже немало лет, треть из которых я никогда не смогу вспомнить. Ещё одну треть могу вспоминать только с грустью, а последнюю... Её и вспоминать нечего: одна бесконечная дорога. Придётся начинать всё сначала, без надежды на успех. Пока я уверена, что нужна людям, хотя бы служа посыльным, но если перестану быть лицедеем, кто поручится, что моя новая жизнь будет столь же полезной? Ты поручишься?

Конечно нет. Заглядывать в будущее — неблагодарное занятие, которым занимается только Судьба, в канун нового года бродящая по трактирам и балующая подвыпивших гуляк предсказаниями, которые неизменно сбываются, но таким образом, что и вообразить трудно.

— Не хочешь ступить на новую дорогу?

— Нет, не хочу.

Хель улыбнулась. Своей собственной, а не заёмной улыбкой: печальной, еле заметной и очень терпеливой.

— Наверное, и правильно.

— Но ты разочарован, не отрицай, я вижу.

Разумеется, разочарован. У меня был великолепный шанс отделаться от сковывающего по рукам и ногам обещания, но все старания прошли впустую.

— Разочарован, будто у тебя есть тот самый «кокон» и ты хотел подарить его мне. Но ведь это не так? Не так?

Что ж, Джерон, соберись с силами, призови на помощь всё своё «лицедейское» мастерство, распахни глаза, улыбнись пошире и правдиво солги:

— Увы. Но я знаю человека, который держал его в руках, и можно было бы...

Тяжёлый всплеск за бортом. Следом ещё один. Стон натянувшихся якорных канатов.

Женщина сдвинула брови:

— Встали на рейде?

— Скорее всего. Значит, доплыли до какого-то порта.

Торопливые, но уверенные шаги по палубе. Стук. Шуршание верёвок. Похоже, спускают на воду шлюпку. Капитан собирается отправиться за помощью или же, что вероятнее, только сообщить о постигшей шекку беде. Потом вернётся, отплывёт подальше и спалит свой корабль дотла вместе с грузом и пассажирами. Не то будущее, к которому стремлюсь я и которого заслуживает Хельмери, стало быть, у меня есть ещё час, не больше, а по его истечении придётся в ярких красках рассказать Наржакам, что именно я думаю о бродячих духах, упрямых капитанах и заносчивых Проводниках. Всего один час покоя.

Шлюпка вернулась быстро, слишком быстро, чем только укрепила наши худшие опасения: о райге доложено, Проводники записали себе в регистр ещё одно подлежащее уничтожению судно, и наступает пора готовиться к уходу за Порог. Хель приняла похороны надежды спокойно, впрочем, женщина с самого начала не верила в возможность помощи. Я тщательно размял плечи — на всякий случай: вдруг удастся оттянуть момент обращения к Пустоте как можно дольше? А тем временем отлучавшиеся с корабля вновь поднялись на борт шекки, знакомо прошлёпав по палубе босыми ступнями. Или не совсем знакомо...

Странный звук. Как будто человек при каждом шаге хлюпает водой. Кто-то из команды искупался? Вряд ли. Наверное, случайно вывалился из шлюпки. Хотя это предположение звучит совсем уж нелепо: чтобы потомственные речники не могли удержаться даже в самой вертлявой лодчонке? Не поверю. Тогда кто же мокро шлёпает наверху?

Шаги неторопливо пересекли «Сонью» вдоль, вернулись, стихнув рядом с решёткой люка, которую кто-то успел предусмотрительно прикрыть полотном «рыбьей кожи», погрузив трюм в густой сумрак.

— И в самом деле, на судне райг, — признал незнакомый голос. — Где же вы ухитрились его подцепить, капитан?

Ответа не последовало, но вопрошающий в нём и не нуждался, продолжая бормотать себе под нос:

— И похоже, врос прямо в доски палубы... Сильный... Или ему хорошо помогли, по незнанию, а может, и нарочно... Ладно, не будем терять время. На судне есть ещё люди, капитан?

— Вы видите перед собой всех.

В голосе незнакомца явственно послышалось лукавое сомнение:

— Неужели? А мне кажется... Вы ведь не обманываете меня, капитан? Ведь у вас нет причины меня обманывать?

К чести Наржака, тот остался неколебим, утверждая:

— Только команда.

Пришелец помолчал, потом с ехидцей заметил:

— Я спрашиваю не только о живых. К примеру, прямо под нашими ногами лежит тело, совсем недавно простившееся с жизнью.

И тут чаша выдержки капитана опрокинулась. «Рыбья кожа» полетела в сторону, створки трюмного люка распахнулись, и над моей головой раздалось встревоженное:

— Dana?

Будь ситуация иной, чем существующая, я бы не преминул прилюдно высказать все охватившие меня чувства. Так глупо, по-детски попасться на простейшую уловку... Либо Наржак принимает моё благополучие чересчур близко к сердцу, либо приказ Ра-Дьена для хозяина «Соньи» священнее, чем воля небес, явленная богами лично, при соблюдении всех полагающихся случаю ритуалов, знамений и чудес. Правда, и мне следовало бы вести себя иначе: не нянькаться с кошкой, а сразу показать, что вполне могу за себя постоять. И не только за себя, а и ещё за некоторое количество людей, нуждающихся в помощи и защите. Так нет же, упустил нужный момент, создав о своей персоне впечатление полного... А, к фрэллу! Если уж опоздал, бессмысленно тянуть одеяло времени обратно: снова накрыться и задремать не удастся.

Я проглотил ругань, приветственно-успокаивающе махнул капитану рукой и сказал:

— Труп не мой, не волнуйтесь. Досадная случайность.

Хельмери улыбнулась уголками рта и потянулась за накидкой. Всё верно, сидеть в трюме нам больше незачем, а привычка находиться в обществе с покрытой головой сильнее сознания того, что прежней необходимости больше нет.

Я позволил женщине подняться по лестнице первой. К тому моменту, когда и мои ноги ступили на палубу, снявшаяся с якорей шекка уже набирала ход, удаляясь от последнего в нашей жизни, как утверждала лицедейка, поселения. И вместо разглядывания исчезающих за поворотом реки пристани и портовых построек я обратил взор на человека, который, судя по всему, и был тем самым Проводником.

Он стоял у борта, одетый, как речники, в одни только штаны длиной до середины икр, и вытирался, словно после принятия ванны. Купался? А, понятно: шлюпка ведь не могла причалить или подойти близко, вот Проводнику и пришлось плыть.

Выше среднего роста, то бишь на голову длиннее любого из Наржаков, зато по ширине заметно уступает тому же капитану. Не тощий, видно, что уделяет время развитию тела, но и не злоупотребляет физическими занятиями. Смуглокожий. Волосы... сбриты на манер лэрров: человек как раз спустил полотенце с головы на пояс. Ну, с причёской понятно: если мы проплываем мимо Горькой Земли, кто же ещё может здесь обитать? А между лопаток заметно небольшое, с ладошку, пятно с неровными краями, похожее на ожог или... На сведённую лэррскую татуировку. Насколько помню, именно с этого места и начинает расти рисунок, повествующий о воинских заслугах. Сначала крохотный, нанесённый сразу по достижении семилетнего возраста, отмечающий вступление мальчика во «взрослую» жизнь. Потом, по мере обучения и овладения боевыми искусствами, он разрастается к плечам и пояснице, но, как правило, должно пройти лет пятнадцать-двадцать, чтобы лэрр мог похвастаться полностью изрисованной спиной, а размеры пятна на коже незнакомца соответствуют примерно семнадцати-восемнадцати годам. Да, пожалуй, именно стольким. Со мной, помню, эльфийка и Мин не поскупились: чуть ли не до затылка измазали краской, благо возраст позволял. Этот же человек, будучи ещё довольно юным, по каким-то причинам уничтожил знак своей принадлежности к лэррам-воинам. Интересно, что с ним тогда произошло?

— Не надо так долбить взглядом мою спину, дырку проделаешь.

И верно, невежливо рассматривать человека, даже не представившись: