– Я клянусь, что это мой самец!

Другой сигманец наклонился к нему и с угрозой произнес:

– А я говорю, что он мой. Он вернулся в пещеру с моим стадом, значит, самец мой.

Сидя между спорящими на своем белом ковре, Ширн терпеливо слушал, выжидая удобный момент, чтобы вмешаться. Когда бородатый мужчина замолчал, чтобы перевести дух, старейшина заговорил.

– Мне кажется, что самец умрет от старости прежде, чем вы договоритесь.

– Нет, этого не случится. Я буду драться за него! – возбужденно воскликнул бородатый мужчина.

Пастух, который был моложе, яростно завопил:

– Ты всегда готов драться, Блей. Когда ты…

– Подожди, Дерган, – сказал Ширн, – у Блея есть преимущество. Борьба – это один из способов уладить спор.

Бородач широко расставил ноги, а руки упер в бедра. Он как бы говорил Дергану: я предупреждал тебя.

– Но, – продолжал Ширн, – это очень беспокойный способ. Даже если ты победишь, – он посмотрел на Блея, – то получишь синяки. А кроме того, устанешь. Помню, когда я был молодым и поборол снежную овцу. Я победил, но так устал, что не мог утащить животное в свое стадо. Овца убежала и попала в лапы занигрета.

Блей закусил губу. Казалось, что его воинственный пыл угас. Ширн смотрел то на одного, то на другого спорщика.

– А другой способ разрешить спор есть?

– Конечно. Вы могли бы убить самца и разделить его пополам.

– Подождите, – запротестовал Дерган. – Этот самец будет производить потомство в течение многих лет. Я не собираюсь убивать свою племенную овцу. В моей семье хватает еды.

– Я тоже против! – воскликнул Блей.

– Ну тогда как насчет раздела потомства?

– Никогда! – проревел Блей. – Мне придется ждать три праздника до появления детеныша. А тем временем самец будет стараться в стаде у Дергана.

– Дерган, у тебя есть самки, которые должны родить? – спросил Ширн.

– Да.

– Скажи честно, у тебя же не было этого самца, когда ты отправился утром пасти своих овец.

– У него тоже не было! У самца нет клейма!

Старейшина встал.

– Как насчет следующего решения? Дерган будет держать самца.

– Нет! – крикнул Блей.

– А Блей возьмет первого родившегося детеныша из стада Дергана. Он сам выберет – самку или самца.

– Но это несправедливо, – сказал Блей.

Ширн отвел его в сторону.

– Послушай меня, – сказал он, – ты выигрываешь. У него остается зверь, который и был у него. Ты же приобретешь молодую овцу. Разве это плохо?

Блей почесал бороду. Между тем старейшина направился к Дергану, который, нахмурившись, стоял в стороне.

– Я не согласен с этим, – решительно заявил он Ширну.

– У тебя останется то, чего раньше не было. А это лучше, чем уйти ни с чем да еще побитым.

– Ладно, – согласился Дерган.

– Я тоже согласен, – сказал Блей невесело.

– Самка или самец? – спросил Дерган.

– Я решу это, когда узнаю, кто родился.

– А я выжгу прямо сейчас клеймо на моем самце.

Мужчины поклонились Ширну, после чего вышли, поглядывая друг на друга с подозрением. Ширн улыбнулся про себя – он не переставал удивляться проблемам, с которыми его люди приходили к нему.

– У тебя хорошо получилось, – прозвучал слабый голосок.

Старик повернулся и увидел Кейлин, которая стояла у входа в пещеру.

– А, ты следила за нами. Тебя интересует Суд Гор? – он ласково посмотрел на девушку. Она засмеялась и подошла к нему.

– Эти пастухи были готовы удавить друг друга, но благодаря тебе они ушли удовлетворенными.

– Просто здравый смысл, дитя мое.

Лицо Кейлин омрачилось.

– Почему вы называете меня «дитя»?

– Прости. Я просто оговорился. Ты взрослый человек и скоро будешь править своим народом.

– Я боюсь этого, – Кейлин опустила глаза.

– Быть взрослой или быть правителем?

– Мне кажется, что я боюсь и того, и другого. Вдруг меня не признают королевой?

– Признают, если сможешь носить корону, которую твой отец оставил здесь. Остальное будет зависеть только от тебя.

– А когда ты был молодым, то тоже боялся?

– А как ты думаешь? – старик взял ее за плечи, подвел к мягкому ковру и усадил девушку. – Я тоже не знал, что делать, когда стал править здесь. Я был совсем молодым, когда умерла моя мать.

Кейлин пристально посмотрела на старейшину.

– Как же ты научился управлять своим народом?

– Я читал, задавал вопросы, наблюдал. Пришлось оглянуться, чтобы выяснить, что было в прошлом хорошо, а что нет. Хороший правитель всегда согласовывает свои поступки с обстоятельствами.

– Но как я буду знать, чего хотят мои люди?

Ширн засмеялся.

– Ты это узнаешь. Они сами тебе скажут. Сложность состоит в том, что нужно чувствовать разницу между тем, что они говорят, чего хотят и тем, что нужно делать на самом деле.

– Научи меня, – Кейлин умоляющим взглядом посмотрела на старейшину горцев.

– Нет, Кейлин. Если ты и научишься этому, то только сама. Никто не сможет помочь в этом.

– Я не понимаю, как можно посвятить всю жизнь тому, чтобы доказывать – я повелитель Шада, я правитель Шада…

– Тебе не нужно этого делать. Твой народ сам скажет: Кейлин – наша королева. Ты должна доказать делами, своей добродетелью, умом, что достойна называться королевой Шада.

Принцесса крепко обняла старика и покинула пещеру.

Маккой возился со своей постелью, когда Кейлин нашла его в боковой пещере. Это помещение было меньше главной пещеры, но зато намного уютнее. Кейлин хотелось немного прогуляться. Доктор не заставил себя долго упрашивать.

Ночной воздух стал прохладнее, но все-таки без ветра погода была приятной. Девушка взяла под руку Маккоя, и они направились по дороге, вымощенной булыжником, которая вела к ступенькам алтаря. Кейлин призналась доктору в своих страхах и рассказала о беседах со Споком и Ширном.

– Они помогли тебе? – спросил Маккой.

– Кое в чем. Хотя…

– Ну, это звучит неубедительно.

Кейлин опустила голову и печально улыбнулась.

– Доктор, я в таком замешательстве, – было видно, что девушка смущена.

– Эй, мы достаточно знаем друг друга. Говори, что случилось. И почему ты не зовешь меня Леонард? Добрый доктор Леонард.

Это заставило девушку улыбнуться. Она прижалась ближе к Маккою, когда они переходили через низкую каменную стену.

– Скажи мне, что ты думаешь? – спросила Кейлин.

– О чем?

– О руководстве. – Маккой фыркнул.

– Почти ничего не знаю об этом. Я один из самых безалаберных и легкомысленных людей в мире. Кто-нибудь скажет мне что делать, и я делаю.

– Цитирую Леонарда Маккоя: «Чепуха».

– Спок наш руководитель. Наверное, тебе стоит прислушаться к его словам.

– Он утверждает, что делает только необходимое. Но ведь ты всегда подвергаешь сомнению его приказы. Хотя, как правило, следуешь им. Мне кажется, что твое сомнение должно на чем-то основываться.

Маккой обиделся.

– Ты хочешь сказать, что я не соглашаюсь из духа противоречия?

– Наоборот. По моим наблюдениям, с тех пор, как мы появились на «Энтерпрайзе», – Кейлин смотрела прямо в глаза Маккою, – капитан и мистер Спок всегда прислушивались к твоим замечаниям. То есть, ты можешь влиять на них, можешь управлять лидерами.

Маккой задумчиво посмотрел на черное небо с россыпью звезд.

– Ты очень восприимчива, молодая леди. Полагаю, что я немного разбираюсь в этом вопросе. Но только благодаря общению с людьми, подобными капитану Кирку.

– А чем они выделяются, эти люди? Что делает их особенными?

– Понимание и сострадание, – не задумываясь, ответил доктор. – Вот чем Джим отличается от других. Он никогда не заставляет делать то, что сам бы не стал делать. Кирк много требует от подчиненных, но при этом он понимает их проблемы. Думаешь, ты сможешь так?

– Я… я не знаю.

– Ну, а я знаю. И говорю, что сможешь. Вот так. Не сомневайся в себе и верь окружающим.

– Нет, действительно. Спок говорил о поручении и доверии. Ширн говорил о здравом смысле и о том, что нужно прислушиваться. А ты говоришь о сострадании и понимании. Кого же мне слушать? – она умоляюще посмотрела на доктора, – Что нужно, чтобы стать хорошим руководителем?