Она едва удостоила меня взглядом:

– Ах, это! Да так, ерунда. Рик напечатал для меня, чтобы получить разрешение на парковку повсюду.

– А кто такой Фортескью? Она пожала плечами:

– Понятия не имею. Но звучит красиво.

Итак, Кэролайн уже успела охмурить и Рика. Я начала опасаться, как бы она не стала претендовать на все наше имущество.

Гейл понадобилось чуть больше времени, чтоб прийти к тому же умозаключению. С самого первого дня две эти женщины едва обменялись и парой слов. Я сомневалась, чтобы Кэролайн вдруг перенесла свое сентиментальное отношение к ирландским слугам на Гейл, достаточно уже и того, что она не обращалась с ней как с прислугой. Гейл тоже вроде бы была рада сохранять определенную дистанцию и лишь изредка перекидывала мостик, награждая Кэролайн уважительным кивком, когда той удавалось обработать какую-нибудь особенно трудную клиентку.

Но окончательно Гейл сдалась лишь на следующей неделе. Правда, перед этим Кэролайн опоздала на работу и принялась жаловаться на девицу, которую наняла, чтобы отвозить Саманту в школу, для чего был куплен новый автомобиль. И вот, когда он уже был куплен, вдруг выяснилось, что девица не умеет водить. И большую часть дня Кэролайн провела, беседуя с другими девицами, кандидатками на ту же должность, и заставляла каждую объезжать в «мерседесе» Пимлико-сквер по нескольку раз, чтоб доказать, что они умеют водить машину. Большинство из них уходили, заливаясь слезами, зато к вечеру Кэролайн все же сделала выбор и попросила девушку отвезти ее домой. Не обращая внимания на протесты на ломаном английском, она не отпускала несчастную и настаивала, чтобы та уволилась с прежней работы. Она велела ей заехать туда завтра с утра и забрать свои вещи. Да и к чему, скажите на милость, какая-то поганая ночная рубашка молоденькой девушке? Она произнесла слово «рубашка» таким тоном, словно речь шла о подгузнике.

Но в тот день, о котором я говорю, никаких таких сцен не происходило. Домашние проблемы были решены, все вошло в колею, и сама Кэролайн, похоже, тоже. Она даже улыбнулась Гейл, которая никак не могла сообразить, к чему бы это.

Внезапно в лавку вошла робкая женщина лет сорока. Она старалась держаться как можно незаметнее, что при ее внешности в общем-то было нетрудно. Но я видела, как пялится на нее Кэролайн. Гейл, похоже, тоже знала ее.

– Ее муж – помощник министра, то ли промышленности, то ли торговли, – шепнула она мне. – Жуткий придурок!.. Наверняка выберет что-нибудь черное и унылое, помяни мое слово.

Геил оказалась права. Женщина вышла из примерочной, одетая словно для похорон. Вполне возможно, своих собственных.

Кэролайн покосилась на нее и решила вмешаться.

– Кто вам сказал, что вы непременно должны носить черное? – громко заметила она. – Могу поклясться, что муж. Полный болван и задница! Снимайте все это!

При этом грубости в тоне Кэролайн не было, и вообще, вела она себя так, точно оказывала этой женщине личное одолжение. Я слышала, как Гейл заскрежетала зубами. Но жена замминистра, очевидно, привыкла, что с ней разговаривают таким тоном. И, похоже, даже была благодарна.

– Вот что вам нужно, – сказала Кэролайн, снимая с вешалки серый костюм от Ланвен.

Мне был знаком этот туалет, неделю назад его сдала в магазин поразительной красоты француженка. Я подумала, что Кэролайн, очевидно, рехнулась – юбка была дюймов на шесть короче, чем обычно носила жена замминистра, даже еще будучи совсем юной. Что же касается жакета, то он прекрасно смотрелся бы на даме с тонкой талией и высоким бюстом, а, судя по всему, ни тем, ни другим эта немолодая и немодно одетая женщина похвастаться не могла.

– Наденьте! – настаивала Кэролайн.

Женщина молча взяла костюм и двинулась было вниз, к примерочной. Но Кэролайн не унималась.

– Погодите минутку! – И она, пошарив в корзине, извлекла темно-синюю блузку. – Вот эта подойдет.

Лицо женщины оживилось. Затем Кэролайн принялась шарить в Других корзинах, где лежали разные аксессуары – шарфики, пояса, перчатки и прочее. Нашла синий кожаный пояс с серебряной пряжкой, секунду критически разглядывала его.

– Да! И вот это тоже. Теперь ступайте и примерьте!

Гейл была готова убить ее, но Кэролайн будто не замечала. Она не сводила глаз с лестницы, словно мысленно воссоздавала новый облик женщины и готовилась восхититься делом рук своих. В комнате повисло напряженное молчание. Наконец жена замминистра появилась. Сначала я вовсе не была уверена, что это та самая женщина: она выглядела лет на десять моложе и совершенно сногсшибательно. Как, черт побери, удалось Кэролайн разглядеть под мрачными вдовьими одеяниями потрясающие ноги и абсолютно изумительную фигуру? Я покосилась на Гейл. Выражение ее лица живо напомнило мне нашу школьную учительницу математики, когда весь класс неожиданно и хором говорил правильный ответ.

Кэролайн снова одержала победу.

И только тут до меня дошло. И, как я заметила, до Гейл тоже, сколько бы она тому ни сопротивлялась. Дошло, что Кэролайн понимает в нарядах куда больше нас. Причем это заключалось не только в умении отличить хорошую вещь от плохой, но и составить из них сочетание, или ансамбль, да такой, чтоб каждая деталь заиграла, чтоб покупательница вышла из «Прикида» с ощущением, что изменилась к лучшему, чуть ли не заново родилась.

Ободренная первым успехом, Кэролайн уже не знала преград.

– Чудненько! – заявила она, довольно потирая руки. – Просто прелестно! Вот теперь и можем начать по-настоящему. Вам известно, что скоро скачки в Ас коте?

На лице супруги замминистра отразилось смущение. Но Кэролайн уже устремилась к ряду вешалок, выстроившихся вдоль одной из стен. На секунду задумавшись, она выдернула огромную шляпу.

Водрузив ее на голову дамы под должным углом, она отступила на шаг и одобрительно кивнула, явно довольная собой. Глаза у женщины широко раскрылись, словно у Золушки.

Мы с Гейл превратились в безмолвных созерцательниц чуда.

Кэролайн одобрительно хмыкнула и снова кивнула.

– Так! Давайте посмотрим, – сказала она. – Вы ведь наверняка собираетесь и на Уимблдон, на розыгрыш кубка среди женщин?

Дама пыталась что-то сказать, но Кэролайн не стала дожидаться ее ответа. Снова метнулась к вешалкам и выудила оттуда льняной костюм в желто-белую полоску.

– Вот этот подойдет. От Кэролайн Чарлз, как видите… И вот эта шляпка. Полагаю, вы будете сидеть в королевской ложе, поэтому с широкими полями нельзя. Вы же не хотите выколоть глаз герцогине Кентской, верно? И наверняка захотите попасть в телевизионную камеру…

Я покосилась на Гейл и подмигнула ей. Но Гейл не могла ответить тем же – вытаращила глаза и словно завороженная наблюдала за этим представлением.

– А как насчет Глайндборна 30? – осведомилась Кэролайн. – Там вам понадобится вечернее платье. Сейчас поищем. Нет, в этом году длинного не носят. Чуть выше колена.

Вскоре фигура, нагружённая вещами и напоминавшая стоячий почтовый ящик, нерешительно двинулась вниз, в примерочную. Кэролайн с самым беззаботным видом подошла к окну и стала смотреть на улицу, мурлыкая под нос какую-то мелодию.

Но когда дама появилась вновь в изумительном наряде для Уимблдона, она так и просияла:

– О, и еще одно, чуть не забыла! Челтнемский золотой кубок! 31 Так, что тут у нас имеется? Шарфы… Сейчас поглядим.

И она, нагнувшись над корзиной, начала вытягивать из нее один шарф за другим, точь-в-точь как какой-нибудь фокусник на сцене. И дама смотрела на нее, как смотрят на мага и чародея. При этом Кэролайн словно заклинания твердила имена великих кутюрье.

– Гуччи, Диор, Сен-Л оран… Как вам вот этот, а? – спросила она, протягивая ей шарф. – Теперь шляпа…

Посмотрите. О нет, только не эта! Это в прошлом году все носили шляпы с широкими полями… Нет, боюсь, сегодня здесь нет для вас ничего подходящего. Заходите на следующей неделе. Лучше всего днем. Во вторник вам удобно?