— Бессмертный, — повторила Марна. — Да, так оно и есть. Это соединение двух разлученных душ. Всему на свете свое время, и когда наступает срок, приходит мондава. — Она встретилась глазами с Кирой. — Сливаются воедино не только души, но и тела. Иногда слияние душ и тел происходит не одновременно, но одно неизменно следует за другим. Если Зак и забыл о душе ради тела, это не должно беспокоить тебя. Остальное придет потом.

— Обязательно придет? — Кира тяжело вздохнула. — Марна, ради бога, откуда ты знаешь? Ведь Зак, возможно, не знает всего. Я сама предложила ему свое тело в качестве платы за твое освобождение. Может, он считает, что мондава — что-то вроде обряда гостеприимства, когда люди племени предлагают посетившему их гостю лучшую женщину. Вспомни, ведь он провел среди вас совсем немного времени и скорее всего не до конца понял значение мондавы.

Марна покачала головой.

— Он все понимает.

— Марна… — Кира осеклась, поняв, что все бесполезно. Нет смысла спорить — пожилая цыганка уже все решила за нее. Она явно убеждена, что Зак — единственный мужчина для Киры, и продолжала вести свою воспитанницу к союзу с ним. Она готова была даже к тому, что Зак не захочет связать себя чем-либо, кроме физической близости.

Но Кира, черт побери, тоже имеет право на свое мнение, даже если Марна не признает его! Она вспомнила, как поспешно Зак отверг возможность брака, и от этого ей стало почему-то больно. Конечно, за эти дни они быстро сблизились, но это вовсе не значит, что он изменил свои намерения. А ведь обряд, который собиралась совершить над ними Марна, наверняка является цыганской брачной церемонией. Конечно, это не официальный брак, но Зак явно питал уважение к законам племени, а значит, после церемонии Кира станет для него обузой. О господи, она вовсе не хотела завлечь его в ловушку! Физическое влечение, которое они испытывают друг к другу, было наживкой, которую положили в эту самую ловушку. Зак не заслужил этого.

— Когда состоится церемония? — спросила Кира.

— Завтра на закате. Мы будем готовить тебя весь день. — Марна помолчала. — Ведь мондава, конечно же, означает конец детства и начало женской зрелости.

Теперь Кира поняла, почему Марна прошлой ночью была так печальна. Она верили что Кира целиком и полностью отдаст себя Заку, отвергнув все, чем жила до сих пор, и всех, кого любила с детства.

— Мы должны поговорить о твоих чувствах, Марна, — задумчиво произнесла принцесса. — Да, нам многое надо обсудить помимо общих воспоминаний.

— Мондава, — медленно и веско произнесла Марна.

— Пожалуй, это имеет самое прямое отношение к мондаве, — согласилась Кира. — Bо всяком случае, речь пойдет о зрелости. Впрочем, это может подождать. Ты уже рассказала мне много такого, о чем стоит задуматься.

— Скоро все прояснится. Завтра — ночь мондавы.

— Кира, — шепот Зака пробудил девушку от тревожного сна. Подняв голову, девушка разглядела на фоне предрассветного неба темный силуэт Зака. Кира быстро взглянула на спящую Марну. Цыганка не шевельнулась.

Отбросив одеяло, Кира пошарила в темноте фургона в поисках одежды. Натянув кое-как куртку и прихватив сапоги, она выбралась наружу.

Зак подхватил ее на руки и опустил на землю.

— Как я рад, что наконец нашел тебя, — тихо сказал он. — Я заглядывал подряд во все фургоны. Надень сапоги.

Было совсем не так холодно, как накануне, хотя огромный костер, разведенный посреди табора, давно превратился в кучку пепла и тлеющих угольков.

Подождав, пока девушка обуется, Зак взял ее за руку, и на лице его отразилось нетерпение.

— Пойдем. Нам надо выбраться отсюда. — Голос его звучал почти грубо, и это встревожило Киру. Она еще ни разу не видела Зака грубым и нетерпеливым. Девушка растерянно смотрела на него, покуда Зак вел ее через лес прочь от табора. Потом они скорым шагом поднялись на холм, и, когда достигли вершины, у Киры уже ныли ноги.

Солнце еще не взошло, и здесь, на вершине холма, в тени деревьев, лицо Зака казалось совершенно непроницаемым.

— Зак, что случилось? Что-то не так?

— Боже мой, ну конечно же не так, — хрипло сказал он и так крепко сжал Киру в объятиях, что у нее захрустели кости и перехватило дыхание. Она ощутила его возбуждение, и вновь у нее предательски подкосились колени.

— Вот, вот что не так, — бормотал Зак, все теснее прижимая девушку к себе. — Я больше не могу, Кира! Я думал, что вытерплю до этой чертовой церемонии, которую решила устроить Марна, но не могу. Я терпел слишком долго и теперь изнемогаю. — Дыхание его было прерывистым, руки дрожали. — Я перепробовал все. Я насчитал миллион распроклятых овец, полночи рассказывал Поло всякие истории, пока старик не уснул. Попытался даже напиться. — Он невесело рассмеялся. — Говорят, любого индейца способна свалить с ног огненная вода, но на меня это не подействовало, — Зак закрыл глаза, исступленно лаская ее податливое тело.

Кира обессилела, изнемогая под напором его желания. Она вдыхала чистый и пряный, мужской аромат его тела. Только что ей было прохладно, а теперь она вся горела.

— Зак…

Он открыл глаза и с мольбой поглядел на девушку.

— Скажи же это, черт побери!

— Что, что я должна сказать?

— Скажи — «да». Скажи, что я могу овладеть тобой. Прямо сейчас, и к черту ожидание! Скажи, что избавишь меня от этой муки.

Он и вправду мучился. Кира ясно читала это в его глазах и знала, что может помочь ему. И сознание это наполняло ее тихой радостью, которую не могло заглушить даже жгучее желание. Кира — и только она одна — могла исцелить его, утолить нестерпимый голод плоти, подарить ему блаженство, а затем — желанный покой.

— О да, Зак! — тихо сказала она. — Да, прошу тебя прямо сейчас…

Вздох облегчения вырвался у Зака.

— Слава богу! Знаю, что я подлец, но… — он осекся. — Я постараюсь загладить свою вину потом, в будущем. — Дрожащими руками он снова привлек девушку к себе. — А теперь иди сюда и позволь мне просто любить тебя, не думая ни о чем.

Руки его уже боролись с ремнем на джинсах Киры. Наконец он расстегнул ремень и миг спустя коснулся ее горячей плоти. Кира невольно затрепетала, желание охватило ее с новой силой. Холодные ладони Зака быстро зажглись ее теплом.

— Какая ты теплая и мягкая, моя принцесса, — бормотал он. — Как я хочу тебя… — рука его скользнула ниже, коснулась мягких волосков в потаенном треугольнике между бедер. Касание это было изумительно нежным, хотя до сих пор он вел себя порывисто, почти грубо. — Как мне хочется увидеть, познать тебя всю… Лежа на тюфяке Поло, я воображал себе каждый уголок твоего прекрасного тела, каким видел его тогда, в Таксоне…

Пальцы его коснулись сокровенной набухшей плоти. Кира тихо вскрикнула, трепеща под его дерзкими ласками, и крепче ухватилась за плечи Зака, невидяще глядя перед собой.

— Я видел все твое тело, кроме этого сокровенного уголка… и не мог даже вообразить, как буду ласкать его. — В его глазах горел восторг. — А теперь я увижу тебя всю, коснусь повсюду, буду ласкать тебя, пока ты не сойдешь с ума от желания!

Кира уже сходила с ума. Распаленная плоть ее пылала незримым и мучительным огнем. На миг отстранившись, Зак сбросил куртку и расстелил ее поверх опавших листьев. Опустившись на колени, он увлек за собой Киру и лишь теперь понял, что она вся дрожит.

— Черт побери, ты же так простудишься! Тебе холодно?

— Вот уж нисколько! — пробормотала Кира, дрожащими руками стягивая с себя свитер. — Я вся горю!

— Что ж, я не дам этому пламени погаснуть. Позволь мне, — Зак отстранил ее руки, принялся сам раздевать ее. — Я так ждал этой минуты, ждал, когда ты будешь раскрываться мне навстречу — лепесток за лепестком! — Зак хрипло рассмеялся. — Если бы еще перестали дрожать руки!

Но пальцы его все еще дрожали, когда он, затаив дыхание, обнажил ее высокую грудь и ласкал розовые затвердевшие соски. Не сводя с Киры глаз, он проворно снял свитер и позвал: