Маккой нежно держал ее за плечи.

– Все из того, что ты слышала.

Кейлин крепко прижалась к доктору, затем внезапно отпрянула. На мостовой лежал снег, мягкие снежные хлопья медленно падали, лениво ложась на землю. Доктор плотнее натянул свою парку из руна.

– Я так боялась, что буду чувствовать себя потерянной без отца, но это не так.

– Не удивляйся.

– Да, – сказала Кейлин, – я скучаю по нему больше, чем когда-либо скучала… Знаю, что не могу его увидеть. Может быть, мы никогда больше не встретимся в этой жизни. Если он умер, я знаю, что боги позаботятся о нем, – девушка посмотрела на Маккоя. – Я так благодарна тебе и мистеру Споку. Разве смогла бы я сделать все…

– Уверен, что смогла бы. Ты недостаточно веришь в себя.

– Ты и мистер Спок – вас я действительно люблю, ну и свою семью, конечно. Еще несколько дней назад я даже не знала ваших имен, а сейчас чувствую, как вы близки мне. Твое присутствие делает меня спокойной. Я знаю, что обо мне заботятся прекрасные люди.

Маккой почувствовал, что краснеет от смущения. Он взял руку Кейлин в свою.

– Это хорошо. Твои слова делают меня счастливым. Но ты не знаешь нас со Споком.

– Почему?

– Есть психологический термин – синдром кризиса. Это то, с чем мы сейчас столкнулись. Впервые синдром кризиса был описан в двадцатом веке. Люди, оказавшиеся в спасательных шлюпках, под обвалом в тоннеле или в другой ситуации, которая угрожает жизни, считают друг друга лучшими друзьями, братьями, близкими влюбленными. Но когда-нибудь это все заканчивается, люди снова расходятся, расползаются по своим раковинам. Их сближала опасность, и когда она исчезала, то же самое происходило с чувствами людей.

– Но я не хочу, чтобы эти чувства проходили, Леонард. Я никогда не испытывала их до этого.

– Не беспокойся, мы никогда не станем чужими.

Кейлин прислонилась к снежной стене. Слезы катились по ее щекам.

– Но я люблю тебя.

– Уже слишком поздно для того, чтобы читать, мистер Спок, – сказал Ширн, стоя у входа в пещеру. – Мы отправимся в путь рано утром.

– Я еще немного побуду здесь, если можно. Эти записи настолько увлекательны, что я утратил чувство времени.

Ширн посмеивался.

– Доктор Маккой сказал мне, что ты любишь использовать это слово – увлекательный. Вулканцы, насколько я знаю, не увлекаются. Но мне нравится твой интерес к нашей истории.

– Спасибо. Доктор и Кейлин уже пошли спать?

– Я не знаю, – Ширн нахмурился. Спок и старейшина отправились в спальню, но там никого не оказалось. Ширн нахмурился еще больше.

– Где они могут быть так поздно?

– Возможно, Кейлин захотела прогуляться, а доктор сопровождает ее.

– Если это так, мы должны немедленно вернуть их назад. Это очень опасно – ночью гулять в горах, – сказал Ширн.

Он указал дорогу, и встревоженные друзья поспешили на поиски.

Выложенная камнем дорога закончилась, но Кейлин и Маккой решили идти дальше по тропинке, которая тянулась вдоль высокой скалы. Гладкая стена поднималась вверх, незаметно переходя в темное небо. Было трудно понять, где она заканчивалась. Под ногами гуляющих склон спускался на сотни футов, плавно переходя в долину. Кейлин и Маккой шли рядом.

– Любовь… Это не то чувство, которое ты можешь испытать за двадцать минут. Или за несколько дней, – сказал Маккой.

– Тогда что это? – спросила девушка, сдерживая слезы.

– Это… Это у каждого бывает по-разному.

– А у тебя?

Доктор откашлялся. Предстоял нелегкий разговор.

– Много всего. Заботиться о ком-то больше, чем о самом себе. Получать удовольствие от общения, доверять полностью.

– У меня точно такое же чувство. Все, что ты сказал, – это о нас с тобой.

– Кейлин, – растягивая слова, проговорил Маккой, – я не тот, кто тебе нужен.

– Почему? Неужели ты не любишь меня?

– Я только лишь старый провинциальный доктор. Из меня не получится супруга царствующей особы.

Но Кейлин не слушала его. Вместо этого она обвила руками шею Маккоя и поцеловала его в губы. Этот поцелуй не был невинным, и, к собственному удивлению, доктор ответил на него. Они держали друг друга в объятиях, как влюбленные, и он поцеловал ее волосы.

– Кейлин, я гожусь тебе в отцы.

– Но ты мне не отец, – прошептала она.

В действительности так оно и было. Он испытывал чувства, которые, как ему казалось, умерли уже давно. Но это оказалось не правдой. Доктор не утратил способности любить. Любить не только телесно. Безрассудное желание разделить свои чувства, быть рядом и никогда не расставаться. Но мог ли он в действительности любить эту девушку?

В нескольких ярдах от них послышался какой-то шум. Словно упало что-то мягкое и тяжелое. Доктор мельком взглянул в ту сторону и увидел ком снега, которого раньше там не было. Может быть, это чья-то шутка?

Не успел он повернуться, чтобы оглядеться вокруг, как зловещий рык разорвал ночную тишину. На людей налетело какое-то животное. Маккой почувствовал боль и горячее дыхание из пасти этого зверя. Падая, доктор каким-то образом умудрился оттолкнуть Кейлин в сторону. Большие лапы сдавили горло Маккоя. Отступать было некуда, если только по скале.

Вдруг доктор услышал пронзительный жалобный вой, голова его закружилась. Он перестал чувствовать тяжесть на своих плечах. Его схватили руки… Но Маккой уже был без сознания. Спок и Ширн подняли бесчувственное тело доктора. Нужно было спешить в деревню.

Маккой открыл глаза. Тело ужасно болело. Волна головокружения обрушилась на него. Ощущение было отвратительное. Первое, что увидел доктор, придя в себя, было лицо Спока. Маккой провел языком по губам – казалось, что они принадлежат не ему.

– Что за армия прошлась по моему лицу, Спок?

– Я очень рад, что ты пришел в себя, доктор.

– Что случилось?

– Что случилось? – иронически переспросил старший офицер. – Просто-напросто на тебя напал занигрет.

Маккой простонал.

– Значит, я победил?

– В общем, да. Правда, с нашей помощью. Зачем вы гуляли так поздно? Все могло закончиться намного хуже.

– Я забыл о предупреждении. Кейлин хотела… О, боже! С ней все в порядке?

– Она цела и невредима. Я дал ей успокаивающее средство и уложил спать.

Маккой с облегчением вздохнул.

– Из тебя получилась бы отличная нянька, Спок. Последнее, что я помню, – это снежный ком.

– Я прочел об этом. Довольно изобретательный способ занигрета охотиться. Он отвлекает внимание жертвы тем, что бросает ком снега или скалы своим хвостом, а потом атакует сзади.

– Ох, я чувствую, будто моя спина сломана. Хотя, если бы это было так, я бы чувствовал себя еще хуже.

– С чувством юмора у тебя все в порядке.

– Не будь таким саркастичным с раненым человеком. Насколько я плох?

– У тебя незначительные раны и кровоподтеки.

– Это утешает. Заметь, всего лишь утешает, но не успокаивает, – Маккой ухитрился сесть. – Если я могу сидеть, значит, могу и передвигаться.

Тут он заметил Кейлин, которая крепко спала и сопела на всю пещеру.

– Спок, ты что, скормил нашей принцессе все снотворное?

– Нет. Просто я хотел, чтобы она быстрее уснула.

– Послушай, – тихо сказал доктор, – Кейлин влюблена в меня.

– В самом деле? – вулканец поднял бровь от удивления.

– Не делай вид, что ты так удивлен. Как оказалось, я весьма привлекателен.

– Никогда не сомневался в этом, – ответил Спок и одобрительно улыбнулся.

– Но что мне делать? Как поступить в такой ситуации?

– Мне неудобно обсуждать этот вопрос.

– Я не требую слез, романтического настроения от расчетливого сердца вулканца. Мне нужна только логическая оценка ситуации. Неужели ты даже на это неспособен?

Спок поджал губы. Маккой пожалел о своих словах. В течение долгих лет он упрекал вулканца за его неспособность чувствовать, разглагольствуя о том, что логика в жизни – не самое главное. Временами он размахивал этой точкой зрения, как дубиной. Спок терпеливо сносил наскоки доктора. Иногда Маккой начинал раскаиваться, но, как правило, быстро забывал об этом.