Пораженные, ребята подошли поближе и с любопытством ждали, что будет дальше. Кузя вдруг рванулся в сторону, побежал, быстро, как заяц, перебирая длинными ногами.

Шурик удивился, что Виктор не закричал: «Держи!», не засвистел. Он только чуть заметно усмехнулся и не спеша побежал за Кузей. Мальчики всей гурьбой кинулись следом.

Сначала Кузя оторвался намного, и казалось, что он вот-вот скроется. Но Виктор, по-прежнему бежавший расчетливо, неторопливо, стал его настигать. Ребята услышали его насмешливый голос:

— У тебя, Кузя, ноги длинные, а шаг короткий… Ты подальше ноги выбрасывай, шибче будешь шагать… И пятки закидывай повыше, кровь приливать не будет.

Со стороны могло показаться, что бегут два спортсмена и один тренирует другого.

Пробежав еще немного, Кузя споткнулся, боднул головой стоявший на пути ларек и остановился. Он часто дышал, высунув язык, и по-лошадиному вскидывал головой. Рядом с ним стоял ни капельки не запыхавшийся Виктор и спокойно объяснял ему:

— Плохой из тебя бегун, Кузя. И руками не работаешь как следует, и дышишь неправильно. Куришь, Пьешь, поэтому у тебя и грудь цыплячья.

Мальчики с изумлением смотрели на грозного Кузю, ставшего на их глазах жалким, загнанным слюнтяем. Зато неизвестный дяденька показался им сказочным героем, обладавшим таинственной богатырской силой. Шурику очень хотелось похвастаться своим знакомством с Виктором. Он гордился им, как будто был его младшим братом. Но, помня наказ дяди Вити, смолчал.

Вдруг из-за угла вылетела и резко затормозила легковая машина. Из нее выскочил высокий мужчина со строгим лицом. Он переглянулся с Виктором и, легонько подтолкнув Кузю к машине, усадил его на заднем сиденье, как тряпичную куклу.

Виктор сел рядом с шофером. Машина развернулась и исчезла.

Обыски на квартирах у Кузи и у чистильщика сапог подтвердили все, о чем рассказывал Шурик. У них нашли много краденых камер. У Кузи они были еще целые, а у чистильщика — разрезанные и приготовленные к превращению в большие галоши.

Кузя во всем сознался. А чистильщик долго еще отпирался, божился, размазывал по лицу слезы, бил себя в грудь. Но это ему не помогло. Обоих судили и отправили в тюрьму.

Мальчишки, которых преступники вовлекли в свою шайку, за это время не раз побывали в кабинете у Виктора. Они уже не боялись Кузи. Они смело изобличали его. Они ничего не скрывали и горько раскаивались в своих поступках. Виктор не стал их строго наказывать. Он по опыту знал, что если вовремя убрать вожаков, то дурная компания распадется и малолетние нарушители закона могут снова стать хорошими, честными ребятами.

Виктор только побеседовал с родителями, пристыдил их и взял с них слово, что они будут зорко следить за поведением своих сыновей.

Родителей Шурика Виктор не вызывал. Он помнил, что у Елены Николаевны больное сердце, и не хотел ее расстраивать. К тому же он заключил с Шуриком договор, в силу которого оба крепко поверили. Произошло это так.

Шурик сидел перед столом Виктора и молчал. Разговор между ними был окончен. Виктор дописывал какую-то бумагу. Шурик понимал, что ему пора ухолить, но никак, не мог подняться со стула. Наконец он набрался храбрости и сказал:

— Дядя Витя… Можно мне вас о чем-то попросить?

— О чем-то?.. Проси.

— Возьмите меня к себе в помощники.

— Помощником? — удивился Виктор. — Тебя?

— Дядя Витя, — горячо заговорил Шурик, — я смогу, честное пионерское! Вот увидите! Я тоже хочу с преступниками бороться. Мы с вами всех воров выловим и хулиганов. Ладно, дядя Витя?

— Постой, постой, — прервал его Виктор. — Давай разберемся, годишься ты в помощники или нет. Для того чтобы с преступниками бороться, нужно, во-первых, быть смелее, чем они. Верно?

— Так я…

— Погоди. Кузя был трус. Все воры трусливы. Потому что действуют они тайком, всех боятся, вечно за свою шкуру дрожат. А ты оказался еще трусливей Кузи. Испугался его и делал все, что он приказывал. Было такое?

Уши Шурика покраснели и торчали, как два фонарика.

— Ты слыхал, наверно, — продолжал Виктор, — что для мужчины нет ничего позорней трусливости.

— Я никогда трусить не буду, — пообещал Шурик, — честное!

— А я и не говорю, что ты всю жизнь трусом будешь. Но чтобы смелым стать, одного желания мало. Нужно воспитать в себе смелость. А для этого нужно прежде всего укрепить в себе силу воли. Слышал ты о силе воли? Можешь объяснить мне, что это значит?

Шурик почувствовал себя так, будто стоит он у классной доски и весь урок вылетел у него из головы.

— Это… когда у человека… вот такая… в общем — сильная воля…

— Хорошо объяснил, — рассмеялся Виктор. — Сила воли, друг, проверяется и укрепляется на деле. Если человек каждое хорошее дело доводит до конца, как бы трудно ему ни было, значит, есть у него сила воли. А если он всего трудного боится, отступает, ищет путей полегче, значит, слабая у него воля и никогда он смелым не будет. Понял?

Шурик кивнул головой.

— Вот и давай с тобой договоримся. Ты будешь укреплять свою волю, а я буду проверять. Если увижу, что дело на лад идет, сделаю тебя своим помощником.

— А как же мне ее укреплять? — спросил Шурик.

— Вот чудак! Я же тебе объяснял — на деле укреплять. Какое у тебя дело?.. Учеба. Верно?

— Ага, — неохотно согласился Шурик.

— Нужное дело и нелегкое, особенно если добиваться пятерок по всем предметам. Вот и поставь перед собой для начала цель — чтобы ни одной тройки! И каждую четверть приноси мне отметки. А я тебя буду боксу учить, настоящему, чтобы в случае чего ты мог постоять за себя. У нас кружок есть, будем вместе ходить.

У Шурика лицо сначала испуганно вытянулось, а потом расплылось в радостной улыбке.

— Договорились? — спросил Виктор.

— Договорились, дядя Витя.

— Ну, тогда по рукам!

И они крепко пожали друг другу руки.

Ореховы получили телеграмму. В ней было всего три слова: «Приезжаю восьмого Сергей». Но Шурик читал ее так долго и с таким интересом, как будто держал в руках новую повесть Гайдара. И ничего удивительного в этом не было. Каждое слово дяди Сережи — брата Шурикиной мамы — стоило многих писем от обычных людей.

Дядя Сережа жил на Дальнем Востоке и занимался интересной научной работой. Он изучал жизнь разных зверей, охотился за ними, разводил их в питомниках. У него были настоящие ружья с патронами. И то и другое Шурик видел собственными глазами на фотографиях, которые иногда приходили из далекой тайги.

Об охотничьей доблести дяди Сережи постоянно напоминала шкура настоящего уссурийского тигра, висевшая над маминой кроватью. Тигр висел, оскалив длинные белые зубы, и, казалось, сердился из-за того, что не может доползти до потолка. Этого тигра, еще до того как его шкура повисла на стене, Шурик тоже видел на фотографии перекинутым через плечи улыбавшегося дяди Сережи.

Каждый согласится, что дядя Сережа был не из тех простых дядек, которые имеются у многих ребят, и что быть племянником такого дяди действительно большое счастье.

И вот после долгой разлуки дядя Сережа приезжает в Ленинград!

Не выпуская из рук телеграммы, Шурик известил о радостном событии всех дворовых ребят. Он старался быть сдержанным и скромным. Он считал, что дядя Сережа сам по себе так замечателен, что нет нужды приукрашивать его разными выдумками, как это иногда приходится делать при рассказах о простых смертных. Но одна неосторожная фраза как-то сама вырвалась у Шурика, и вернуть ее уже было невозможно.

— А мне дядя Сережа везет живого тигренка, — сказал между прочим Шурик и тут же пожалел об этом.

К сообщению о приезде дяди Сережи ребята отнеслись довольно равнодушно. Но зато живой тигренок, который через несколько дней будет жить у Шурика, вызвал бурю восхищения. Посыпались вопросы о возрасте тигренка, о его вкусах и повадках. Шурику пришлось на ходу выдумывать ответы, и он выкладывал все, что когда-нибудь слышал не только о тиграх, но и о всех зверях на свете. В общем, все выходило достаточно складно, и только на вопрос о кличке тигренка Шурик ответил невпопад. Перебрав в уме все известные ему клички собак и кошек, он объявил, что тигренка зовут Барсик. Но и этому никто не удивился. Только Петька Пузырев, второгодник из шестого класса, откликавшийся на прозвище Пузырь, недоверчиво протянул: