— Это то, что у них называется пулемётный броневик, — холодно отрезала Светик, бросив презрительный взгляд на подругу. — Пневматика! И ей что три, что твои пять сотен одно…, - запнулась она, не желая материться, — … одинаково. Вся разница — возни больше трупы закапывать.

— Явно держались где-то в стороне и ждали удобный момент для появления. Дождались, — мрачно констатировала вторая амазонка. — Вроде нас, но явились раньше и вовремя. А мы не успели, — с горечью проговорила она.

— Вот теперь многое становится понятным, — задумчиво пробормотала Светик. — И почему он так легко пошёл с нами на контакт, и почему так легко согласился на наш процент. Этот мужик с самого начала и не думал никому ничего платить.

Вот, значит, почему не было вестей о происходящем в лагере, — раздражённо проворчала она. — Ай, да Ляксаныч, — медленно покачала амазонка головой. — Ай, да мушшинка. Всё рассчитал. И что мы подождём, пока он всё не вытащит из болот, и что теперь к нему не сунешься.

— Вот тебе и пожалуйста, — флегматично отозвалась подруга. — Ну, погоди, соплюшка. В сотницы захотелось, — процедила она зло, сквозь стиснутые зубы. — Ну-ну. Ты у меня узнаешь…

— Брось, — насмешливо перебила её Светик. — Обвести неопытную юницу, задурить голову влюблённой в тебя как кошка молодой девке, для такого прожженного дельца, как Ляксаныч — проще только два пальца обрызгать.

— И о волокушах наших можно теперь спокойно забыть, — флегматично согласилась с ней вторая. — Ты права. С нашими тремя сотнями мы для них корм для червей, не больше. Если, конечно, могилы копать, а не бросить, как собак, где придется, — мрачно пошутила она. — И ни одного миномёта под рукой, — совсем уж помрачнела амазонка. — Думала же взять, думала! Ду-у-ура, — мрачно протянула она. — С тяжестью возиться не захотела. Вот теперь получи.

Четыре мощных пневматических броневика по обороняемому периметру, мортира в центре гуляй-города, примерно равное число по людям и дальнобойные пневматические снайперские винтовки, в наличие которых никто даже не сомневался, не оставляли амазонкам ни малейшего шанса. Самоубийц среди них никогда не было.

Если этот гуляй-город и можно было взять, то такой кровью, после которой и победа нападавшим была бы уже не нужна.

Тем не менее егерям из гуляй-города даже при таких условиях они могли серьёзно помешать. Ночи впереди были длинные, а преимущество пулемётов в темноте — не такое подавляющее.

Белое красивое облачко с лёгким хлопком расцвело недалеко, в стороне от группы стоящих на вершине всадниц. Звонкий цокот шрапнели, горохом прокатившийся по сухой, побуревшей осенней траве склона холма, лишь чудом не задев стоявших на вершине всадниц, спугнул группу, и уже через пару минут там никого не было.

— Твою мать! — плётка раз за разом обжигала жеребца первой амазонки, торопя выбраться из зоны обстрела. — Шрапнелью вздумали пугать. Ну, погоди, Лайка. Погоди, Димон. Ужо задам я вам обоим, как только до вас доберусь. Вы у меня на собственной шкуре почувствуете, как надо товарищей встречать. И шрапнель эту я вам обоим ещё припомню.

— Уж проблем то я вам доставлю. Попомнишь, Димочка Второй Пограничный легион и его умение работать по ночам. Лёгкой жизни у тебя не будет.

Вытянувшийся в три нитки более чем на версту длинный, тяжёлый, неповоротливый словно обожравшийся удав, обоз с наворованным княжеским добром, в их представлении был лёгкой добычей.

Удача сама шла им в руки.

Что время спокойной жизни вышло, Димон сразу понял, как только его внимание привлёк выстрел из мортиры и звук длинной пулемётной очереди, ожившего броневика.

— "Ну вот, помяни чёрта, как он тут как тут", — мрачно констатировал Димон для себя, разглядывая лёгкий шлейф пыли, поднятый исчезнувшей с вершины ближнего холма небольшой группы всадниц.

Амазонкам определённо повезло, они появились первыми, — мрачно выругался он.

Спокойная жизнь кончилась. Прищурившись в задумчивости на солнце, Димон с силой потёр заросший щетиной подбородок.

Слава Богу, у амазонок хватило ума не проверять на прочность охрану каравана. Пара шрапнельных снарядов и очередь пулемёта сразу отбили всякое желание общаться.

Впрочем, терпенья спокойно ждать в сторонке у амазонок хватило ненадолго, часа на два. Стоило только обозу снова двинуться вперёд, как тут же на пути перед обозом появилась небольшая группа всадниц с белой тряпкой в руке и принялась деловито устанавливать прямо на пути движения большой, с распахнутыми в стороны крыльями пологи.

Амазонки выслали делегацию на переговоры и судя по их деловой суете, в том что им не откажут, не сомневались ничуть. Как и не выказали ни малейшей тени страха, уверенно размещаясь прямо под дулами наведённых на них пулемётов.

В чём-чём. А в трусости их обвинить невозможно было.

Две крепкие, не старые ещё амазонки, со знаками отличия сотников в петлицах верхних кафтанов, сидели с довольным видом под открытом на три стороны широком и удобном навесом шатра и с довольными ухмылками на лицах готовы были обсуждать назревшую проблему.

Можно было сейчас расстрелять их и двигаться дальше, а можно было и поговорить.

Димон выбрал переговоры.

В то, что перед ними вдруг окажется три сотни конных лучниц, удивления у него не вызвало совершенно. Чего-то подобного от амазонок он давно ожидал. Он ограбил князя, и по закону воздаяния амазонки пришли ограбить его. Всего делов то. Круговорот материи в природе.

Дождались когда он вывезет из болот всё что сможет, и пришли, как это у них в обычае и было. Явились, как они считали, "за своей долей", желая пограбить слабейшего.

А вот то, что их планам вышел облом, они видать совершенно не ожидали.

— Ну, здравствуйте, девочки

Неторопливо подъехав к шатру, Димон насмешливо поприветствовал двух сидящий под навесом амазонок.

Трое вооружённых старыми немецкими винтовками егерей аккуратно держались у него за спиной, настороженно зыркая на точно такую же группу из трёх вооружённых огнестрелами амазонок, держащуюся чуть в стороне от шатра.

— Никак пришли за своей долей? — насмешливо поинтересовался Димон. — Что-то вы нынче рано.

— Это ты, Дима со временем не дружишь, — с холодной гримасой на лице кивнула приветствуя его правая амазонка. — А права, Мара? — повернула голову она ко второй амазонке. — Кажется, ты ещё должен был быть у болот.

— Ты права, Светик, — согласно кивнула головой и та. — Наш друг Дима, как мне кажется, собирается нас кинуть и по-тихому свались с нашего берега к себе на историческую родину. А нас, сирых и убогих лишить честно заработанного.

— Ай-яй-яй, Дмитрий Ляксаныч, ай-яй-яй, — с искренним сожалением на лице, левая амазонка медленно покачала головой. — Как это нехорошо. Обманывать, в вашем-то положении. Нехорошо это

— Кто? — деланно возмутился Димон. — Я? Я, обманываю? Не-е-ет, — возмущённо раскинул он руки в стороны. — Как вы могли такое обо мне подумать, — ну, совершенно искренне возмутился он. — У нас с вами честный был уговор. Вы предоставляемее мне волокуши с лошадьми, оформляете мне все нужные бумаги, точнее пергаменты, якобы от князя, и не мешаете мне его грабить так, как я посчитаю нужным. А я вам за всё это отстёгиваю десять процентов от добычи.

Я не отказываюсь, — клятвенно прижал он руки к груди, глядя на хмурых амазонок честным, кристально искренним взглядом. — Ваша доля ждёт вас. Целиком вся и полностью. И как только мы прибудем на берег Лонгары, откуда я смогу спокойно переправиться к себе домой на левый берег, так вы сразу же получаете всё оговоренное.

— Мы так не договаривались, — стирая улыбку с лица, сухо проговорила первая. — Уговор был на расчёт сразу. Наша доля здесь и сейчас. Правда, Мара — повернулась она к подруге.

— Правда, — согласно кивнула та головой. — Уговор был однозначен. Бумаги и волокуши в обмен на десятину хабара. И ты должен был ждать нас там, на месте, возле выхода тропы из болот, и не начинать выдвигаться к реке, пока нас нет и мы отъехали по своим делам.