— Это первый грампион, которого я вижу, — прибавил библиотека. — Мы всегда раздумывали над тем, как они охотятся. Ведь эти существа не находятся на солнце ни на протяжении жизни, ни после смерти. Теперь я все понял. Они просто перекрывают жертве доступ солнечной энергии и ждут, пока добыча умрет.

— Это существо кажется мне не очень плотным. Разве вы не можете проложить себе путь через него?

— Его внутренности чертовски крепки, — говорил один из бойцов. — Он нам не по зубам.

— Оно наблюдает за нами, ждет, когда мы потеряем способность двигаться, — сказал Эже.

— Оно смотрит и на меня, — подал голос Эван. — Интересная конструкция глаз, они очень подвижные.

Удивительно подвижные, думал он, а в это время второй глаз, затем и третий появились из мрака и уставились на него. Золотистые глаза на фоне черного морщинистого тела. Эван крутился вокруг, рассматривая его со всех сторон, а глаза грампиона двигались по черной поверхности, неотрывно глядя на Эвана.

Оно было не менее двадцати метров в поперечнике, не считая других, возможно, невидимых частей, обволакивающих его друзей. Должно быть, оно медленно душит их, именно душит, хотя в несколько ином смысле этот слова — лишает их не воздуха, а света.

— Мы сводим наши действия к минимуму, насколько это возможно, чтобы сохранить наши силы, — сказал Эже. — Если бы не наши новые батарейные органы, мы были бы уже в большой опасности.

— Может быть, когда оно убедится, что ты не собираешься выползать наверх, то подумает, что ты не фотофор, и уберется, оставит тебя в покое.

— Не думаю, что все так просто. Похоже, оно не собирается уходить, оно будет оставаться здесь сколь угодно долго. Если мы не избавимся от этой напасти до сумерек, у нас кончится запас энергии, а когда мы уже будем впотьмах, то окажемся совсем беззащитны.

— Если ничего нельзя сделать, то надо делать хоть что-нибудь, — мудро возвестил библиотека.

Может быть, и так, но что же делать? Если воины не смогли освободиться, то что он, Эван, сможет сделать с этой громадиной? Он даже плавать не умеет без спасательного пояса.

Хороший удар мог бы несколько обескуражить и испугать это чудовище, тогда оно, может быть, занялось бы поисками более податливой жертвы.

Множество больших камней лежало на обоих берегах реки, но Эван не сможет один доплыть с тяжелым камнем до середины речного потока, он утонет без всякого сомнения.

Библиотека, однако, предложила замечательный выход из положения.

— Не обязательно нужен камень. Существует другой, более подходящий в этой ситуации метод нанесения требуемого удара. У нас имеется нечто, чем легко маневрировать в данной позиции.

— Что же это такое?

— Ты сам. Ведь ты достаточно велик, и тяжелее всех нас. Если ты ударишь грампиона как следует там, где он менее всего ожидает, то он, без сомнения, ретируется прочь от неожиданного нападения.

Эван задумался. Это была неплохая идея, вполне здравая, а если не получится, тогда можно будет попробовать что-нибудь другое. Но было одно препятствие.

— Но это значит, что мне придется окунуться с головой в воду. Без всякой защиты.

— Ты можешь пробыть под водой без воздуха некоторое время, я знаю, — сказал Эже.

— Всего одну-две минуты. Что будет, если грампион не смоется, а засосет меня на дно, как тебя? Не буду же я сидеть на дне и ждать, пока ему надоест держать меня. Я утону, мои легкие пропитаются водой.

— Одного хорошего удара должно быть достаточно, чтобы заставить его отступить, — сказал библиотека.

— Должно быть, а если не будет достаточно?

Библиотека не ответил, но Эван и не ждал ответа. Если он каким-то способом не освободит своих компаньонов из объятий грампиона, все они погибнут.

Если порядочность — это закон чести — так почему они, черт возьми, не дают тебе принимать легкие и простые решения, а постоянно осложняют жизнь?

Так он ворчал и проклинал все на свете, пока плыл к месту, под которым просматривалась черная морщинистая масса. Насколько сильно это чудовище? Чем больше он об этом думал, тем меньше видел смысла в своих попытках бороться с ним.

— Отвлеките его, если оно вдруг полезет ко мне. — Чей это голос?

Неужели это голос Эвана, храброго Эвана Орджелла.

— Мы сделаем все возможное, — ответили воины. — Как для члена

Ассоциативы.

— Я не член Ассоциативы. Я сделан на углеродной основе, и дышу воздухом, а не светом, я не фотофор.

— Это не имеет значения, — сделал замечание библиотека. — Ассоциатива

— Это организация единомышленников, а не стая существ с одинаковой суперструктурой.

Разводить философию не было времени. Примериваясь, как бы половчее ударить грампиона по спине, он отстегнул спасательный пояс. Когда-то Эван видел картинки с изображением ныряющих людей вокруг кашалота, и теперь вспоминал их.

Сделав несколько глубоких вздохов и выдохов, он нырнул и стукнул грампиона обоими кулаками. Всплывая, ударил чудовище ногой, этот удар получился лучше.

Реакция была энергичнее, чем он ожидал. Черная масса всколыхнулась,

Эван закувыркался в бушующих волнах, полностью потеряв ориентировку. Вдруг вместо мрака он увидел под собой светлый речной песок.

Мрак отступил. Эван барахтался, дико молотя руками и ногами по воде, но вскоре вспомнил прочитанные когда-то инструкции, заставил себя успокоиться, и поплыл по течению. Осмотревшись, он начал грести к берегу.

Ему не хватало воздуха, легкие работали изо всех сил, готовые, казалось, разорваться. Спасательного пояса нигде не было видно. Эван сообразил, что это барахтание каким-то образом держит его на поверхности, он не тонет, но в желаемом направлении почти не продвигается. Неумело шлепая по воде конечностями, Эван мучительно медленно приближался к берегу, и никак не мог вытрясти воду из выпуклых солнцезащитных очков.

— Оно ушло, — голос Эже был полон энтузиазма. — Оно покрывало нас, словно ночь над каньоном. Ты не ранен?

— Нет. Странно, что оно смылось так быстро. — Эван заметил своих товарищей, движущихся по дну реки.

— Ты, оказывается, умеешь плавать.

— Мне трудно плыть. Но мы, люди, немного легче воды, мы сами состоим в основном из воды. Как мне удается плыть, сам не понимаю?

— Мы будем рядом.

— Это неплохо, когда я утону, вы как раз поймаете меня. — Больше он не мог говорить, все силы уходили, чтобы не утонуть, как-то удержаться на воде. Не удивительно, что мудрые граждане Самстэда предпочитают избегать этого сомнительного удовольствия. Подумать только, ведь жители некоторых миров почитают это за развлечение.

Наконец, он выбился из сил. Эвану не достичь берега, все его усилия напрасны, вскоре он пойдет ко дну. Неожиданно что-то поддержало его снизу.

Это был Эже. Разведчик стоял на бойце, тот на другом бойце, другой на третьем. Так они несли Эвана до мелководья, где тот уже сам смог принять вертикальное положение и выбраться на берег. Выбравшись, он, тяжело дыша, свалился в изнеможении.

Его товарищи столпились вокруг, глядя на стекающую с него воду. Лежа на солнце, Эван впервые радовался их зрячему вниманию. Долго, однако, сохнуть было нельзя — мог появиться загар, что для жителей Самстэда было явлением чуждым и непрестижным. Эван не хотел загара.

— Ты поступил достойно, — похвалил библиотека.

— Мне некогда было бояться, — Эван взглянул мимо библиотеки, и его лицо нахмурилось. — Что случилось с собирателем?

— Он серьезно травмирован во время бегства грампиона. Больше никого не задело.

Даже на неискушенный взгляд Эвана было видно, как сильно было истерзано это существо. Один бок был распорот, оттуда виднелись внутренности, непонятные биологу и любопытные для инженера.

— Он умирает?

— Ну что ты, нет, конечно, — спокойно сказал Эже.

Два врача советовались с процессором, собираясь починить поврежденного товарища.

Эван спросил у недвижимого собирателя:

— Тебе больно?

— Что такое боль? — голос был медленнее, чем у разведчика и библиотеки.