Но характер его смягчился – вероятно, после бед с Анной и Долли, но Ли не мог утверждать наверняка. Казалось, толстый слой надменности и нетерпимости растрескался и осыпался, а под ним оказался прежний, давно знакомый Ли Александр. Как всегда, энергичный, не потерявший безошибочного делового чутья и хватки – подумать только, каучук! И все-таки он стал мягче, добрее… милосерднее. Что-то научило его смирению.

– А у меня для тебя подарок. – Ли сунул руку в карман рубашки. Но сначала пришлось достать драгоценные фотографии, и прежде чем Ли успел переложить их в другой карман, Александр бесцеремонно потянулся за ними. Все тот же деспотизм!

– Снимок Руби – это я еще понимаю, но Элизабет?..

– Мама прислала мне три фотографии в Индию, – объяснил Ли. – Свою, Нелл и Элизабет. Снимок Нелл я где-то потерял.

– Фотография Руби совсем истрепалась. А Элизабет целехонька.

– На маму я смотрел чаще.

Александр отдал ему снимки.

– Ты поедешь домой, Ли?

– Сначала возьми вот это.

Взглянув на монету, Александр благоговейно замер.

– Драхма Александра Македонского! Такая редкость – и в превосходном состоянии! Я бы сказал, как новенькая, но это же невозможно.

– Ее подарил мне нынешний персидский шах, так что кто знает? Может, она пролежала нетронутая в казне с тех пор, как твой тезка покинул Экбатану. Шах говорил, что монета из Хамадана, а это и есть Экбатана.

– Мальчик мой, она бесценна. Не знаю, как мне тебя благодарить. Так ты поедешь домой?

– Скоро, но не сейчас. Сначала хочу увидеть «Маджестик».

– И я. Говорят, это лучший линкор мира.

– Вряд ли, Александр. Не могу понять, с какой стати командование Королевского флота разместило двенадцатидюймовые орудия в барбетах, а не в башнях? По-моему, орудийные башни кораблей американского флота лучше.

– И скорость не превышает четырнадцати узлов. Кстати, крупповская стальная броня еще прочнее, чем с заводов Харви. Кайзер Вильгельм тоже приступает к строительству линкоров, – заметил Александр, затягиваясь сигарой. – Лично я считаю, что Королевский флот сжирает слишком большую часть британской казны.

– Полно, Александр, – примирительно произнес Ли. – Я, конечно, четыре года не был в Европе, но ни за что не поверю, что Британия переживает трудные времена.

– Империя нерушима, но экономический спад затронул не только Австралию. В сущности, строительство военных кораблей – способ дать людям работу, поскольку в последнее время со стапелей верфи в Клайде не сошло ни единого океанского судна.

– А как обстоят дела в Новом Южном Уэльсе?

– Прискорбно. Банки терпят крах один за другим, самым страшным был 1893 год. Иностранные инвесторы поспешно отзывают капиталы. Я еще помню, как когда-то убеждал Чарлза Дьюи не класть деньги в сиднейский банк, но он не послушался. Хорошо еще, что оба зятя Констанс распорядились деньгами разумнее, чем ее муж. – Его черные глаза лукаво блеснули. – А Генриетта до сих пор не замужем. Ты, случайно, не ищешь превосходную жену?

– Нет.

– Очень жаль. Девушка славная, но боюсь, ей грозит участь старой девы. Как и Нелл – слишком уж она напориста и деятельна.

– Как у нее дела?

– Представляешь, изучает медицину в Сиднейском университете. – Александр усмехнулся. – С отличием закончила инженерный факультет, получила диплом горного инженера, а потом поступила на медицинский, сразу на второй курс. Ох уж эти мне женщины!

– Рад за Нелл. Пробиться на медицинский женщине нелегко.

– После инженерного? Ерунда!

– Она твоя дочь, Александр.

– Помню-помню.

– А что слышно об объединении колоний? – сменил тему Ли.

– Ну, это уже решенный вопрос, хотя Новый Южный Уэльс в федерацию не рвется. Видно, потому, что тон задает Виктория, а между этими двумя колониями полюбовные сделки невозможны. Но Виктория своего добьется.

– Профсоюзы все воюют?

– Стригали и рабочие объединились и образовали АРС – Австралийский рабочий союз. Шахтеры, особенно углекопы, воинственны, как всегда, а Лиге рабочих избирателей не терпится попытать удачу на выборах федерального парламента.

– Кстати, давно хотел узнать: столица нового государства уже выбрана?

– По праву ею должен быть Сидней, но Мельбурн решительно против. Тем не менее все согласны с тем, что столица должна находиться на территории Нового Южного Уэльса.

– Но только не Сидней?

– Ли, выбрать Сидней было бы слишком просто – один из старейших городов континента и так далее. Я слышал, как предлагали все населенные пункты подряд от Ясса до Оранджа. Но к счастью, не все так плохо. Сэр Генри Паркс не станет первым премьер-министром государства – в прошлом году он умер.

– Боже милостивый! Это же целая эпоха. И кто теперь главный претендент?

– Пока никто. В Новом Южном Уэльсе на пост премьера рвется некий Джордж Рид. В Виктории – Тернер, но ему не на что надеяться. Для всего мира наши внутренние конфликты – что-то вроде соперничества Англии и Франции.

– Благодаря автомобилям французы вырвались вперед.

– Ненадолго, – цинично усмехнулся Александр. – Им не хватит опыта обработки металла, каким располагают американцы и британцы. Да, инженеры во Франции есть, но Германии после Франко-прусской войны достались все их металлурги, заводы и Эльзас-Лотарингия. Французы вряд ли оправятся от такого удара.

– Странно, что у тебя до сих пор нет автомобиля, Александр.

– Жду, когда Даймлер изобретет по-настоящему надежную машину. В точной технике немцы и американцы опережают весь мир, конструкция двигателя удивительно проста. Но чем особенно хорош автомобиль, Ли, так это тем, что для его ремонта не нужен диплом инженера. Достаточно способностей к механике и набора инструментов – и автовладелец сам сможет починить своего «стального коня».

– Зато с появлением машин улицы станут менее шумными: не будет ни грохота железных ободов колес, ни цокота подков по мостовой. Автомобилем легче править, чем экипажем. А почему бы тебе не заняться производством машин?

– В Австралии уже нашлись такие смельчаки, первый безлошадный экипаж они собираются назвать «Пионером». А я… нет, я пока верен пару, – ответил Александр.

Когда Ли наконец смог прилично одеться, вдвоем они отправились на верфь в Портсмут, вооружившись рекомендательными письмами и твердо вознамерившись подробно осмотреть «Маджестик».

– Ты был прав насчет скорости, Александр, – она невелика. Американские тяжеловооруженные линкоры делают восемнадцать узлов, правда, броня у них тоньше. – Ли задумчиво оглядел люки угольного трюма. – Говорят, сюда вместится две тысячи тонн – достаточно, чтобы проплыть пять тысяч миль со скоростью двенадцать узлов. Но я готов поручиться, что и прежним кораблям найдется дело. А эта дорогостоящая громада застрянет в Северном море.

– Ли, я читаю твои мысли, будто сигнальные флаги на мачте. На линейные и торговые суда начинают ставить паровые турбинные двигатели Парсонса, и я даже слышал, что адмиралтейство намерено оборудовать ими торпедные катера. Так, когда они установят турбинные двигатели на пятнадцатитонные суда и заменят барбеты поворотными башнями, у нас появится настоящий линкор. – Сверкнув улыбкой, Александр ловко сбежал по трапу, повертел в руках трость с янтарным набалдашником и указал ею в сторону капитанского мостика. – Пойдем? – предложил он, не обращая внимания на моросящий дождь. – Посмотрим, что там новенького?

– Я читаю твои мысли, будто сигнальные флаги на мачте, – без тени усмешки отозвался Ли.

Разумеется, творения мистера Чарлза Парсонса тоже были всесторонне изучены, как и несколько заводов, выпускающих усовершенствованную технику, но уже в августе Александр и Ли плыли в Персию, на нефтяные месторождения компании «Пикок ойл». Ли выяснил, что его заместитель, бегло говорящий на фарси американец, прекрасно поработал и добыча нефти продолжается успешно. Предлог задержаться в Персии исчез сам собой, пора было собираться в Австралию.