Позвякивая кольчугами, позади карабкались остальные. Аслан скользил впереди, и они шли за ним.

— Люси, — сказала Сьюзен очень тихо.

— Да? — обернулась Люси.

— Теперь я вижу его. Прости меня.

— Все в порядке.

— Я куда хуже, чем ты думаешь. На самом деле я верила. что это был он — вчера. Когда он предупреждал нас, чтобы мы не шли в еловый лес. Я на самом деле верила, что это был он — ночью, когда ты разбудила нас. Понимаешь, глубоко внутри. Или могла бы поверить, если бы захотела. Но я так хотела выйти из этого леса и… и… о, я не знаю. И что я теперь скажу ему?

— Может быть не нужно говорить много, — посоветовала Люси.

Скоро дети достигли деревьев и сквозь них увидели Великий Холм, курган Аслана, который поднялся над Столом с тех пор, как они были здесь.

— Наши позиции плохо охраняются, — пробормотал Трам. — Нужно исправить это перед тем, как…

— Тише! — сказали все четверо, потому что Аслан остановился и повернулся лицом к ним, и выглядел он так величественно, что их охватила радость (но радость, смешанная со страхом) и страх (но страх, смешанный с радостью). Мальчики шагнули вперед, Люси пошла за ними, Сьюзен и гном отступили назад.

— О, Аслан, — Питер упал на одно колено и поднял тяжелую лапу Льва к своим губам, — я так рад. Я прошу прощения. Я вел их неправильно с самого начала, а особенно вчера утром.

— Дорогой мой сын, — ответил ему Аслан.

Затем он обернулся и приветствовал Эдмунда. «Отлично», — похвалил он его.

Потом после ужасающей паузы, глубокий голос произнес:

«Сьюзен». Сьюзен не ответила, но всем показалось, что она плачет. «Ты была послушна страху, дитя, — сказал Аслан. — Подойди, дай я дохну на тебя. Забудь страх. Ты снова храбрая».

— Чуть-чуть, Аслан, — пробормотала Сьюзен.

— А теперь, — произнес Аслан куда громче; в голосе его слышался намек на рычание, хвост бил по бокам, — где же этот маленький гном, этот известный боец на мечах и лучник, который не верит во львов? Подойди сюда, сын земли, подойди СЮДА! — последнее слово было уже настоящим рычанием.

— Привидения и приключения! — прошептал Трам чуть слышно. Дети, знавшие Аслана настолько, чтобы понять, что гном ему очень нравится, не испугались. Другое дело Трам, который никогда раньше не видел львов, не говоря уже о таком Льве. Но поступил он разумно: вместо того, чтобы удрать, неверной походкой направился к Аслану.

И Аслан внезапно схватил его. Вы когда-нибудь видели маленького котенка, которого мать несет в пасти? Вот на что это было похоже. Гном, свернувшийся жалким клубочком, свисал изо рта Аслана. Лев слегка тряхнул его, и все его вооружение попадало, как кастрюли лудильщика, а затем — раз-раз — гном взлетел в воздух. Он был в безопасности, как в своей постели, но не знал этого. Когда он летел вниз, огромные бархатистые лапы поймали его так же нежно, как материнские руки и поставили (так же осторожно) на траву.

— Сын земли, мы будем друзьями? — спросил Аслан.

— Д-д-да, — пропыхтел не вполне отдышавшийся гном.

— Теперь, — сказал Аслан, — луна заходит. Посмотрите назад: там начинается заря. У нас слишком мало времени, и мы не можем его терять. Вы трое — сыновья Адама и сын земли, поспешите внутрь Холма и разберитесь с тем, что найдете там.

Гном еще не отдышался, а мальчики не осмелились спросить, пойдет ли с ними Аслан. Все трое отсалютовали обнаженными мечами, повернулись и, позвякивая кольчугами, скрылись в сумерках. Люси заметила, что на их лицах не осталось и следов усталости; Верховный Король и король Эдмунд больше походили на мужчин, чем на мальчиков.

Девочки ждали их снаружи, стоя позади Аслана. Освещение изменилось. Низко на востоке Аравир, утренняя звезда Нарнии, мерцала как маленькая луна. Аслан, казавшийся еще больше, поднял голову, тряхнул гривой и зарычал.

Звук, глубокий и волнующий, начавшись на низкой ноте как в органе, стал выше и громче, и еще громче, до тех пор пока не сотряс землю и воздух и не пронесся по всей Нарнии. Внизу, в лагере Мираза, проснулись люди. Побледнев, они уставились друг на друга и схватились за оружие. Еще ниже, у Великой реки в этот самый холодный предутренний час поднялись из воды головы и плечи нимф и огромная бородатая голова речного бога. Вокруг, в полях и лесах, из норок показались настороженные уши кроликов, птицы высунули из-под крыльев свои сонные головы, совы заухали, лисицы затявкали, ежи заворчали, деревья зашелестели. В городах и деревеньках матери, глядя испуганными глазами, сильнее прижали детей к груди, собаки заскулили, мужчины вскочили, на ощупь зажигая свет. Далеко на северной границе горные великаны выглянули из ворот своих замков.

Люси и Сьюзен увидели, что к ним со всех окрестных холмов спускается что-то темное. Сначала это было похоже на темный туман, стелящийся по земле, затем на штормовые волны почерневшего моря (приближаясь, они становились все выше и выше), и, наконец, стало понятно, что это леса пришли в движение. Все деревья мира, казалось, устремились к Аслану. Приближаясь, они переставали быть деревьями, и вскоре толпа их, кланяясь, делая реверансы и протягивая к Аслану длинные тонкие руки, оказалась вокруг Люси. Она увидела, что все они приобрели человеческие очертания. Бледные девушки-березки вскидывали головы, женщины-ивы откидывали назад волосы, чтобы взглянуть на Аслана, царственные буки спокойно стояли, склонившись перед ним, косматые дубы, тонкие и меланхоличные вязы, кудрявые остролисты (сами темно-зеленые, а их жены — украшенные яркими ягодами) и пестрые рябины кланялись и снова поднимались, восклицая:

«Аслан! Аслан!» — хриплыми скрипучими голосами, похожими на шум волн.

Толпа и хоровод вокруг Аслана (теперь это все больше и больше походило на танец) росли так быстро, что Люси пришла в замешательство. Она не понимала, откуда взялись другие люди, которые начали дурачиться и прыгать среди деревьев. Один был юный, одетый только в оленью шкуру, с венком из виноградных листьев на вьющихся волосах. Лицо его было бы слишком хорошеньким для юноши, если бы не выглядело таким диким. Вы сказали бы то же, что и Эдмунд несколькими днями позже: «Это парень, который может сделать все — абсолютно все». Он известен под многими именами — Бромий, Бассарей, Овен — только три из них. С ним было множество девушек, таких же диких. И был даже кто-то на осле. И все смеялись, и все восклицали: «Эван, зван, эвоэ-э-э-э».