И ничего не произошло. Противник даже не почувствовал сокрушительного удара, которым Торубаэль обычно убивал людишек наповал, он все так же целеустремленно несся вперед, занося тяжелый топор.
Удар! Торубаэль просел на бегу, подскользнул по траве под замах и мимо противника, полоснув его наудачу клинком по нагруднику и вскочив на ноги у него за спиной. Он ожидал чего угодно, от моментального разворота до кругового удара, но просчитался. Враг, не замедляя бег, двигался в том же направлении, что и раньше, только теперь уже от Торубаэля.
Он моментально сотворил заклинание и телепортировался вперед, снова преградив противнику путь, ему на подмогу метнулся еще один каратель.
Однако титан навязываемого ему боя не принял. Он легко подпрыгнул в воздух и буквально перелетел обоих стражей, приземлился у них за спиной и как ни в чем не бывало помчался дальше. Торубаэль, собрав все силы, телепортировался так далеко, как мог, едва не попал под удар другого титана, а когда восстановил равновесие долей секунды спустя - враги уже уходили прочь со скоростью, с какой вряд ли кто из двуногих мог бегать. Орки еще потягались бы с ними, но не эльфы.
Он быстро окинул взглядом поле несостоявшегося толком боя и убедился, что везде происходит то же самое: противник боя не принял, прогнав со своего пути стражей или просто обойдя их, и теперь стремительно удалялись, двигаясь по направлению к священному городу и не обращая внимания на несущийся вдогонку ливень стрел. Эльфы потеряли в этом несостоявшемся бою всего одного воина, который не сумел уклониться от сокрушающего удара.
Торубаэль протрубил сразу два сигнала: сигнал опасности, чтобы предупредить тех, кто находится впереди, и команду к преследованию для своих воинов. Враг поставил себя в положение между молотом и наковальней: спереди сильнейшие маги, сзади преследующие воины. Осталось только захлопнуть западню.
Он махнул рукой в том направлении и побежал, не выпуская из рук оружия, вслед за исполинскими воителями.
А с другой стороны - это его личный провал. Торубаэль не сумел должным образом уберечь покой священного ритуала, но по этому поводу он будет делать выводы позже.
***
Массивные трубы выводили своими низкими голосами медленную мелодию, одновременно и траурную, и праздничную. Князь уходит, чтобы присоединиться к предшественникам, чтобы соединить свою силу с их силой. Чтобы оберегать свой народ и служить ему даже в посмертии. С одной стороны, это глубокая печаль, но с другой - в этом трауре залог будущего. Именно им питается и из него произрастает та несгибаемая воля к жизни, благодаря которой Старший из народов все еще жив и, даже будучи запертым на крошечном клочке земли и леса, все еще лелеет планы, которые позволят ему восстать из руины и пепла и снова занять свое законное место, снова владеть и править землями от внутреннего моря до внешнего.
Келленсилль стоит на коленях в среднем круге ритуальной площадки и смотрит в спину отцу. Она простилась с ним несколькими минутами ранее, и больше уже его лица не увидит. Старый король медленно поднимается по ступенькам алтаря, на вершине которого тускло поблескивает черная жемчужина размером с голову, оправленная в металл, покрытый рунами.
Действительно ли была Обитель Достойных огромной жемчужиной, уже точно никто не помнил, не сохранилось также и сведений о том, как она создана и как работает. Древние мастера, сотворившие один из трех величайших артефактов, либо не оставили потомкам сведений о своем мастерстве, либо потомки эти сведения попросту не сохранили.
Келленсилль всегда хотела узнать, что ждет жертвующего. Легенды гласят, что там, внутри сферы, души великих князей и могучих магов задерживаются, чтобы не уходить в послежизнь, а таким вот образом остаться в мире смертных, сохранив для потомков свою колоссальную волшебную силу. Многие полагали, что если прислушаться возле Сферы, то можно услыхать голоса заключенных внутри древних князей и магов. Были и куда более зловещие версии, изображающие Обитель Достойных совсем не как последнее пристанище для душ, а скорее как пожирателя оных. Однако Келленсилль относилась к подобным предположениям скептически: вряд ли великие мудрые предки замарались бы созданием настолько мерзкой вещи.
Так или иначе, но отец уходит, и если молодая княгиня когда-нибудь еще с ним встретится, то это случится не скоро, а только когда придет ее собственный черед взойти на алтарь в алых одеждах жертвователя.
Три круга магов запели, начав читать магическую формулу, запирающую дух старого князя в условной сфере вокруг Обители, еще один, самый ближний круг, начал читать формулу фокусировки. Тем самым уходящему жертвователю буквально прокладывалась эфемерная дорога в его новую обитель, ему осталось только войти, прочитав древнее заклинание.
Князь Кэлнителльт возложил руки на гладкую поверхность древнего артефакта и ровным, недрогнувшим голосом принялся читать магическую формулу. Келленсилль закусила губу, чтобы не заплакать: она слышит голос отца в последний раз.
Замерло все. В вышине затихли, не смея подать голос, птицы, умолкли сверчки, даже ветер остановился в ветвях деревьев, не смея отвлекать уходящего правителя Старшего народа от чтения последнего в его жизни заклинания.
А затем - вспышка. Келленсилль знала, что она будет, эта вспышка, но все равно вздрогнула, когда исходящее от Обители свечение разом усилилось, окутав фигуру отца, и пропало.
Над священной поляной повисла мрачная, печальная тишина. Вот и все. Церемония практически окончена.
Собравшиеся еще ждали. Вот повеял ветерок, и Келленсилль, неотрывно глядя в спину отца, увидела, как его фигура начинает рассыпаться. Вот отвалились и превратились в прах руки, тают под легким дуновением голова и плечи.
Келленсилль поднялась с колен и легким жестом создала у алтаря миниатюрный смерч, который тот же миг подхватил прах ушедшего князя и поднял ввысь.
- Стань лесом! - крикнула княгиня. - Стань лесом и узри, как мы будем жить! Как мы вернем себе наше былое величие! Отец, князь Кэлнителльт, я принимаю твою ношу, и ты, став деревом, цветком, ветром, увидишь, как я ее пронесу! Мир тебе, слава и память!
Вот и все. Теперь все бремя ответственности за древнейший народ - на ее плечах. Осталось лишь провести ритуал усиления магии, что хранит Вечный Лес и древний народ.
И в этот момент откуда-то издали донесся шум, из которого ухо Келленсилль выделило лязг металла, крики и отрывистые команды.
- Это еще что такое? - приподняла она бровь.
- Уши мои уж не те, да и всегда были не те, - ухмыльнулся стоящий за спиной Лорринайнэн-Полукровка, - но, кажется, кто-то совершает смертельную ошибку.
Тут вдали меж деревьев полыхнуло пламя, и княгиня осознала, что дело предельно серьезно: Сень Леса не позволит колдовать никому, кроме эльфов, а уж если эльфы в родном лесу пускают в ход огненные заклинания...
Келленсилль телепортировалась к алтарю и подхватила с него сферу: сейчас тот, кто посмел вторгнуться в святая святых ее народа, горько об этом пожалеет.
- Вперед! - приказала она, указав направление правой рукой, и сама же первая телепортировалась туда, где, судя по нарастающему шуму, завязалась битва.
Она сразу же оказалась перед несущейся лавиной, так ей показалось. Огромные воины в варварски украшенных доспехах рвутся вперед, невзирая на сопротивление Стражей и воинов, а также значительного числа магов. И, впрочем, скорее тут уместно сравнение с горным потоком: атакующих слишком мало, чтобы сметать все на своем пути, потому они стремительно продвигаются вперед подобно воде, которая не смывает нерушимые препятствия, а просто огибает их и продолжает стремительный бег вперед, к своей цели.
Вот прямо на глазах княгини один исполин бросается на шеренгу стражей. Стражи с грацией, дарованной сотнями лет тренировок, размыкают строй, чтобы сомкнуться у противника за спиной и окружить, но враг внезапно отталкивается ногами от земли. Он перелетает строй Стражей, оставляя их в полном недоумении, приземляется и продолжает нестись вперед, прямо на княгиню. Келленсилль встречается с его глазами, поблескивающими из щели забрала, огромный воин смотрит на нее лишь мгновение, а затем с зычным криком вытягивает вперед руку, указывая на нее.
