– Где мы, Джош? – спросила я, застегнув последнюю пуговицу на блузке и оправив юбку.

– В Ле-Туке, – ответил он.

Теперь мы пролетали уже на уровне деревьев и домов. Проваливались в ямы, скользили. Снова проваливались. Желудок у. меня спазматически сжался. Затем самолет со стуком коснулся земли, его тряхнуло. Потом еще раз и еще. Что ж, по крайней мере здесь хоть более нормальная взлетно-посадочная полоса и даже стоял регулировщик, размахивающий двумя пинг-понговыми ракетками. Спазмы в желудке прекратились. Я посмотрела на часы. Одиннадцать. По французскому времени – полдень.

И тут мною овладело радостное ребяческое возбуждение. Мы во Франции! Просто не верится!

– Господи, Джош! – воскликнула я. – А как же паспорт? У меня же нет паспорта! Выходит, я нелегальная иммигрантка.

Джош не ответил. Он был занят приборами. Пропеллер остановился, мотор выключился. Он поднял руку и сдвинул крышу над головой. В кабину ворвалось солнце. Затем обернулся ко мне и вынул из кармана маленький бумажник. Открыл. Я увидела карточку, на которой крупными буквами значилось: «Пресса». И с улыбкой снова убрал бумажник в карман.

– Кроме того, начальник этого маленького аэродрома – мой приятель. Я скажу ему, что прилетел с любовницей. Он француз, поймет.

Я рассмеялась.

– Оригинально! Что ж, так оно и есть. Я действительно твоя любовница.

– А потому, – добавил он, – пора начинать обращаться с тобой соответствующим образом.

И с этими словами, демонстрируя недюжинную силу, Джош обхватил меня за талию, приподнял и высадил из самолета. Сразу видно, что изрядно поднаторел в этом деле, подумала я. Должно быть, успел повытаскивать из самолета не один десяток дам.

Мы стояли на асфальтовой дорожке. Джош забрал из самолета чемодан и летные карты.

– Ты больше чем просто любовница, – тихо заметил он. – Ты – моя любовь…

Я была потрясена до глубины души. Впервые между нами прозвучало это слово. Мне хотелось ответить, сказать нечто соответствующее случаю. Слова должны были исходить из самого сердца, но я не знала, что это за слова. И молча сжала руку Джоша в своей. Он обнял меня за плечи.

– Так, посмотрим, – спокойно произнес он, когда мы подошли к зданию аэровокзала. Как только ему удается сохранять такую невозмутимость?

На вывеске значилось: «Douane» 49. Джош подвел меня к другой двери с табличкой поменьше: «Passage Interdit» 50. Помахал своей карточкой «Пресса» перед носом жандарма и назвал чье-то имя. Неприветливое выражение на лице жандарма тут же сменилось почтительным, и он начал названивать кому-то по мобильному телефону. Произнес несколько слов, затем протянул трубку Джошу, который оживленно затарахтел по-французски. Я не понимала ни слова. Затем он вернул телефон жандарму, тот повесил его на пояс и продолжил с любопытством таращиться на нас.

Я услышала, как наверху хлопнула дверь, кто-то торопливо сбегал по ступенькам. И вот на лестнице появился низенький полный мужчина лет пятидесяти. Завидя нас, он так и расплылся в улыбке. Джош обнял его. Затем представил меня: «mon collegue» 51. Хорошо еще, что не «та maitresse» 52. Мне Джош объяснил, что это и есть начальник аэропорта, его давнишний друг.

– Прости, мы отойдем на минутку, – добавил он, и они с начальником отошли в сторону, к двери. Я поняла, что речь идет о моем паспорте. И, напустив на себя безразличный вид, начала озираться по сторонам.

Беседа долго не продлилась, и я почти не слышала ее. Но несколько слов все же уловила – особенно одно, которое начальник аэропорта повторил несколько раз. «Милорд»! Несколько раз он произнес: «Bien sur, milord» 53, затем, уже обернувшись ко мне: «A voire service, milord!» 54

Джош позвал меня, и, выйдя из здания, мы обошли его и оказались у железных ворот, открывавшихся на частную автостоянку. В солнечных лучах поблескивал роскошный черный «ситроен». Под ветровым стеклом я заметила карточку с надписью: «Officiel» 55.

– Bon voyage! 56 – сказал начальник, протягивая Джошу ключи. Затем отдал ему честь, а меня одарил одобрительной улыбкой, и особенно одобрительно покосился на ноги. Я уселась в «ситроен», откинулась на спинку сиденья, и мы тронулись в путь.

– Джош, – сказала я, когда мы отъехали от аэропорта, – можешь ты мне наконец объяснить, что все это значит?

Он хитровато покосился на меня уголком глаза.

– Чуть позже, – ответил он. – Ведь в конце концов у тебя день рождения! А разве дни рождения не должны состоять из сплошных сюрпризов?

Спорить я не стала. День рождения уже преподнес мне пару сюрпризов: полет во Францию и оргазм в небе. Интересно, что же ждет меня дальше?

Примерно через полчаса я получила ответ на этот вопрос. Джош свернул на дорогу, вдоль которой тянулась сплошная каменная стена. Вскоре появились ворота, украшенные двумя каменными статуями каких-то богинь – совершенно царственный въезд. «Ситроен», шурша шинами по гравию, въехал в парк. Огромный парк – посреди пролегала аллея, окруженная столетними дубами. Прихотливо извиваясь, она привела нас к замку. Над входом, точно геральдические гербы, красовались медали, различные знаки гастрономического отличия. Два лакея в униформах одновременно распахнули дверцы «ситроена». Затем нас ввел в раззолоченный холл мужчина, выступавший с таким непринужденным достоинством, что я даже начала высматривать у него ленточку «Legion d'honneur» 57.

У входа в обеденный зал он обернулся и торжественно произнес:

– Un grand plaisir, Monsieur Kelvin… et madam! 58

Я заметила, что перед тем как сказать «et madam» он немного запнулся. Очевидно, тем самым он давал понять, что я – нечто большее для Monsieur Kelvin, нежели просто madame. О Боже, подумала я, обожаю эти многозначительные намеки, отпускать которые французы просто мастера! И я тут же почувствовала себя скорее королевой, а не любовницей.

Нас провели к столику у окна. Занавеси свисали пышными фалдами. Окно выходило в парк. Коричнево-желтый олень мирно пощипывал травку на лужайке. Павлин лениво тащил за собой великолепный хвост по тщательно ухоженному в английском стиле газону. Фонтан в виде раковины выстреливал струи воды в мраморный бассейн, в отдалении виднелась мраморная колонна, увенчанная какой-то скульптурой, застывшей в героической позе.

Я смотрела и глазам своим не верила. Затем обернулась к Джошу, взяла его за руку:

– Ну что я могу сказать…

Он рассмеялся:

– Только одно. Что тебе это нравится, надеюсь… – Метрдотель поставил перед нами два бокала шампанского «Крюг». – Тебе доводилось пить марочное шампанское?

Ну разумеется, мне никогда не доводилось пить марочное шампанское «Крюг». Я даже о нем не слышала. Однако взяла себя в руки и кивнула с подобающим настоящей леди достоинством. Метрдотель тоже отвесил поклон.

– Bonne anniversaire, madam 59.

Так, значит, Джош сообщил им и это! Или же он всегда привозит сюда своих любовниц отпраздновать их дни рождения? Интересно, все ли они испытывали оргазм в воздухе, подумала я, но затем мудро решила, что мне не слишком хочется услышать ответ на этот вопрос. Во всяком случае, пока.

И вот ленч начался. Это была неторопливая и торжественная церемония. Сперва нам подали foie gras 60 с трюфелями. Затем – тюрбо 61. Затем – телятину. Потом – жаркое из лесных грибов. Между этими блюдами мы поглощали какие-то божественные и неведомые мне лакомства, от которых разгорался аппетит. На десерт подали суфле из свежих ананасов. К нему в качестве аккомпанемента принесли бутылку – с таким торжественно-благоговейным видом, точно то была чаша Грааля, и Джош объяснил, что это premier era 62 из какого-то знаменитого chateau 63, о котором я сроду не слыхивала.