Стараясь скрыть гримасу боли, Орешек спрашивает:

— А где делают самые лучшие мечи? Не в Грайане, а во всем мире?

— Уже не делают — с тех пор, как погиб Юнтагимир.

От изумления Орешек прекращает издеваться над своей кистью.

— Ты что мне сказки рассказываешь? Это малые ребятишки верят в четвероруких мастеров из Юнтагимира!

— Почему — четвероруких? Люди как люди были, только мастера очень хорошие... Эй-эй, отдыхать вздумал? Мышцы остынут, потом опять разогревать... А ну — мягко, нежно, бережно... Не морщись, от этого еще никто не умер.

— Не хочу стать первой жертвой...

— Не ной, работай! О чем мы... ах да, Маленький Город... Был он где-то в Черных горах, жили в нем умелые и умные люди — нам лет сто учиться надо, чтобы такими стать. У них был обычай: когда мальчишке исполнялось пятнадцать, он уходил из города — в Грайан, Силуран, Наррабан, Ксуранг... словом, куда хотел. Устраивался учеником к ремесленнику, слугой к ученому, подручным к торговцу, помощником к переписчику книг: искал место, где можно побольше узнать. Лет через пять-десять возвращался домой и рассказывал, что полезного выведал. Только не понимаю, зачем это было надо, они сами весь мир могли научить уму-разуму. Где находился город — держали в строгом секрете, торговлю вели через доверенных лиц. Покупали зерно, вино, масло, а что продавали — словами не описать! Любые изделия из металла, украшения, изумительные драгоценные камни — до сих пор не найдены копи, откуда они взяты. Ткани сами не делали, но покупную материю так расшивали золотом и серебром, что глаз не оторвать! Но главное — оружие. Они его делали мало, зато такое, что могло рубить камень, пушинку на лету рассекало... Жили, говорят, дружно, не старались разбогатеть за счет соседа. Рабства у них не было...

Такого наглого вранья Орешек стерпеть не может.

— Кто-то чушь нес, а ты повторяешь! Раз они металлы варили, стало быть, руду добывали. А где рудники, там и рабы. По доброй воле никто под землю не полезет!

— Говорю тебе, они были умнее нас лет на сто. Умели так работать, что труд был не в тягость, даже в рудниках.

— Ну и откуда все это известно? — фыркает ничуть не убежденный Орешек.

— Забрел к ним один Подгорный Охотник. Они его приняли, приветили, но из города не выпустили, чтоб никому не раскрыл их тайны. Только через несколько лет ему удалось бежать. До самой смерти рассказывал о чудесах, которые видел в Маленьком Городе.

— Это не про него сложили поговорку: «Врет, как Подгорный Охотник»?

На губах Аунка мелькает тень улыбки.

— Оставь кисть, хватит пока... Может, и про него. Знаешь, до чего он доврался? Говорил, что самую тяжелую работу за горожан делал пар.

— Что-о? Какой пар?

— Обыкновенный, от кипящей воды. Разводили, говорит, огонь под котлом таким особенным, он закипал и работал за людей...

Орешек хохочет — так понравилась ему эта картина: волшебный котелок с ручками и ножками соскакивает с огня и хватает кузнечный молот.

— Нашлись грамотные люди, — продолжает Аунк, — записали его рассказы, эта книга известна в нескольких списках...

— И не жаль было пергамента... Я слышал, город разорил один из королей Силурана?

— Нурчар Черный Зверь из Клана Вепря. Его люди проследили, куда торговцы доставляли зерно для Юнтагимира... Горожане сражались до последнего удара сердца, а когда враги ворвались в город, мужчины убивали своих жен и детей, чтобы те не попали в плен, а потом сами обрывали свою жизнь. Те немногие, кого силуранцы взяли живыми, умерли под пыткой, не выдав тайн своего мастерства. Город лег в руинах, мастерские превратились в груды битого камня. Об этом есть в силуранских летописях. Правда, я не читал, с чужих слов говорю...

— Ну и дурак был этот Нурчар, хоть и Вепрь. Какая ему была выгода уничтожить такой город?

— Боялся, что его опередит король Грайана. Обычная логика правителей: если что-то не мое, пусть оно будет уничтожено. Вот более свежий пример: ты слыхал про Эстамир?

— Нет, никогда. А красивое название — Жемчужный Город...

— Правильнее — Город Жемчуга, там были жемчужные отмели, но из года в год добыча падала... Да, красивое название. И сам он был красив — широкими террасами сходил к морю... В Эстамире ткали отличную материю, плели кружева, нежные и прозрачные, как морская пена, красиво расшивали бисером кожу. У королей Грайана из поколения в поколение передается нагрудник с вышитым драконом — старинная эстамирская работа, еще из Огненных Времен...

Голос Аунка посуровел.

— Эстамир был вольным городом, подчинялся лишь собственному королю. Эстамирцы говорили о себе: «Вольны, как рыба в море!» Но рыба свободна до тех пор, пока ее не втащит на борт лодки рыбачья сеть... Грайан рос, захватывал земли за морем. Посуди сам, мог ли он стерпеть существование вольного города на самой своей границе? Случилось то, что случится и с другими городами, которые до поры до времени кичатся своей независимостью. Авибран Светлая Секира привел к берегам Эстамира эскадру, а к его стенам — войско. Он говорил горожанам о низких налогах, о сохранении некоторых древних вольностей, об уважении к законам, обычаям и религии города... даже обещал сделать короля Эстамира, Аджугара Железнорукого, Хранителем города. Но Эстамир и слышать ничего не хотел. Тогда Авибран взял город штурмом. Старые стены были плохо подготовлены для отражения атаки, но люди оказались крепче стен. Сражение кипело в каждом переулке, дрались женщины, дети, старики. Был серьезно ранен сын Авибрана, двенадцатилетний Бранлар, впервые отправившийся с отцом в поход. Король-отец так разгневался, что отдал город на разграбление солдатам, а уцелевших жителей обратил в рабство. Деревянные дома сожрал пожар, каменные строения зарастают бурьяном и разрушаются от времени. Никто не селится в этом проклятом месте, кроме филинов, змей и летучих мышей. Город погиб. Скажи, какая выгода была от этого Грайану?

Непривычная горечь в голосе Аунка пугает Орешка, он робко спрашивает:

— Ты... был там?

— Нет. Это было за семнадцать лет до моего рождения. И вообще... сейчас речь совсем о другом городе.

Немного помолчав, Аунк неохотно говорит:

— Когда-то у меня был меч юнтагимирской работы.

— Что-о?

Орешек еще ни разу не ловил учителя на лжи, но такое заявление кого угодно ошарашит.

— Не было на свете меча лучше моего, — говорит Аунк с такой нежностью, что Орешек еще шире распахивает глаза. — Имя ему было — Альджильен Солнечный Луч. Как жадно пил он кровь в бою! Из ножен выпархивал сам, стоило руку протянуть. Мог оставить глубокую зарубку на камне, мог рассечь волос на лету. Длиной в два локтя, шириной в три пальца — настоящий лучик! Прямой, узкий, никаких желобков-кровостоков, простой зацеп у эфеса. По всему клинку — волнистый узор, по нему с первого взгляда узнается юнтагимирская работа. Там сталь многослойная, кузнецы сминали вместе много металлических полос... месили металл, как тесто... не знаю, секрет ушел в Бездну... еще закалка была особая...

Не встречал и не встречу больше такой упругости и прочности. Затачивать себя позволял так, что хоть брейся... И вот чего я не мог понять: в руке и в ножнах он был легким, а в ударе — тяжелым... Клинок великолепно сбалансирован, рукоять — словно делали по моей ладони, на заказ... Один наррабанский властитель предлагал мне за Солнечный Луч караван с товарами и рабами-погонщиками.

— Продал? — ахает Орешек. Он уже верил каждому слову, да и нельзя сомневаться, когда слышишь такую боль и обиду в человеческом голосе.

— Да что ты? — обижается Аунк. — Нет, конечно!

— А как этот меч к тебе попал?

— Много будешь знать — голова треснет.

— И где он сейчас, твой Альджильен?

— Я его подарил, — не сразу отзывается Аунк. — Подарил на прощание... одному человеку.

Все доверие, которое чувствовал Орешек к рассказу учителя, немедленно разлетается вдребезги.

— Да? — цедит он сквозь зубы. — Понятно! Скромный, но милый подарочек! Так сказать, носи и помни обо мне!