Знаешь, в этом мире можно открыть множество удивительных вещей, если люди, пришедшие сюда, будут смотреть на него открытыми глазами, без предубеждения. Мы с тобой стали другими по воле случая, по необходимости, но ведь могут найтись и добровольцы, желающие поэкспериментировать на себе. Представь себе, как смогут помочь изувеченным людям врачи

Ассоциации, если они получат наши знания по медицине. Они и без этого творят чудеса.

Марта кивнула в сторону холма.

— Даже Интегратор, возможно, вылечится от своего безумия.

Эван, глядя на нее, думал о том, как он смог бы справиться с такими обширными изменениями, какие вытерпела она.

— Ты так красива, когда философствуешь!

Она усмехнулась.

— Ты не просто дипломат. Ты слишком долго не видел женщин.

— Здесь всюду преобладает синий цвет. Почему это? — перевел разговор на другую тему Эван.

— В здешнем кремнии много меди. Наши предварительные исследования показали это. Если бы было больше хрома, здесь были бы красные деревья.

Очаровательно.

— Чепуха все это. Синий цвет — самый красивый, потому врачи и придали тебе этот цвет.

Это утверждение вызвало спор между синим Эже и черными воинами, явно не согласными с такой оценкой синего цвета. Постепенно в спор включились все, кроме библиотеки, безразличного к таким глупостям.

— Скажи, — тихо сказала Марта, когда спор немного утих, — ты похоронил кого-нибудь на станции?

— Нет, я был слишком занят, надо было выяснить, остался ли кто-нибудь в живых. Мы можем похоронить их, когда придем туда, если их останки сохранились.

— Я много думала о моем положении здесь, у меня было для этого время.

Когда мы свяжемся с компанией и объясним, что произошло, они захотят расширить станцию, пришлют новых людей. Им надо будет объяснить многое, предостеречь от ошибок. По понятным причинам мне нелегко будет вернуться к прежней жизни в Самстэде или еще где-то. Я бы хотела остаться здесь, если компания мне позволит.

— Мне кажется, ты ошибаешься в том, что не сможешь вернуться домой.

Именно там, в Самстэде тебе будет лучше. Ты будешь носить костюм, а правую половину лица можно будет закамуфлировать.

— Рано или поздно все узнают о моей внешности. Все будут пялиться на уродку.

— Тебя можно полностью закамуфлировать, ты будешь выглядеть как все.

И я собираюсь поступить так же. — Он похлопал себя по желудку.

— Может быть, я буду выглядеть, но не буду такой как все, Эван. С этим ничего не поделаешь. А все средства массовой информации будут охотиться за мной. Я не справлюсь с этим. Я застенчивая, Эван. Поэтому и выбрала такую профессию, как у меня сейчас. Я сторонюсь больших кампаний, мне лучше работать в лаборатории с двумя людьми, чем в офисе с сотнями.

Нет, я приняла решение неделю назад в лесу, я остаюсь здесь. Надеюсь, компания согласится. Кто еще сможет так легко работать в этом диком мире без специального скафандра? Я привыкла к этому месту больше, чем кто-либо другой.

Эван заметил, что она неуверенно произнесла слово «кто-либо другой».

— Я уже не такая женщина, как остальные. Да и раньше была не такой, как все. Призма окончательно провела границу между мной и другими. — Они оба долго молчали. Наконец она улыбнулась. — Как домоседка я не особенно заботилась о своей одежде. Я не думаю много об украшениях, а теперь могу забыть их дома навсегда, мои украшения всегда при мне.

— Почему после того, как твои друзья вооружили тебя, ты не искала

Гумулу?

— По двум причинам. Я не была уверена, что застану его врасплох, если он находится за защитным периметром станции. И я не знала, как найти дорогу к станции без моего скафандра.

— Разве ты не могла ориентироваться по солнцу?

— Я не умею ориентироваться по солнцу. Кто же думает об этом, если скафандр делает все, в том числе показывает дорогу домой, если человек заблудился. В костюме невозможно заблудиться.

Эван согласился, вспомнив свое полное доверие к МВМ. Может быть, были времена, когда некоторые просвещенные жители Самстэда могли некоторое время находиться без скафандра. Стоит ли чересчур надеяться на технологию в нашей жизни? Эта мысль заслуживала внимания.

— Вы говорите о возвращении к вашей Ассоциативе, — раздался голос.

— Это мой друг Эже, — пояснил Эван.

— Лазурная Высокого Разума Поверхность С Пироксиновыми Древовидными

Включениями — если не возражаете. Но поскольку вы, люди, испытываете необъяснимую неприязнь к полным именам, можете называть меня тем словом, которое использовал мой товарищ.

— Очень рада познакомиться с вами, разведчик.

Эван выглядел немного озабоченным. — Знаешь, из их имен я способен выговорить только имя Эже. — Он посмотрел на друзей. — Библиотека, как зовут тебя?

— Называй меня «библиотекой», в противном случае тебе пришлось бы до вечера выслушивать мое полное имя. Когда мы передаем информацию между собой, то делаем это намного быстрее, чем вы можете себе вообразить.

— Если ты хочешь вернуться в свой лагерь, мы можем сделать это в любое время, — сообщил Эже Эвану.

— Как? Я без своего скафандра могу только ориентироваться по солнцу, и мы должны идти не спеша, чтобы не сбиться с пути. Чтобы дойти до станции, нам придется поплутать.

Эже издал отвратительный звук.

— Вам, возможно, да. Я функционирую иначе. Как вы думаете, почему меня называют разведчиком?

Эван улыбнулся.

— Ты помнишь все пути, по которым ходил?

— Разумеется, это моя работа.

— Если не возражаешь, мы пойдем с тобой, — сказал библиотека. — Мне еще многое надо изучить в людях.

— То же самое говорили мне мои врачи, — вставила Марта, — но начинали блуждать.

— Конечно, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, — сказал

Эван. И снова обратился к Эже. — Ты хочешь найти путь от моего скафандра до станции?

— Ты до сих пор не знаешь всех способностей разведчика. Я покажу тебе путь, по которому надо идти.

— Замечательно. Пошли.

Во время долгого путешествия обратно в Ассоциативу было предостаточно времени для разговора, а симшиты и органоиды смогли сообщить друг другу много информации. Их возвращение было воспринято довольно спокойно и без особого шума, так как члены Ассоциативы были довольно сдержанны. Но присутствие Марты вызвало столько замечаний и комментариев, сколько только позволяла работа Ассоциативы.

Прощания последовали сразу же за приветствиями, и они отправились на поиски заброшенного МВМ Эвана, правда теперь количество путешественников увеличилось за счет прибавления еще нескольких воинов. У защищенного таким образом Эвана было время смотреть по сторонам и восхищаться удивительными окрестностями, которые совсем недавно так его пугали.

Марта постоянно показывала на какие-то маленькие удивительные силикатные диковинки, на которые Эван наверняка не обратил бы внимания, если бы не она. Временами он не вникал в смысл того, о чем она говорила, даже после долгих и подробных объяснений. Это беспокоило ее больше, чем его, потому что она боялась, что это отражало то, что в ней было потеряно что-то, свойственное человеку. Через несколько дней она не смогла себя пересилить и поделилась с ним своим внутренним беспокойством: что врачи, которые спасли ее жизнь и вынуждены были внести изменения в некоторые части ее разума для того, чтобы сделать возможным ее выживание, и они скрыли от нее то, что они сделали, чтобы избавить ее от еще большей травмы в будущем.

Он ее уверял еще (но не уверял, однако, себя), что ее усилившееся восприятие окружающего мира было единственно результатом изменений, которым были подвергнуты ее уши и глаза, и что реально она была таким же человеком и так же воспринимала окружавшее ее, как и он сам. Это вызвало у них обоих смех, и она больше никогда не упоминала о своих тревогах. Но он знал, что беспокойство все еще не покидало ее, и, возможно, никогда не покинет.

Эже выполнил все свои обещания и привел их прямо к МВМ, полая внутренняя сторона которого стала домом для полдюжины интересных местных жизненных форм. За исключением одной только вещи, все там выглядело так, как и тогда, когда Эван отправился оттуда на поиски Марты. Но это исключение было очень заметным и значительным.