Она же ввела их в дом. Он и внутри был очень хорош, с прекрасно выдержанными пропорциями. Миссис Фоллиат препроводила их в небольшую, со вкусом обставленную малую гостиную, но там они не задержались, а проследовали дальше, в парадную гостиную, где было полно народу и стоял такой гвалт, будто говорили все сразу.

— Джордж, — позвала миссис Фоллиат, — это мосье Пуаро, который любезно согласился нам помочь.

Сэр Джордж, громко что-то вещавший, обернулся. Это был крупный мужчина с не слишком ему шедшей бородой и багрово-красным лицом. Из-за этой своей бороды он чем-то напоминал актера, который так и не решил, кого ему играть: сельского сквайра или же неотесанного бродягу из доминиона. Во всяком случае, на морского волка он точно не походил, решил Пуаро, вспомнив реплику Майкла Уэймана. Держался он как человек чрезвычайно веселый и общительный, но в маленьких светло-голубых глазах затаилась злоба.

— Мы очень рады, — сердечно приветствовал он Пуаро — Как хорошо, что миссис Оливер уговорила вас приехать. Блестящая идея. Ваше имя наверняка привлечет много людей. — Он чуть растерянно посмотрел вокруг. — Хэтти…

Но на его призыв никто не отозвался.

— Хэтти! — повторил он уже несколько более резким тоном.

Леди Стаббс сидела в большом кресле, стоявшем чуть в стороне. Она откинула назад голову и, по-видимому, не замечала, что происходит вокруг. Время от времени она с улыбкой поглядывала на свою покоящуюся на подлокотнике руку и шевелила кистью, чтобы посмотреть, как играет на свету крупный изумруд, красовавшийся на ее среднем пальце.

Она подняла голову и, как застигнутый врасплох ребенок, сказала:

— Здравствуйте.

Пуаро склонился над ее рукой.

— Миссис Мастертон, — продолжал представлять своих гостей сэр Джордж.

Миссис Мастертон была довольно монументальной дамой и чем-то напоминала ищейку. У нее был крупный, выступающий вперед подбородок и большие печальные, немного воспаленные глаза.

Она поклонилась и продолжила беседу. Голос ее был настолько низким, что Пуаро опять подумал про собаку, теперь уже про лающую.

— Пора прекратить этот бессмысленный спор насчет чайной палатки, Джим, настаивала она. — Должны же они наконец понять: мы не можем допустить, чтобы все провалилось из-за дурацких женских распрей.

— Конечно, — согласился ее собеседник.

— Капитан Уорбуртон, — произнес сэр Джордж. Капитан Уорбуртон в клетчатом спортивном пиджаке, с несколько лошадиным лицом, улыбнулся, оскалив белые зубы, и снова обернулся к миссис Мастертон.

— Не волнуйтесь, я все улажу, — пообещал он. — Пойду и по-отечески с ними потолкую. А вот где поставим палатку гадалки? Около магнолии? Или в дальнем конце лужайки у рододендронов?[19]

— Мистер и миссис Легг, — представил сэр Джордж. Высокий молодой мужчина с облупившимся от загара лицом широко улыбнулся. Его рыжеволосая веснушчатая жена — весьма симпатичная — дружески кивнула и снова углубилась в полемику с миссис Мастертон. Ее высокое сопрано и низкий лай миссис Мастертон составляли своеобразный дуэт.

–..У магнолии — мало места.

–..надо рассредоточить… но если соберется очередь…

–..намного прохладнее. Ведь у дома никакой тени…

–..и кокосовые орехи тоже нельзя метать слишком близко к дому… молодежь так легко входит в раж…

— А это, — продолжал сэр Джордж, — мисс Бруис, она всем у нас тут заправляет.

Мисс Бруис, худощавая, по виду очень энергичная женщина лет сорока и с приятными живыми манерами, сидела рядом с большим серебряным чайным подносом.

— Здравствуйте, мосье Пуаро, — поприветствовала она его. — Надеюсь, вам не слишком досталось в дороге? В это время года в поездах так ужасно. Позвольте, я вам налью чаю. Молоко? Сахар?

— Молока очень немного, мадемуазель, и четыре кусочка сахару. — И пока мисс Бруис хлопотала, добавил:

— Я вижу, вы тут развили бурную деятельность.

— Да, приходится. В последний момент всегда обнаруживаются какие-нибудь недочеты. В наше время могут и подвести — причем самым неожиданным образом. А нам столько всего нужно — шатры, палатки, стулья, продукты. Я почти все утро не отходила от телефона.

— А колышки не забыли, Аманда? — спросил сэр Джордж. — И клюшки для часового гольфа?[20]

— Все в порядке, сэр Джордж. Мистер Бенсон из гольф-клуба был очень любезен. Она подала Пуаро чашку.

— Сандвич, мосье Пуаро? Вот помидоры, вот паштет. — Но, вспомнив о четырех кусочках сахара, добавила:

— Или хотите пирожное?

Пуаро предпочел пирожное, выбрав то, где было больше всего крема.

Потом, держа в руках блюдце, он подошел к хозяйке дома и уселся рядом. Она все еще развлекалась своим изумрудом, любуясь игрой света на его гранях.

— Посмотрите, — сказала она с улыбкой довольного ребенка. — Правда, красиво?

Пуаро внимательно за ней наблюдал. На голове у нее была большая шляпа из ярко-красной соломки — шляпы такого же фасона носили китайские кули. От низких полей на мертвенно-белое лицо падали розовые блики. Миссис Стаббс была сильно накрашена — не в английском, а в каком-то экзотическом стиле. Очень белая матовая кожа, цикламеновые[21] губы, густо накрашенные ресницы. Из-под шляпы виднелись черные гладкие волосы, облегающие ее головку, словно бархатный капор. Ничего от английской томной красоты. Казалось, это существо перенеслось сюда прямо из-под тропического солнца. Но вот глаза… они заставили Пуаро насторожиться. Этот ее младенческий, почти пустой и какой-то застывший взгляд.

И доверительность ее была очень детская, Пуаро даже ответил ей, как ответил бы ребенку:

— Очень красивое колечко. Она засияла от удовольствия.

— Я вчера получила его от Джорджа, — пояснила она, понизив голос, как будто доверяя ему тайну. — Он столько мне всего дарит. Он такой добрый.

Пуаро снова взглянул на кольцо и на ладонь, лежавшую на подлокотнике. Ногти были очень длинные и покрыты красно-коричневым лаком.

«Не трудятся они и не прядут…»[22] — вспомнилось ему.

Он, конечно, не мог себе представить, чтобы леди Стаббс трудилась или пряла. Но и на полевую лилию она была мало похожа. Она была явно оранжерейным творением.

— У вас прекрасная гостиная, мадам, — сказал он, оценивающим взглядом окидывая комнату.

— Наверное, — отсутствующе ответила леди Стаббс. Склонив голову набок, она опять стала поворачивать кисть то так, то эдак, любуясь вспыхивавшими в глубине камня зелеными искрами.

— Видите? — доверительно сказала она. — Камень мне подмигивает.

Она вдруг расхохоталась, и Пуаро поразил этот до неприличия громкий смех.

— Хэтти, — послышалось с другого конца гостиной: голос сэра Джорджа был мягок и добр, но в нем прозвучала и укоризна.

Леди Стаббс перестала смеяться.

— Не правда ли, Девоншир великолепен? — спешно спросил Пуаро, соблюдая светский ритуал.

— Он прекрасен днем, — сказала леди Стаббс, — когда, конечно, нет дождя. И мрачно добавила:

— Но здесь нет ночных клубов.

— Понимаю, вы любите бывать в ночных клубах?

— О да! — пылко сказала леди Стаббс.

— А почему вы их так любите?

— Там музыка, и можно потанцевать. И я надеваю туда свои лучшие наряды, браслеты, кольца. И на других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но не такие красивые, как у меня.

Она самодовольно улыбнулась, а Пуаро вдруг стало ее жаль.

— И все это вам очень нравится?

— Да. А еще я люблю казино. Почему в Англии нет казино?

— Меня тоже это удивляет, — со вздохом сказал Пуаро. — Думаю, казино просто не соответствует английской натуре.

Она взглянула на него непонимающе. Потом, слегка склонившись к нему, сказала: