Являясь ключом открытого пути, махаяны, сострадание делает возможным трансцендентные действия бодхисатвы. Путь бодхисатвы начинается с великодушия, с отдачи и раскрытия; это процесс покорности. Открытость — это значит кому-то что-то давать; это отказ от своих требований и основных критериев этих требований. Это дана парамита, парамита великодушия, что значит умение полагаться на тот факт, что вам нет нужды создавать для себя безопасную почву, умение доверять своему фундаментальному богатству: вы можете позволить себе состояние открытости. Таков открытый путь. Если вы оставите психологические отношения «требовательности», тогда начнет проявляться глубинное здоровье, которое ведет к следующему акту бодхисатвы — шила парамита, парамита морали, дисциплина.
Когда достигнуто раскрытие, когда оставлено все, связанное с основным критерием «я делаю это, я делаю то», тогда нет обращенности на себя, тогда становится несущественной всякая ситуация, которая поддерживает это или ведет к накоплениям. Это и есть наивысшая мораль: она усиливает ситуацию открытости и смелости; вы не боитесь повредить себе или другому, потому что вы полностью раскрыты. Вы не чувствуете, что ситуации, где требуется терпение, кшанши парамита, лишают вас вдохновения; ибо терпение ведет к энергии, вирья, к качеству радости. Существует огромная радость поглощенности, которая есть энергия; и она приносит также всеохватывающее видение открытой медитации, переживание дхьяны, состояния открытости. Вы не считаете внешнюю ситуацию отдельной от себя, потому что вы глубоко вовлечены в пляску и игру жизни.
Затем вы становитесь даже еще более открытыми; вы просто идете вместе с каждой ситуацией. Вы не ведете никакой войны, не стараетесь победить врага, не стремитесь достичь какой-то цели; вы не поглощены накоплением или отдачей. Внутри вас нет ни страха, ни надежды. Это — развитие праджня, трансцендентного знания, способности видеть ситуации такими, каковы они есть.
Итак, главная тема открытого пути состоит в том, что мы должны начать отказ от глубинной борьбы эго. Быть полностью открытыми, обладать таким видом абсолютного доверия к себе — вот подлинное значения сострадания и любви. Произнесено множество речей о любви, о мире и спокойствии во всем мире. Но как же мы в действительности проявляем любовь? Христос сказал: «Люби ближнего своего». Но как мы любим? Как делаем это, как будем излучать свою любовь на все человечество, на весь мир? «… Ибо мы должны любить, такова истина … Если вы не любите, вы прокляты, вы погрязли во зле, вы ухудшаете состояние человечества … Если же любите, — вы на правильном пути». Но как любить? Многие люди относятся к любви весьма романтично и фактически приходят в восторженное состояние от одного этого слова. Затем наступает разрыв, приходит период, когда мы уже не испытываем возвышенных порывов любви. Приходит что-то другое — нечто стеснительное, некоторое тайное дело; мы склонны скрывать эту сторону любви; здесь же — половая жизнь, что-то постыдное, не являющееся частью нашей Божественной природы, что-то такое, о чем не следует и думать. Остается только разжечь другой огонь любви. Итак мы движемся дальше и дальше, стараясь не обращать внимания на отвергнутые нами части нашего существа, стараясь быть добродетельными, любящими, добрыми.
Возможно, мои слова оттолкнут многих, но, боюсь, что любовь — это в действительности не одно лишь переживание красоты и романтической радости. Любовь связана с безобразием, болью и агрессивностью, как и с красотой мира; любовь — это не небесный покой! Любовь, сострадание, открытый путь — все это связано с «тем, что есть». Для того, чтобы развить любовь, вселенскую, космическую любовь, — как бы вы ее не называли, — мы должны принять всю ситуацию жизни как она есть, ее светлые и темные стороны, хорошее и плохое. Мы должны открыть себя для жизни, вступить в общение с нею. Возможно, вы боретесь, чтобы развить в себе любовь и мир, совершаете усилие ради их достижения. «… Мы скоро добьемся этого, мы истратим тысячи долларов на радиопередачи, посвященные доктрине любви, и они будут слышны повсюду; мы провозгласим любовь ко всему свету!» Прекрасно, провозглашайте, осуществляйте, тратьте деньги; но откуда же эта скорость и агрессивность, которые скрываются за тем, что вы делаете? Почему вам приходится толкать нас к приятию вашей любви? Почему в этом деле заключены такое давление и сила? Если ваша любовь движется с такой же скоростью и силой, с какой движется у прочих людей ненависть, тогда здесь имеет место что-то другое; это то же самое, что называть тьму светом — в подобную любовь включено столько честолюбия, что все дело принимает форму прозелитизма. Это совсем не открытая ситуация общения с вещами как они есть. Конечный смысл понятия «мир на земле» состоит в том, чтобы полностью устранить идеи мира и войны, открыть себя целиком и в равной степени и для положительных, и для отрицательных аспектов мира — как если бы мы видели землю с высоты птичьего полета, откуда видны свет и тьма, откуда принимаются и то и другое. Вы не стремитесь защищать свет против тьмы.
Действие бодхисатвы похоже на сияние луны, отраженной в сотне чаш с водой; у нас получается целая сотня лун, по одной в каждой чаше. Открытость подразумевает именно такой вид абсолютного доверия и уверенности в себе. Открытая ситуация сострадания действует как раз таким образом, а не при помощи преднамеренных попыток создать сто лун — по одной в каждой чаше.
Кажется, основная проблема, с которой мы встречаемся, заключается в том, что мы чересчур заняты стараниями что-то доказать; эти старания вызваны безумием и ощущением нищеты. Когда вы стараетесь что-то доказать или что-то получить, вы более не остаетесь открытыми, вы должны подвергать все проверке, «все устраивать правильно». Это безумный образ жизни, и в действительности он ничего не доказывает. Можно было бы прямо ставить рекорды, выраженные в цифрах и количествах: мы построили что-то огромное, самое большое, собрали наибольшее количество чего-то, создали нечто самое длинное, нечто сверхгигантское. Но кто вспомнит этот рекорд, когда вы умрете? Или сто лет спустя? Или через десять лет? Или через десять минут? Рекорды, заслуживающие внимания, — это рекорды данного момента, которые установлены сейчас; и они выражаются в том, действительно ли сейчас имеет место открытость и общение.
Таков открытый путь, путь бодхисатвы. Бодхисаттве все равно, даже если он получил медаль от всех будд за то, что оказался самым храбрым бодхисатвой во всей вселенной; это его совсем не заботит. В священных писаниях вы никогда не прочтете историй о бодхисатвах, получивших медали. И это вполне справедливо, так как для них не существует необходимости что-то доказывать. Действие бодхисатвы спонтанно; это — открытая жизнь, открытое общение, в нем совсем нет борьбы, нет скорости.
Вопрос:Я считаю, что быть бодхисатвой — это значит помогать людям, а у людей особые требования. Поэтому бодхисатва должен совершать особые действия. Но как согласовать эту идею тотальной открытости с необходимостью совершать какие-то особые действия?
Ответ:Быть открытым — не значит быть безответным новобранцем. Это значит обладать свободой делать то, что требуется в данной ситуации. Поскольку вы не хотите ничего от нее получить, вы свободны действовать таким образом, который по-настоящему ей соответствует. И точно так же, если другие люди чего-то хотят от вас, это может оставаться их личной проблемой. Вам нет необходимости угождать каждому. Быть открытым — значит быть «тем, что вы есть». Если вы не испытываете неудобства быть самим собой, автоматически и естественно возникают условия открытости и общения. Это подобно идее луны и чаш с водой, о которой мы только что говорили; если здесь есть чаши, они будут отражать вашу «природу луны». Если их нет, отражения не будет. Или если они находятся здесь лишь наполовину, он отразят лишь половину луны. Все зависит от них. Вы как луна просто находитесь здесь, вы открыты; а чаши могут отразить вас, но могут и не отразить. Вы не проявляете ни озабоченности, ни беззаботности. Вы просто присутствуете.
