Две маленькие лошадки по-прежнему стояли у ворот зоопарка.

Лошадки печально махали рыжими хвостиками, смотрели на любопытных прохожих и молчали. А любопытные прохожие смотрели на лошадок и разговаривали.

— Чьи лошадки? — спрашивал Милиционер.

— Это, наверное, дикие лошадки, — сказал кто-то.

А из ворот зоопарка выбежал румяный очкастый человек.

— А ну, покажите! Где лошадки? Пропустите меня, товарищи! Я Директор зоопарка.

— Видали? Он директор! А звери бегают! По улицам бегают!

— Это не звери, граждане! Это лошадки! Ах, какие лошадки! Редкая порода! Самая редкая!.. Бедняжки вы мои голодные!..

— Безобразие! — сказал кто-то. — Лошадки, оказывается, голодные! А ещё директор называется! Он директор, а лошадки голодные.

— Надо в газету написать. Я этого так не оставлю! — сказал один прохожий, подавая лошадке свежий, мягкий батон.

А другой прохожий надел на голову другой лошадке целую авоську с булками, как торбу.

— Я забираю лошадок! — категорически заявил Директор. — Кто захочет посмотреть на них, приходите в зоопарк. Лошадки будут катать маленьких ребятишек. Бесплатно!

Разбойники, сидевшие в душной витрине магазина, точно в стеклянной банке, видели, как лошадок повели в зоопарк.

— Грабят! — закричал пират. — Это наши кони! Личные кони!

Он стал ругаться, но его никто не слышал. На разбойников никто больше не смотрел, кроме Кляксы. Она терпеливо сидела у витрины, изредка гавкая на прохожих.

За дверью витрины что-то загудело, щёлкнул замок, дверь открылась, и вошла Уборщица с пылесосом в руках.

— Батюшки! Да как вы сюда попали? Беспорядок навели! Вот я милицию позову!

— Мы нечаянно! — жалобно сказали разбойники. — Мы больше не будем!

— А тебе стыдно, девочка! Ты уже большая, — сказала Уборщица переодетому шпиону.

— Ааа!.. — заныл Дырка.

— Пожалуйста, не плачь! Я не выношу, когда дети плачут. Иди, но в другой раз не попадайся. Мама тебя, наверное, ждёт.

Разбойники выскочили из магазина. Клякса громко залаяла. Шпион показал оторопевшей Уборщице кукиш, и они убежали.

Клякса повела разбойников к Тихой набережной, по следам Карандаша и Самоделкина.

— Корабль! — воскликнул пират, увидев кораблик под названием «Прутик». — Настоящий корабль! Чей корабль? Захватить! На абордаж! В атаку! За мной! Ура!.. — Но сам почему-то стоял на месте, не двигаясь.

Вокруг было столько народу! Столько мальчишек! Даже несколько милиционеров.

Верная Клякса тянула поводок, за который придерживал её переодетый шпион.

— Понятно, — сказал Дырка. — Этот кораблик нарисовал подлый Карандашишка! И на корабле сейчас никого нет. Как бы нам туда забраться?

— Смотрите! Смотрите! Вон идёт капитан корабля! — закричали мальчишки, увидев пирата в полосатой тельняшке.

— Да-да! Я капитан!! Это я капитан! — обрадовался пират. — А ну, давай мне дорогу! Я капитан!

Разбойники по трапу взбежали на корабль.

— Ура! — гаркнул пират. — Корабль! Мой корабль! Ура! Вира! Карамба! — выкрикивал пират непонятные слова.

Каждый настоящий морской разбойник всегда выкрикивает на корабле не-понятные слова, иначе какой же это морской разбойник!

— Лево руля! Право руля! — кричал пират. — Карамба! Вира! Касторка!.. Право руля! Лево руля!

— Лево руля! — повторили восторженные мальчишки.

— Ура! — голосил пират.

— Урааа! — подхватили все окрестные мальчишки. — Лево руля! Полный вперёд!

— Кто командует? — опомнился пират. Он посмотрел на мальчишек и замахал руками. — Р-рразойдись, народ! Нечего глазеть! Кыш!

— В самом деле, граждане, — сказали милиционеры, — не мешайте людям работать.

Взрослые пошли по своим делам. А мальчишек увели прибежавшие сюда мамы и папы.

— Девчонок берут на корабль! А нас не берут! — шумели мальчишки, показывая пальцами на переодетого шпиона.

Когда набережная опустела, морские разбойники подняли на корме пиратский флаг с косточками.

Всем разбойникам нравится такой флаг. Мохнатой Кляксе понравились белые косточки.

Это капитан Буль-Буль запел от радости пиратскую песню. Пираты всегда поют пиратские песни. А капитан Буль-Буль настоящий пират.

А разбойник Дырка подхватил писклявым голосом:

Буль-Буль воинственно махнул рыжей бородой:

Пели очень довольные разбойники. А капитан Буль-Буль пропел ещё такой совсем непонятный припев:

Наверное для того, чтобы все вокруг очень испугались.

Разбойники думали, что после такой разудалой песни вряд ли кто-нибудь осмелится подойти к причалу, туда, где стоит парусный корабль. Но почему-то на берегу снова стали собираться мальчишки. Поэтому разбойникам ничего не оставалось делать, как убежать в каюту.

В каюте корабля пираты собрались на военный совет.

— Мы не можем плыть в океан, пока не сцапаем Карандашишку!

— Я никуда не поеду, пока не сверну голову железному чучелу Самоделкину!

— Поймать!

— Схватить! Развинтить!!

Так разговаривали между собой разбойники.

— Слушай, Дырка, — сказал пират. — Если ты знаменитый шпион, ты будешь выслеживать! А ты, Клякса, будешь вынюхивать! А я буду хватать! Хватать и грабить!

Разбойники с Кляксой вышли на берег.

Клякса побежала вперёд, обнюхивая мостовую. Потом остановилась рядом с урной для мусора, начала кружиться на месте.

— Понятно! — сказал шпион. — Они стояли тут!

Он вынул из кармана увеличительное стекло и стал внимательно разглядывать мостовую.

— Они разговаривали с кем-то! — сообщил Дырка. — Я вижу следы ботинок сорок пятого размера. Следы мокрые. Рядом пепел. Табачный пепел!

Шпион поглядел в урну для мусора, перевернул её. На мостовую полетел один-единственный окурок. Шпион схватил его, стал разглядывать через увеличительное стекло.

— Ботинки сорок пятого размера курили папиросы «Морские».

— Не может быть! Неужели тут был настоящий моряк? — спросил пират.

— Вперёд! — сказал шпион.

Клякса нетерпеливо натянула поводок.

Они бежали к большой полотняной палатке, раcкинутой на берегу реки.

В палатке стояли белые столики, звучала тихая музыка. Из палатки на всю набережную плыл необыкновенный, вкусный, как жареная колбаса, приятный аромат.

В палатке никого не было.

Разбойники, облизываясь, оглядываясь, вошли внутрь. Клякса потянула в угол и закружила вокруг пустого стола.

— Они тут обедали! — догадался шпион.

— А что ели? — облизнулся голодный пират. — Какой обед?