Она же точно запала. Какого тогда черта?!

Прыгнув за руль отцовского Вольво, он на удивление быстро, без пробок, добрался до дома и, по привычке бросив машину на газоне, дошел до гостевого дома. Из открытого окна комнаты Веснушки лилась какая-то незатейливая музычка, что-то из попсы, той, что он на дух не переносил.

Подойдя ближе, заглянул в ее комнату и увидел, что она… танцевала. Да, танцевала, вскидывая руки вверх и очаровательно крутя бедрами. Рыжие волосы сияли в свете электрических ламп, глаза закрыты, на лице блуждала загадочная улыбка.

Артур обалдел. Завис. Прирос к этому чертову окну, словно малолетний вуайерист.

Он сам не понимал, что за метаморфозы происходят с его мозгом, с его телом, мыслями. Это же просто какая-то невзрачная девчонка! Вчерашняя школьница. Да в жизни ему такие не нравились. Никогда! Но сейчас она его просто заворожила, в самом прямом смысле.

Подтянувшись на руках, он тихо перемахнул через подоконник и запрыгнул в ее комнату. От внимания не ускользнул тот факт, что она пила чай из его забытой когда-то здесь кружки. Но это было скорее фоном, основной акцент сохранился на молочно-белых бедрах и тоненьких лодыжках.

Ему определенно понравилась идея доказать что-то самому себе именно в такой обстановке. Когда она вот такая…

Подкравшись сзади, он обвил одной рукой ее талию, а второй закрыл рот, предугадывая ее дальнейшее действие. Так и есть — она замычала ему в ладонь, и если бы не его предусмотрительность — точно заорала бы как сирена. Свидетели им сейчас ни к чему.

Она довольно активно задергалась, обернулась и уставилась на него испуганными огромными глазами. Он держал ее за талию, но ощущал, как колотится ее сердечко. И это было так… ново. Так удивительно будоражило…

— Да тише ты, — улыбнулся он и, слегка подтолкнув, придавил ее к стене. — Руку я могу убрать?

Она прекратила мычать и кивнула.

— Точно?

Кивнула еще раз, и он осторожно убрал ладонь…

— Ты ужасно меня напугал! Ну кто так делает вообще? — часто дыша, проговорила она. — Что ты здесь забыл?

— Смотрю, как ты танцуешь.

Веснушки на ее лице выделялись сейчас особенно ярко, и почему-то это показалось ему таким… невероятным. Ему до белых пятен перед глазами захотелось посмотреть на ее лицо в момент, когда она… не танцует, нет, совсем другое.

— Отпусти меня, — произнесла она вроде бы как с намеком на решимость, но он сразу уловил, что это напускное. Она боится не его, а себя. Теперь это так очевидно.

— Извини, но нет. Ты кинула меня, а я не люблю, когда меня кидают.

— Я тебя не кидала. Я просто… в ванной просидела, ждала, когда ты заснешь.

— А почему? — подошел к ней совсем вплотную. Прижался так, что ощутил своим телом каждую косточку ее тела. Каждый изгиб и выпуклость.

И какие это были выпуклости…

Да что за чертовщина происходит?!

— Так почему? — повторил вопрос, стараясь избавиться от странных фантазий. — Зачем спряталась?

— Потому что я не хотела, чтобы мы с тобой… Ну, — запнулась, явно смутившись, — чтобы между нами что-то произошло.

— Ты хотела, — уточнил он с присущей ему уверенностью. — Но испугалась, да?

— Нет. Я просто не хочу потом вот так, — кивнула через его плечо на окно, — через час на такси. Как они все.

Какая она все-таки трогательно-милая. И на самом деле умная. И дело не в серебряной медали.

— Ты же знаешь, что я не про чувства, малышка, — вздохнул он, мазнув кончиком носа по пульсирующей венке на ее шее. — Может, давай просто… — скосил взгляд на ее маленькую уютную постельку. — Сегодня я абсолютно вменяем. Я же нравлюсь тебе.

— Да, нравишься, — по-прежнему сбивчиво дыша, смело призналась она. — Но я хочу, чтобы ты ушел.

Вот так и падают с высоты блаженного полета о землю. Шмяк! — и костей не собрать.

— То есть мне уйти? — сцепил зубы он, не отрывая от нее пристальный взгляд.

— Да…

— Я дважды не предлагаю.

— Я знаю, — как-то обреченно кивнула она и… заплакала.

Вернее, еще нет — но глаза наполнились влагой, и кончик носа покраснел. Но его вот эти трогательные проявления женской гордости сейчас абсолютно не тронули.

Она кинула его. Снова!

Да какого, мать его, дьявола?

Но не носил бы он гордое прозвище Дзен, если бы не умел держать себя в руках. Да так, что всем на зависть.

— Как хочешь, — равнодушно бросил он и отпустил ее худенькое дрожащее тельце. Отпустил и словно точки опоры лишился. Скинув с края комода свою кружку — та разбилась вдребезги — быстро перемахнул через подоконник и, отойдя за угол, нервно закурил.

Он негодовал, злился, психовал. Ярость бурлила в нем, как кипящая лава в недрах вечность спящего прежде Фудзи.

Соплячка малолетняя. Да кем она вообще себя возомнила?

На что рассчитывала? Что он начнет ее умолять или уверять в чувствах, которых нет, лишь бы получить доступ к ее священному телу?

Хочу, чтобы ты ушел. А не пошла бы она сама!

Пусть катится вместе со своей нелепой гордостью.

Швырнув окурок на газон, пошел мимо ее окна к своему дому, услышав тихие всхлипы и звук собираемых осколков.

На следующий день вулкан остыл, только лишь дымок поднимался над потухающей лавой задетого самолюбия.

Кинула… да и черт с ней. Вот такие дурочки и остаются потом до старости одни.

Негодовать-то он негодовал, но в глубине души его даже восхищало это маленькое веснушчатое пламя. Но не настолько, чтобы простить ей подобное поведение.

Никто. И никогда. Его. Не кидал.

Так какого черта она вдруг решила, что это позволительно ей?

Вот какого?

Половину дня он бродил по дому словно тигр в клетке, не помогли ни несколько кругов брассом в бассейне, ни десять километров в гору, ни штанга.

Он настолько привык, что все само всегда плывет ему в руки, что никак не мог смириться с тем, что какая-то там дочь прислуги…

Вечеринка! Вот что ему нужно. Забористая тусовка со всеми вытекающими. А вытекать будет всякое и в больших объемах.

Он обзвонил всех, разумеется, все быстро отложили свои дела. Это будет грандиозно.

— Не понимаю, что с тобой! — сокрушалась Инна Алексеевна. — Сначала ты дерешься, потом устраиваешь какие-то вечеринки. Да ты даже будучи школьником подобным не увлекался.

Он и сам понимал, что вот это все — не он. Но какой-то внутренний черт побуждал творить всю эту чушь.

Сегодня он как следует оторвется и обязательно выпотрошит себя всего в спальне. И ту, которой повезет.

Конечно, это будет не Веснушка. Свой шанс она уже упустила.

Вечером в гостиной Вишневских яблоку негде было упасть. Откуда взялось столько народу, Артур сам не понял. Но вокруг все гудело, хохотало, звенело, танцевало.

Вообще, он был не большим любителем подобных сборищ, скорее даже наоборот — его раздражали шум и суета, но сегодня с ним вообще творилось что-то странное. Мать права — словно отбросил лет восемь и вернулся в пубертат, с его бунтами и тягой к безбашенным поступкам. Только вот бунтовать не хотелось, да и веселиться, собственно. Вместо этого всего он чувствовал какое-то нездоровое эмоциональное возбуждение. Даже злость. А еще понимал головой, что нечего ей здесь делать, абсолютно, но глазами так и искал среди обилия народа рыжее облако волос.

Внутри продолжало все зудеть, так совершенно несерьезно и даже по-детски.

Ну, может, ошибся, не нравишься ты ей, бывает такое.

Нет, не бывает! Не в ее случае точно — отрицало задетое эго.

Видел он ее взгляды, как ловила каждое его слово. Видел, как подсматривала за ним из окна. Все это было, не показалось же, а вон оно как, значит: «хочу, чтоб ты ушел».

Да чтоб тебя!

— Ты какой-то взвинченный, Дзен. Что с тобой? — приобняла его за талию Ксю, сияя слепящим серебром короткого платья. Она уже явно не дулась на него за недавнюю выходку с машиной, улыбалась и флиртовала напропалую. Она вообще умела быстро отходить. Как и выглядеть на все сто.