Когда вся компания была наконец разбужена, Люси рассказала свою историю в четвертый раз. Последовало глухое обескураживающее молчание.

— Я ничего не вижу, — сказал Питер, вглядываясь до боли в глазах. — А ты, Сьюзен?

— Нет, конечно, — огрызнулась Сьюзен, — потому что там нечего видеть. Ей все это приснилось. Ложись и спи, Люси.

— Я все же надеюсь, — сказала Люси дрожащим голосом, — что вы пойдете со мной. Потому что… потому что я все равно должна идти с ним.

— Не говори чепухи, — ответила Сьюзен, — конечно, ты никуда не пойдешь одна. Не позволяй ей, Питер. Она стала совершенно непослушной.

— Я пойду с ней, если она должна идти, — сказал Эдмунд, — Раньше ведь она была права.

— Я знаю. что это так, — согласился Питер, — и возможно она была права сегодня утром. Мы явно неудачно выбрали путь. Но посреди ночи… И почему мы не видим Аслана? Так никогда не было. Это не похоже на него. А что скажет Д.М.Д.?

— Я ничего не скажу, — ответил гном, — если вы все пойдете, то я, конечно, пойду с вами; если ваша компания расколется, я пойду с Верховным Королем. Это мой долг перед ним и перед королем Каспианом. Но если вы спросите мое частное мнение, я — обыкновенный гном, который не думает, что легче найти дорогу ночью там, где ее не нашли днем. Я не вижу пользы в волшебных львах, которые умеют говорить, но не говорят, в дружелюбных львах, которые не делают ничего хорошего, в огромных львах, которых никто не видит. Насколько я могу судить, это все чепуха и пустяки.

— Он бьет лапой по земле, призывая нас поторопиться, — сказала Люси. — Мы должны идти сейчас же. По крайней мере я.

— Ты не права, пытаясь бороться с нами таким образом. Нас четверо к одному, и ты самая младшая, — возразила Сьюзен.

— Пойдемте же, — рявкнул Эдмунд. — Мы должны идти. Мира не будет, пока мы не пойдем. — Он был полностью согласен с Люси, но раздражен тем, что его разбудили, и поэтому говорил очень сердито.

— Тогда в поход, — скомандовал Питер, устало просовывая руку под ремень щита и надевая шлем. В другое время он обязательно сказал бы что-нибудь приятное Люси, своей любимой сестре, ведь он знал, как тоскливо ей сейчас, и понимал, что ее вины в происходящем нет. Но совсем избавиться от досады он не мог.

Сьюзен была хуже всех: «Предположим, я буду вести себя как Люси, — и начну угрожать, что все равно останусь здесь? А я непременно так сделаю».

— Подчинитесь Верховному Королю, ваше величество, — сказал Трам, — и пойдемте. Если нет возможности спать, то лучше уж идти, чем стоять тут и препираться.

Наконец они двинулись. Люси шла первая, сжимая губы, чтобы не сказать то, что она думала о словах Сьюзен. Но, взглянув на Аслана, она забыла обо всем. Он повернулся и пошел медленным шагом ярдах в тридцати впереди них. Остальные могли идти только вслед за Люси, потому что не видели Аслана и не слышали его шагов. Его большие, похожие на кошачьи, лапы бесшумно ступали по траве.

Они пошли правее танцующих деревьев (но никто не узнал, танцевали ли они, потому что Люси смотрела только на Льва, а остальные — на Люси) и ближе к краю оврага. «Булки и булыжники, — подумал Трам, — я надеюсь, что сумасшествие не кончится сломанными шеями на склоне, залитом лунным светом».

Долгое время Аслан шел у самого обрыва. Потом подошел туда. где прямо на краю росло несколько маленьких деревьев, повернул и оказался среди них. Люси затаила дыхание: казалось, лев нырнул со скалы, но она слишком боялась упустить его из виду, чтобы остановиться и подумать. Она ускорила шаги и сама очутилась среди деревьев. Посмотрев вниз, она заметила крутую узкую тропинку, которая косо шла между камнями, и Аслана, спускавшегося по ней. Он повернулся и весело взглянул на нее. Она захлопала в ладоши и начала сползать вниз. Позади она слышала голоса остальных: «Эй! Люси! Осторожней, ради Бога. Ты прямо на краю оврага. Вернись…», и через мгновение голос Эдмунда: «Нет, она идет правильно. Здесь есть спуск вниз».

На середине тропы Эдмунд догнал ее.

— Смотри! — сказал он в страшном возбуждении. — Смотри! Что за тень медленно движется перед нами?

— Это его тень, — ответила Люси.

— Теперь я верю, что ты права, Лу. Я не понимаю, как я не видел ее раньше. Но где он?

— Со своей тенью, конечно. Видишь его?

— Сейчас показалось, что вижу. Здесь такой странный свет.

— Подождите, король Эдмунд, подождите, — раздался над ними голос Трама, и затем издалека голос Питера: «Встряхнись, Сьюзен. Дай мне руку. Здесь может спуститься даже ребенок. И перестань ворчать».

Через несколько минут они были внизу, и рев воды наполнил уши. Ступая мягко, как кошка, Аслан шел через поток, перешагивал с камня на камень. Посредине он остановился, и нагнулся, чтобы попить, а потом, подняв голову с намокшей от воды гривой, снова повернулся лицом к ним. И тут Эдмунд увидел его. «О, Аслан!» — крикнул он, бросаясь вперед. Но Лев отвернулся и начал подниматься по склону другого берега Стремнинки.

— Питер! Питер! — воскликнул Эдмунд. — Ты видел?

— Что-то я видел, — сказал Питер, — но в лунном свете так трудно разобрать. Все-таки мы идем, и трижды ура Люси. Я теперь и вполовину не чувствую усталости.

Аслан без колебаний вел их налево, вверх по оврагу. Путешествие было странным, похожим на сон — ревущий поток, мокрая серая трава, тусклые скалы, к которым они приближались, и величественная, молчаливая поступь Зверя, идущего во главе. Все, кроме Сьюзен и гнома, уже увидели его.

Внезапно они подошли к другой крутой тропинке, ведущей вверх по обрыву. Она была куда длиннее, чем та, по которой они спустились, и путь наверх шел долгим и утомительным зигзагом. К счастью, луна стояла над оврагом и освещала его.

Люси совсем запыхалась, но когда хвост и задние лапы Аслана скрылись за верхним краем оврага, она последним усилием устремилась за ним, хотя ноги у нее заплетались и дыхание перехватывало, и увидела холм, к которому они стремились с тех пор, как покинули Зеркальный залив. Длинный пологий склон (вереск, трава и несколько больших камней, казавшихся белыми в лунном свете) исчезал за кромкой тускло поблескивающих деревьев в полумиле от них. Она узнала это место. Это был холм Каменного Стола.