Беги, скажи, чтобы поспешила стража, и подними по дороге всех, кого застанешь спящим.

Если дочь герцога и произнесла что-то еще, Александр этого не услышал. Вооруженный теперь наравне со своим противником и чувствуя, как, смывая прошлую ярость, графа захлестывают сомнения, он не испытывал ничего, кроме боевого подъема. Раны в руке он вообще не чувствовал. Он рассмеялся, и кинжал вступил в игру, поддерживая клинок. И Александр ринулся вперед, как будто это было первое его нападение в этом бою, а не последняя отчаянная атака, способная лишь спасти от неминуемого и немедленного поражения.

Двадцать секунд спустя он убил Мэдока ударом собственного кинжала убийцы. Стоя над телом в тунике, забрызганной кровью противника, и чувствуя, как по руке у него сбегает струйка его собственной крови, он дал мечу и кинжалу упасть на пол, перевел дух и обернулся, протянув обе руки Алисе. Та со всех ног бросилась к нему, и он притянул ее в объятия, столь же крепкие, как любые другие в эту бурную брачную ночь.

– Алиса! Алиса!

– Я думала, он убьет тебя.

– Если бы не ты, он, думаю, так бы и сделал.

– Нет, нет. Мой храбрый лорд, любовь моя!

Она запрокинула лицо, а он склонил голову, чтобы поцеловать жену.

– Алиса, Алиса! – вот и все, что смог выговорить он.

– Алиса?

Голос с кровати вернул их на землю и в настоящее. Герцог, все еще не пришедший в себя ото сна и воздействия сонного зелья, пытался подняться с подушек.

– В чем дело? Что ты тут делаешь, дитя мое? Александр?

Высвободившись из рук супруга, Алиса подбежала к отцу.

– Ничего. Все хорошо, отец. Теперь правда все хорошо.

Все кончено. Мэдок мертв.

***

Пролетело совсем немного времени, хотя Александру, деловито затягивавшему платок Алисы на неглубокой ране в руке, показалось, что поединок занял целую вечность. Присланная Иешуа стража прибежала бегом, а по пятам за ними следовали слуги, уже протрезвевшие и готовые избавить дом своего хозяина от угрозы, какой все они страшились, но были бессильны предотвратить.

Теперь же действиями самого Мэдока эта угроза была устранена. Выяснилось, что когда он и Ансерус заперлись после свадебного пира, дабы побеседовать с глазу на глаз, Мэдок открыто выразил разочарование, но согласился, что никакой брачный договор не был составлен и подписан. Он даже посмеялся, принимая неизбежную перемену в его планах не без доли иронии («Когда влюбляются дети, что на это могут сказать взрослые мужи? Хорошо же, что сделано, то сделано, так давай выпьем еще раз за них и разойдемся по постелям»).

Будь герцог не столь измучен событиями того долгого дня, даже несмотря на облегчение, что исход этой беседы оказался столь благополучен, принимая налитое родичем вино, он, возможно, был бы настороже. Но того требовали вежливость и взаимное доверие, так что Ансерус принял чашу и вскоре впал в навеянную зельем дрему.

Иешуа был прав, говоря о том, что граф находится в безвыходном положении. Именно отчаяние вынудило его пойти на поспешный и очень рискованный шаг. Он, должно быть, надеялся на то, что если задушит Ансеруса во сне, то смерть герцога припишут новому удару. О дальнейших его планах оставалось только гадать. Когда будет обнаружено тело, в замке, разумеется, поднимется переполох, в котором графу – ближайшему родичу герцога, уже установившему здесь какие-то свои права, – будет нетрудно утвердить свою власть над двумя, как он назвал их, «детьми». Мэдок, вероятно, надеялся стать регентом и при случае процитировал бы «последнюю волю» Ансеруса, утверждая, что она была высказана прошлой ночью в приватной беседе, и никто не посмел бы опровергнуть это заявление.

А после? Непослушание Александра и без труда вызванная ссора, которая позволит ему сразиться с молодым человеком и убить его? Тогда как наследник и родич Мэдок вправе будет напомнить о давнем предложении герцога и завладеть Алисой в надежде на то, что в горе и растерянности она примет его ухаживания как первого избранника отца на место ее супруга и хозяина Замка Розы? Не зная ничего об Алисе, он мог предполагать, что она, будучи так молода, одинока и расстроена, не станет пытаться отвергнуть его сватовство, но примет его «защиту» себя самой и своих людей. И даже если в горе она пригрозит потребовать суда Верховного короля по делу смерти Александра, едва ли она станет продолжать это дело, как только окажется в тягости бесспорным наследником Мэдока.

Об убитом слуге граф Мэдок, будучи тем, что он есть, вероятно, не думал совсем. Тело, вынесенное тайком и сброшенное в реку, когда-нибудь найдут, скажем, несколько дней спустя, но все вопросы тогда будут впустую… К тому времени, когда возникнут эти вопросы, если и найдется кто-то, кто даст себе труд расследовать смерть слуги, он сам будет, если ему поспособствует удача, хозяином Замка Розы и потому вне подозрений.

Люди графа, не зная, что они провели ночь пленниками, вышли с рассветом, чтобы услышать переданную – не без иронии, которую они все равно не смогли оценить, – весть о том, что их хозяина ночью хватил удар, от которого граф и умер. Их капитан, сопровожденный Иешуа в покои графа, поглядел на залитое кровью тело на постели и после должной паузы на размышление над своим положением и положением своих людей согласился, что это действительно был удар. Его люди уйдут сегодня же и заберут с собой для похорон тело своего господина.

Тем временем тело слуги перенесли в личную часовню герцога, и Ансерус, стряхнув с себя туман сонного зелья, сам прошел туда, чтобы присоединить свои молитвы к молитвам сестры усопшего, служанки с кухни, которая коленопреклоненно рыдала.

И со временем, как это обычно и бывает, наступило утро.

***

Ни Александр, ни Алиса в этих запутанных делах участия не принимали. Тайком улизнув из заполненной слугами опочивальни герцога, они перебрались через тело графа и вернулись в постель.

Так завершились приключения Александра Сироты и Алисы Прекрасной паломницы. Они обрели свой дом и, как сообщает хроникер Замка Розы, «жили в нем в большом весельи и радости».

Но сперва необходимо было уладить еще несколько дел.

Тело графа Мэдока увезли с собой его солдаты, чтобы с почетом предать земле. Следует заметить, что капитан, отчасти посвященный в планы своего покойного господина и, уж конечно, знавший, какой он встретил конец, ни словом не упомянул ни о том, ни о другом. В отношениях между герцогом и его отдаленной родней, как и прежде, воцарились безразличие и галантная вежливость.

Или скорее – между ними и Замком Розы. Герцог не задержался надолго в своих владеньях. После того как Александр стал полноправным хозяином его земель, Ансерус закончил последние приготовления к тому, чтобы удалиться в монастырь Святого Мартина. Тем временем в Камелот был послан гонец, доверенный слуга. С собой он вез отчет обо всем происшедшем: о связях королевы Морганы с кликой недовольных; о ее попытках завладеть Граалем власти и о ее плане посредством графа Мэдока захватить Замок Розы для каких-то надобностей тех же якобы мятежников; о нападении Мэдока на старого герцога и об убийстве герцогского слуги. Наконец, в постскриптуме письмо умоляло о снисхождении к Александру, убившему графа Мэдока.

Еще одно письмо – быть может, несколько запоздалое – было в то же время направлено Александром в Крейг Эриэн.

В нем он объявлял матери о своей женитьбе и вступлении во владенье Замком Розы. Упоминались в письме и смертельный недуг, и надвигающаяся кончина короля Марча, что фактически завершило его собственный поход ради отмщения.

По его разумению, нет необходимости, писал Александр, доводить это дело до сведения Верховного короля: не имеет он и желания предъявлять свои права на иноземное королевство; без сомнения, сыщется другой наследник, который может получить одобрение Артура и который с нетерпением ожидает, когда король Марч отойдет в мир иной. Что касается Крейг Эриэн, он, если пожелает матушка, разумеется, приедет на Юг, чтобы уладить дела с поместьем, но…