Джереми как-то странно посмотрел на нее.

– Пойдем, – сказала она, поднимая лежавшие на полу вещи. – Сначала попытаемся понять, где находятся его комнаты, а уж потом подыщем себе комнаты в другом конце дома.

Джереми подхватил остальной багаж и последовал за матерью.

– И надо найти комнату, где можно навесить на дверь большой замок, – напомнил он ей.

– Я думаю, мистер Стюарт просто шутил, – сказала Кэтрин, поднимаясь по лестнице. Дойдя до второго этажа, она посмотрела в обе стороны длинного коридора. Поколебавшись немного, она двинулась вправо.

– А по-моему, это неплохая идея, – настаивал мальчик, сгибаясь под тяжестью ноши. – Правда, мама, замок нам бы очень пригодился.

Кэтрин открывала двери, заглядывала в комнаты и с омерзением захлопывала. Видимо, когда-то эти комнаты были красиво обставлены, но, оставленные без присмотра, стали почти непригодными для жилья. Повсюду были грязь и пыль, а в одной комнате мышь устроила гнездо в перовой подушке. В некоторых комнатах были открыты окна, и, видимо, уже давно, судя по тому, как сильно там были повреждены мебель и пол.

Открыв дверь в самом конце коридора, Кэтрин ахнула, и Джереми поспешил заглянуть через ее плечо. Не вызывало сомнений, что это была его комната – так мысленно Джереми называл человека, который доставил столько неприятностей его матери. По всей комнате были раскиданы вещи и грязная обувь. У самой двери лежала гора носков, не стиранных годами.

Подцепив пальцами один из них, Кэтрин стала разглядывать его на вытянутой руке. На мыске зияла дыра.

– Отвратительно, – сказала Кэтрин. Она бросила носок на пол и захлопнула дверь. – Идем, Джереми, поищем себе комнату в другом конце коридора.

– А где спит второй? – вдруг вспомнил Джереми, с трудом поспевая за матерью.

Кэтрин не ответила, но про себя подумала, что бедный Захария, возможно, спит где-нибудь в городе, в одном из этих…, домов, завсегдатаем которых был его отец.

– Мама, тебе нужно отдохнуть. И пора признать, что ты проиграла пари.

Кэтрин вытерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб, откинула упавшую на глаза прядь волос и устало посмотрела на сына. Она стояла на коленях и пыталась оттереть пол в кухне, который не мыли лет десять.

– Дорогой, если бы я была из тех людей, что признают поражение, меня бы еще много лет назад повесили за похищение ребенка и сейчас ты вел бы спокойную праздную жизнь в доме своего отца.

Джереми улыбнулся и уселся за большой сосновый стол, который теперь сиял чистотой благодаря усилиям его матери.

– И потом, ты ведь всегда можешь помочь мне, милый. Джереми взял из вазы яблоко и впился в него зубами.

– Разве ты не знаешь, что я – О'Коннор. Королевская кровь и все такое.

Кэтрин швырнула в него грязной тряпкой и попала бы прямо в лицо, но мальчик поймал ее и с отвращением бросил на пол. Кэтрин поднялась с колен и опустилась на стул рядом с сыном.

– Джереми, милый, что мне делать? Еще день-два, и вернется мистер Джордан, а я так ничего и не добилась.

На мгновение она закрыла глаза и, вспомнив, как прошли последние дни, невольно содрогнулась. Захария Джордан никого и ничего не боялся. Никакие угрозы на него не действовали. Она даже не могла припугнуть его тем, что пожалуется отцу, – сорванец прекрасно знал, что отец будет только рад ее неудаче, хотя бы уж потому, что сможет сказать: «Я же говорил».

Дважды она пыталась объяснить Захарии, как важно быть образованным человеком. Но он только рассмеялся над ее словами и ушел из дома.

Тогда она постаралась сделать так, чтобы ему было приятно находиться дома. Возможно, она затеяла это не столько для него, сколько для себя и Джереми, но, в конце концов, Захария тоже здесь жил. На службе у Коула Джордана работали только мужчины, а те не придавали особого значения чистоте. Так же как и хорошей еде. Они жарили мясо на топленом свином жиру, раскладывали по тарелкам и выставляли на стол.

Для сохранения собственного здоровья и здоровья Джереми Кэтрин начала готовить отдельно для себя, сына и Захарии, который обладал отменным аппетитом. Естественно, она не могла готовить в грязной кухне, поэтому в первую очередь ей пришлось заняться уборкой. Потом она прибрала и помыла комнаты для себя и Джереми, а затем привела в порядок комнату Захарии и даже отправила в прачечную его постельное белье.

– Я не могу заставить его учиться.

– Жаль, что ты не можешь морить его голодом, – посетовал Джереми, вгрызаясь в яблоко. – Этот мальчишка прожорлив как боров. И кроме того, он уже привык к чистым глаженым рубашкам.

Кэтрин давно перестала обращать внимание на оскорбительные замечания Джереми в адрес Захарии, потому что ревнивое чувство мальчика оказалось сильнее всяких запретов. Нет, ее беспокоил не Джереми, а Захария. Как уговорить его заниматься? Она уже поняла, что пронять его можно только уговорами, ибо всякое насилие вызывало у него лишь протест и еще большее сопротивление.

– Уж очень он похож на своего отца, -, тихо проговорила Кэтрин, подперев кулачком подбородок. Слова Джереми запали ей в голову. Может быть, Захария и не согласился пока взять в руки книгу, но зато она сумела произвести изменения в других областях его жизни.

Кэтрин заметила, с каким удовольствием Захария носит свежие отутюженные рубашки. А однажды видела, как он смахнул соринку, прилипшую к начищенным ботинкам. И хотя ей не удалось привить ему любовь к географии, с купанием не возникло никаких проблем – горячая ванна доставляла ему истинное наслаждение.

И в том, что касается еды, Джереми тоже прав. Когда они в первый раз ужинали втроем на чистой кухне, Захария фыркнул при виде жареного цыпленка и крохотных корзиночек с овощным салатом, сделав при этом какое-то нелестное замечание Кэтрин, наработавшаяся в тот день до изнеможения, вспыхнула и сказала, что либо он будет следить за своими манерами и вести себя как подобает джентльмену, либо будет есть вместе со слугами. Тогда Захария тихонько сел напротив Джереми и, исподволь наблюдая за ним, старательно повторял все манипуляции с ножом и вилкой.

«Все– таки кое-чему я его научила», -подумала Кэтрин. Потом резко вскинула голову и расширившимися глазами уставилась на сына.

– Что ты сказал?

– Что его отцом мог быть кто угодно. Говорят, его мать…

– Джереми, сколько раз я тебе говорила не повторять сплетни. Нет, что ты сказал перед этим? Что-то о еде.

– А-а, я сказал: жаль, что ты не можешь морить его голодом.

– Вот. – Кэтрин встала. – Джереми, сходи в бельевую комнату и принеси оттуда самые грязные простыни, какие найдешь.

– У них там нет простыней, одни одеяла.

– Тогда самые грязные одеяла. А одежду Захарии отнеси на конюшню, пусть ее используют вместо тряпок, когда будут обтирать пот с лошадей.

Джереми перестал жевать яблоко и недоверчиво посмотрел на мать. Одно дело думать про себя, как проучить Захарию, и совсем другое, когда твоя мать осуществляет это на деле.

– И скажи Мануэлю, что ужин сегодня будет готовить он.

– Мама!

– Иди и делай, что тебе говорят! Ну же! Джереми уронил яблоко и выбежал из комнаты.

Возвращаясь домой, Захария Джордан улыбался в предвкушении вкусного горячего ужина и аромата лимонного масла, который теперь наполнял весь дом. Всю последнюю неделю он поздравлял себя с тем, что так ловко все провернул Ведь это благодаря ему миссис Кэтрин де Ланж живет теперь с ними. Если бы он не вмешался вовремя, то сейчас у них работала бы та жуткая женщина, которую хотел нанять отец, и дом превратился бы в тюрьму.

Но Захария перехитрил отца. С помощью своих леджендских друзей Захария заполучил в гувернантки самую красивую женщину на свете. И жил теперь как в раю. Он ни за что не признался бы в этом даже под страхом смерти, но ему очень нравилось жить в чистом доме. И нравилось каждое утро надевать свежую рубашку А как вкусно готовит эта женщина! Вместо здоровенных бифштексов, которые можно было резать только охотничьим ножом, она кормила его говядиной, тушенной в вине, цыплятами, томленными в пряных травах, форелью в миндальном соусе. Соусы ей особенно удавались, они придавали салатам и овощам изумительный вкус и аромат А когда Захария ел приготовленный ею десерт, на глазах у него выступали слезы И все, что от него требовалось, это сидеть за одним столом с этим выскочкой Джереми и повторять все, что он делает А это было совсем нетрудно. Для того чтобы запомнить, какой вилкой есть рыбу, а какой – мясо, не требуется особого ума Он немного жалел, но только самую малость, что отказался выполнить другое требование миссис де Ланж сидеть все дни напролет уткнувшись в книгу. Но как можно отказаться от привольной жизни ради сидения взаперти? Как он мог отказаться от прогулки по горным ручьям, вода в которых такая чистая, что просматривается на пятьдесят футов в глубину? Нет, это невозможно. Не видеть орлов, парящих в вышине, не слушать рассказы Золотого Ястреба о старых временах, сидя у костра? А может быть, он должен бросить уроки стрельбы Малыша Фриско? Тот, конечно, уже немолод, но стреляет и бросает лассо не хуже, чем прежде А потом, у Захарии были обязанности в Ледженде. Женщины рассказывали ему о своих проблемах, а он передавал все отцу, и, как правило, отец помогал им Не один ковбой был изгнан из города за плохое обращение с «девочками».