С каждой минутой всё больше и больше выцветающие глаза гордо сверкнули:

— Труднее всего было не кричать. Но за стеной были люди, а я не мог допустить, чтобы о позоре, постигшем мою семью, кто-то узнал. И я справился с болью... Только с совестью справиться не смог. Мне нужно было ещё тогда убить щенка, сразу, пока свежие раны жгли тело. Но память о дочери была слишком сильной, и я уступил. Вырастил зверя... А что теперь? Тайна раскрыта, и род Эллидов ждёт бесчестье. Впрочем, оно будет недолгим, всего лишь до моей смерти...

— Внука вы уже похоронили?

Лигмун печально усмехнулся:

— Вы же умный человек, Мастер, и должны понимать: принц не выпустит из рук такую игрушку.

— Мне дано право отбирать. Даже самые дорогие и любимые игрушки.

— Пожертвуете своим будущим ради дикого зверя? Полно, не шутите так! Вы всего лишь Мастер, а его высочество, возможно, станет королём. Не вставайте у него на пути по пустякам.

Нет, дедушка, то, о чём ты говоришь, вовсе не пустяк. Особенно для будущего его высочества.

Я подошёл к креслу, присел на корточки и положил свою ладонь поверх стариковской, покоящейся на колене.

— Вы готовы позаботиться о незнакомце, но собственного внука лишаете малейшей поддержки... Так нельзя.

— Он — зверь!

— Только наполовину. Поймите, Нирмун состоит из двух частей. Человеческая помнит и ценит всё тепло, которое вы ему подарили. Звериная... боится родственных чувств к двуногим существам. Именно поэтому он напал на вас: из простого страха и желания защититься.

— Но я не угрожал ему...

Голос Лигмуна дрогнул, и я крепче сжал сухие стариковские пальцы.

— Конечно нет. Зато вы, в свою очередь, тоже испугались, а звери очень чутко различают страх. Вы показали слабость, волк поспешил напасть. Следовало быть твёрдым, смелым и ласковым, тогда всё случилось бы иначе, поверьте!.. Мне очень жаль.

Хозяин поместья прикрыл глаза, в уголках которых предательски блеснули слезинки.

— Вы думаете, он... сильно меня ненавидит?

— За что?

— Я... — Старик напряжённо сглотнул. — Чтобы оторвать его тогда... Ударил. Несколько раз. Пока клыки не разжались.

— Думаю, Нирмун не вспомнил об этом, вернувшись в человеческий облик. Оборотни, особенно в юности, не могут удержать в памяти первые минуты после перехода и последние — перед. Скорее всего, мальчик не помнил даже, что набросился на вас... Он ведь выглядел тогда растерянным, верно? Растерянным и испуганным, поскольку чувствовал: произошло что-то ужасное. Но вы рассказали ему? Или... нет? — добавил я, видя, как начинает мелко трястись нижняя челюсть Лигмуна.

— Я не смог... Меня лихорадило, мальчика велено было не пускать в мою комнату. И я... боялся. Боялся его видеть. Надеялся набраться сил и...

— Не вините себя. Что было, то было. Но отец мальчика должен был предупредить вас, оставить какие-то распоряжения.

— Оставил. Ту полоску кожи, которую вы держите в руке. Только это случилось уже потом, после превращения. Спустя неделю.

Всего неделю... Оборотень ошибся в сроках совсем ненамного, однако несколько дней решили судьбу двух людей на многие годы. И решили не лучшим образом.

— Скажите, зачем вы предложили своё поместье под летнюю резиденцию Ректора Академии? При большом стечении народа сохранить тайну было бы невозможно.

Лигмун кивнул:

— Да, о тайне можно было забыть. Но я надеялся... Говорят, ректор обладает большой властью и не меньшими знаниями, он мог бы помочь моему внуку. Нет, не стать человеком, я понимаю: сие невозможно. Но найти других... зверей, отвести к ним Нирмуна, чтобы мальчик научился жить, как должно... Если уж отец не смог этого сделать.

— Вы ждали, что он вернётся?

Виноватое подтверждение:

— Ждал.

Потому не заводил собак и запрещал охоту в лесах поместья под предлогом, что лично должен истребить волков. Делал всё, чтобы уберечь внука от любопытных глаз, даже слуг выставлял на ночь за пределы усадьбы страшными историями о призраках. Боялся, ненавидел и всё же не мог бросить безвинного ребёнка. Окружал себя оружием и светом, опасаясь, что оборотень однажды потеряется в своей звериной сущности, однако окончательно не терял надежды справиться с бедой. Отважный человек. Заблуждающийся, но честно живший сердцем, а не рассудком. Вот кто достоин истинного уважения, а вовсе не я.

— Он... поможет?

Я непонимающе моргнул:

— Кто?

— Ректор.

— Поможет. Непременно. Не волнуйтесь ни о чём.

— Хорошо...

Тонкие губы старика изогнулись в улыбке, светлой и по-детски трогательной. Ткань колыхнулась поверх груди, набирающей в себя воздух, и плавно опала. Чтобы больше не двигаться, потому что dou Лигмун ушёл за Порог.

По какой причине все так и норовят сдохнуть именно в моём присутствии? Проклятие виновато?

Мантия задумчиво прошуршала расправляющимися Крыльями.

«Тебя это беспокоит?..»

Меня это злит! Сама посуди, ну на кой фрэлл старик взял и сбежал от расплаты за свои деяния?

«А ты бы не воспользовался предоставленным шансом?..»

Нет. Не знаю. И не надо сравнивать!

«Я не сравниваю, а предлагаю ненадолго занять чужое место, обосноваться на нём, пожить хоть полдня, а уже потом...»

Чужое место?

Я задумчиво посмотрел на кресло, в котором громоздился почивший с миром хозяин Керр-Эллида.

Предлагаешь стащить старика на пол?

Горестный вздох.

«Не терплю, когда ты становишься таким, любовь моя...»

Каким «таким»?

«Отказывающимся понимать очевидные вещи...»

Я не отказываюсь. Просто... Его смерть всё усложняет.

«Или напротив, всё решает. Не задумывался о таком повороте событий?..»

Решает? Хм... В самом деле, кое-что теперь стало предельно ясным. К примеру, внук может продолжать жить без оглядки на деда и честь семьи. Скажем, прибиться к какому-нибудь вольному волчьему клану или попасть во Внешний Круг Стражи. Правда, захочет ли? С рождения он не видел никого из соплеменников и не может представлять, каким правилам должна подчиняться жизнь оборотня, чтобы длиться долго и счастливо.

«Знания — дело наживное...» — заметила Мантия.

Лично я не собираюсь заниматься его обучением!

«Как ты мог подумать, что я предлагаю... Фи!..» — Она обиженно умолкла.

Ну и пусть дуется. Впредь перестанет делать туманные и двусмысленные намёки.

Но конечно поганка права: я не должен вмешиваться в судьбу оборотня. Хотя бы потому, что Нирмун пока ещё «дикий» и останется таковым, если не принесёт присягу Драконьим Домам, вступая в Круг Стражи, или же не будет принят одним из отказавшихся от служения кланов. Всё, что мне дозволено, это рассказать о путях, которые ведут в будущее парня. Но вряд ли он захочет слушать меня, пока его плоть горит от боли в попытке исторгнуть прочь ловчую сеть, а обернуться самостоятельно не сможет опять же по причине наличия в Периметре Обращения чужеродной материи[8]... Впрочем, не страшно: как только приедет Ксо, найдётся и умелый наставник для молодого волка. Как только приедет... Ксо, Мать его Всеблагую! Фрэлл! Тысячу и тысячу раз! А КОГДА он приедет?!

Что я имею на руках? Труп хозяина, полутруп наследника, уверенного в непобедимости принца и обморочную служанку, которая...

С неё и стоит начать, иначе вся деревня узнает о произошедшем превращении, возьмётся за колья, запалит факелы, нагрянет в усадьбу и примется изничтожать отравленное злыми чарами гнездо чудовищ. Положим, его высочество и свиту можно вытурить вон: в лесу пережидать беснование народного ополчения. Туда же можно отправить моих подопечных. А я? Что скажу «милорду Ректору», когда тот прибудет на пепелище? Извини, не доглядел? За такой ответ не похвалят. Достаточно ли хорошо у меня подвешен язык, чтобы усмирить толпу? Вряд ли. Зато с избытком хватит другого моего качества... Нет. Не хочу. Попробую выиграть хоть немного времени.