В глубине души Ли надеялся, что Александр по пути решит показать ему плантации каучуковых деревьев в Малайе, но напрасно. В Адене они сели на быстроходное судно, направляющееся в Сидней.

– Через Коломбо, Перт и Мельбурн, – уточнил Ли. – Думаю, именно поэтому Сидней вряд ли будет избран столицей государства. Перт – все равно что другой материк, но в Мельбурн суда заходят непременно.

А оттуда до Сиднея еще тысяча миль, поэтому многие корабли до него просто не доплывают. Но если будет найден другой морской путь, позволяющий обойти Австралию с севера, Сидней приобретет большую значимость, чем Мельбурн.

В плавании Ли болтал без умолку, надеясь, что Александр не заподозрит, как его страшит возвращение в Кинросс. Сумеет ли он держать на расстоянии Элизабет, особенно теперь, когда Александр решил приблизить его к себе? Ли мог поселиться в отеле «Кинросс», но после отъезда Анны в город Александр устроил у себя дома филиал дирекции компании, а городские конторы превратил в лаборатории, где хозяйничали У Цзин, Чань Минь, Лу Чжи и Донни Уилкинс. Ли предстояло работать вместе с Александром, а значит, постоянно обедать и ужинать в его доме.

Годы одиночества Ли вынес только благодаря урокам тибетских монахов; если бы не Элизабет, Ли остался бы в горах, пожертвовав всем образованием, которое дали ему мать и Александр, ради гипнотического существования в гармонии с миром и собственной душой. Ли тянуло к мудрости Востока, он был бы счастлив жить на «крыше мира» – вдали от времени, боли, желаний. Но Элизабет затмевала для него все на свете, а почему – Ли решительно не понимал. Ни взглядом, ни жестом, ни словом она ни разу не обнадежила его. И все-таки Ли никак не мог изгнать ее из памяти или разлюбить. «Неужели родственные души существуют? И мы, встретив такую душу, беспомощно барахтаемся в жизненных волнах, силясь раствориться в своем единственном или единственной, слиться с ним? Стать единым целым?»

– А ты сообщил Руби и Элизабет, что мы едем? – спросил он Александра, когда судно приближалось к Мельбурну.

– Пока нет, позвоним им из Мельбурна. Я решил, что так будет лучше, – объяснил Александр.

– Ты не сделаешь мне одно одолжение?

– С удовольствием.

– Никому не говори, что я с тобой. Я хочу сделать всем сюрприз, – с притворной беспечностью объяснил Ли.

– Договорились.

Но, как ни странно, выполнить эту просьбу оказалось нелегко. В Сиднее предстояло навестить Анну и Нелл. Сумеет ли Нелл сохранить тайну?

– Сейчас она живет у Анны, – объяснил Александр Ли, направляясь вместе с ним в наемном экипаже на Глиб. – Когда мальчишки получили дипломы и вернулись в Кинросс, она не захотела оставаться в прежнем доме одна, и я возвел для нее пристройку к дому Анны. Нелл никто не мешает, а она следит, чтобы за Анной ухаживали как полагается.

– Ухаживали? – насторожился Ли.

– Сам увидишь, – уклонился от объяснений Александр. – Не все можно описать словами.

При виде Анны Ли испытал шок. Хорошенькая тринадцатилетняя девочка, которую он видел в Кинроссе – встречаться с О’Доннеллом она начала после отъезда Ли, – превратилась в слюнявую, шаркающую ногами, переваливающуюся с боку на бок чудовищно жирную идиотку, которая не узнавала даже отца. Взгляд серовато-голубых глаз бессмысленно блуждал по сторонам, большой палец, который она постоянно сосала, кровоточил.

– Никак не можем отучить ее, сэр Александр, – пожаловалась мисс Харботтл. – Но Нелл права: привязывать руку за спиной не стоит.

– А вы не пробовали мазать палец чем-нибудь горьким – например, соком алоэ?

– Пробовали. Она отплевывается, вытирает руку о платье и опять за старое. Можно попробовать какое-нибудь другое, несмываемое, вещество, но почти все они ядовитые. Нелл убеждена, что рано или поздно она сгрызет палец до кости и его придется ампутировать.

– А Анна начнет грызть следующий, – печально согласился Александр.

– Боюсь, так и будет. – Мисс Харботтл прокашлялась. – Сэр Александр, еще у нее начались припадки. С сильными судорогами.

– Бедная моя Анна… – Ли показалось, что в глазах Александра сверкнули слезы. – Это несправедливо. Безобидный человек не должен так страдать… – Он распрямил плечи. – Но вы прекрасно ухаживаете за ней, мисс Харботтл. Анна чисто одета, умыта, явно довольна жизнью. Очевидно, она любит поесть?

– Да, обожает. Мы с Нелл считаем, что сажать ее на диету не стоит. Ограничивать Анну в еде было бы так же жестоко, как морить голодом зверька.

– А Нелл дома?

– Да, сэр Александр. Она вас ждет.

Проходя по большому дому, Ли заметил, какой в нем царит порядок и сколько женщин помогают ухаживать за Анной. Атмосфера здесь была жизнерадостная, чистота – безукоризненная, обстановка – подобранная со вкусом; последнее, решил Ли, предназначено скорее для прислуги, чем для Анны. Но Александр не додумался бы до этого. Скорее всего дом обставляла Нелл.

В ее комнаты вела дверь, выкрашенная желтой краской; дверь была приоткрыта, но Александр сначала громко позвал дочь, предупреждая о своем приходе. Она вышла навстречу ему неторопливой походкой. Черные волосы были свернуты в тугой узел на макушке, очертания тонкой фигуры терялись под простым ситцевым платьем оливкового оттенка без пояса, заканчивающимся на несколько дюймов выше щиколоток. Нелл была обута в простые и удобные коричневые ботинки на шнуровке. Ли испытал второе потрясение: с возрастом сходство Нелл с отцом только усилилось, девичья мягкость ее черт улетучилась, лицо стало строгим и по-мужски узким. Девушка похудела, и от этого глаза казались огромными, ослепительно-синими и лучистыми.

Поначалу Нелл заметила только Александра, бросилась к нему, обняла и расцеловала. Да, они и вправду удивительно похожи! Почти как близнецы. И хотя Александр в разговорах с Ли не упускал случая поворчать и посетовать на упрямство дочери, в ее руках он становился податливым, как глина.

Высвободившись из отцовских объятий, Нелл заметила Ли, вздрогнула от неожиданности и улыбнулась.

– Ли, это ты? – воскликнула она и порывисто чмокнула его в щеку. – А меня никто не предупредил!

– Никто и не знал, что я возвращаюсь, Нелл. И пожалуйста, пока никому не говори.

– Буду молчать как рыба!

Появилась Крылышко Бабочки с простым угощением: свежим хлебом, сливочным маслом, джемом, нарезанной тонкими ломтиками холодной говядиной и любимым десертом Александра – заварным кремом, посыпанным мускатным орехом. Нелл усадила мужчин за стол и сама заварила чай, продолжая поддерживать беседу.

– Ну, как тебе медицина? – спросил Ли.

– Как я и мечтала.

– Трудно дается, да?

– Только не мне. Правда, мне как-то удалось поладить с преподавателями. А другим студенткам приходится тяжелее, ведь они не привыкли общаться с мужчинами. Бедняжек легко довести до слез, которые мужчины презирают, и потом, все наши студентки прекрасно понимают: на экзаменах их заваливают только потому, что они женщины. Так что на каждом курсе они сидят по два года. Некоторые и по три. Но не сдаются.

– А тебя кто-нибудь заваливал, Нелл? – спросил Александр.

Нелл презрительно вскинула голову:

– Никто бы не посмел! Я вторая Грейс Робинсон, которая закончила учебу в 1893 году, не провалив ни единого экзамена. Ей должны были дать диплом с отличием, но не дали. Понимаете, в школах девочки не изучают ни химию, ни физику, ни даже математику. Поэтому в университете им приходится начинать с нуля, а преподаватели не удосуживаются объяснять им азы. А я дипломированный инженер. Так что мне легче, чем всем остальным. – Она усмехнулась. – Преподаватели терпеть не могут, когда их уличают в невежестве, особенно если это делает женщина. И потому меня стараются не задевать.

– А с другими студентками ты дружишь? – спросил Ли.

– Да, хотя и не ожидала. Я натаскиваю их по естественным наукам и математике, но некоторые никак не могут наверстать упущенное.

Александр помешал чай, постучал ложечкой о край чашки и отложил на блюдце.