– Что заставляет тебя вмешиваться в эти дела?

– Началось с внимательного знакомства с происшествиями, – отвечал он. – Затем последовали выводы и разработка гипотез.

– Избавь меня от лекции о применении научного метода в теологии и человечьей политике, – попросил я.

– Ты спросил.

– Действительно. Продолжай.

– Тебя не удивляет то, что Свайвилл скончался именно сейчас, когда так много доселе неспешно развивавшихся событий одновременно подошли к развязке?

– Рано или поздно он должен был уйти, – промолвил я. – А все эти недавние потрясения, возможно, оказались для него чрезмерными.

– Расчет, – произнес Мандор. – Стратегия и расчет.

– Расчет и стратегия чего?

– Чтобы посадить тебя на трон Хаоса, разумеется, – ответил он.

Бывает, услышишь что-нибудь неправдоподобное – и все. А другой раз услышишь, а оно эхом отзовется. Сразу появляется чувство, будто с самого начала знаком с этим или знаешь что-то очень похожее, но только разглядеть не трудился.

В ответ на заявление Мандора я сперва должен был бы удивиться, затем фыркнуть что-то вроде: «Абсурд!» Однако я испытал странное чувство, – и неважно, прав Мандор или ошибался, – как будто существовало нечто большее, чем просто предложение, будто некий глобальный план толкает меня в круг власти Двора.

Я затянул паузу долгим, неторопливым глотком кофе. Затем произнес:

– В самом деле?

И почувствовал, как улыбаюсь, когда Мандор пытался поймать мой взгляд.

– И ты осознанно участвуешь в игре?

Я снова поднял чашку. Я чуть было не произнес: «Нет, разумеется, нет. Впервые об этом слышу». Затем я вспомнил отца и его рассказ, как он оставил в дураках мою тетку Флору и заставил выдать ему жизненно важную информацию, которую сам он утратил из-за амнезии. Меня поразила не та ловкость, с какой отец это проделал, а факт, что его недоверие к родственникам переступило порог сознания, явилось на уровне чистой интуиции. У меня, в отличие от Корвина, не имелось векового опыта семейных неурядиц, соответственно не было и столь развитых рефлексов. Кроме того, мы с Мандором хорошо ладили, хотя он был много старше, и в некоторых областях наши вкусы весьма различались.

Неожиданно, обсуждая игру со столь высокими ставками, я будто услышал слабый голос Корвина – он называл этот голос «своей худшей и более мудрой половиной»: «Почему бы не попробовать, парень?»

И, вновь опуская чашку, я решил попытаться, хотя бы ради опыта и всего на несколько минут.

– Не знаю, одно ли и то же мы подразумеваем, – произнес я. – Почему бы тебе не поведать мне о разгаре игры – или, может быть, даже вернуться к началу и рассказать о том, что подтолкнуло тебя к столь преждевременным выводам?

– И Логрус, и Образ – разумны, – начал Мандор – Мы оба видели тому свидетельства. Не важно, они суть проявления Змея и Единорога, или все наоборот. В любом случае мы говорим о паре сверхчеловеческих разумов, имеющих в своем распоряжении мощь поистине безбрежную. Кто из них старше – еще один из бесполезных теологических вопросов. В той ситуации, когда это нас затрагивает, следует беспокоиться лишь о самих себе.

Я кивнул:

– Справедливо.

– Силы, которые они представляют, противоборствуют, но на протяжении веков были более-менее равны, – продолжал он, – и таким образом поддерживался баланс. Они постоянно одерживали небольшие победы друг над другом, стремясь расширить свои владения за счет противника. Общий итог не менялся. Оберон и Свайвилл долгое время были их агентами, а Дворкин и Сухай – посредниками, общающихся с Силами напрямую.

– Неужели? – промолвил я, пока Мандор отхлебывал сок.

– Полагаю, что Дворкин соприкоснулся с Образом слишком тесно, – продолжил он, – и таким образом стал открыт для манипулирования. Однако старик оказался достаточно искушенным, чтобы понять это и оказать сопротивление. Это привело к помрачению рассудка старого мастера, и соответственно к повреждению Образа, именно из-за слишком тесной их связи. Это, в свою очередь, заставило Образ оставить Дворкина в покое, чтобы не последовало более серьезного ущерба. Вред тем не менее был нанесен и Логрус выиграл круг, что позволило ему распространить свое влияние в царство порядка, когда принц Бранд начал эксперименты, дабы увеличить собственные способности. Я считаю, что он попал под контроль и стал невольным агентом Логруса.

– Очень уж тут много предположений, – заметил я.

– Учти, – возразил Мандор, – что его замыслы стали выглядеть бреднями безумца. Но в них обнаруживается куда больше смысла, чем кажется на первый взгляд, если цель их – разрушить весь порядок, восстановив вселенную хаоса.

– Продолжай.

– В какой-то момент Образ обрел – а возможно, окончательно освоил – способность творить призраков, недолго живущие подобия тех, кто однажды его преодолел. Момент очень интересный. Думаю, именно так и был запущен главный механизм игры, поддерживая мой тезис о непосредственном влиянии Образа и, возможно, Логруса на развитие материальных событий. Может быть, именно с его помощью твой отец был выдвинут против Бранда как защитник Образа. Хотел бы я знать.

– Ты говоришь, выдвинут?

– У меня такое чувство, что Корвин был избран Образом в качестве следующего короля Амбера, что, кстати, вполне совпадало с его собственными тогдашними желаниями. Я изучил его историю, начиная с момента, как он внезапно выздоровел в той землой лечебнице. Уделил внимание и обстоятельствам автокатастрофы, которая его туда забросила. Даже если учитывать разное течение времени, очень может статься, что Бранд был отновременно в двух местах – пленником в той башне и снайпером с винтовкой. Жаль, сам Бранд уже не способен прояснить ситуацию.

– Снова предположение, – сказал я, расправившись с омлетом. – Хотя небезынтересное. Пожалуйста, продолжай.

– Позднее у твоего отца изменились воззрения по поводу трона. Он, однако, оставался защитником Амбера. Амбер победил в войне, Образ отремонтирован, равновесие восстановлено. Рэндом оказался следующим избранником на престол – хороший хранитель статус-кво, – причем этот выбор был сделан Единорогом, а не жителями Амбера согласно любой из версий Уложения о наследовании.

– Мне никогда не приходило в голову взглянуть на события под таким углом, – сказал я.

– И твой отец – верю, что неумышленно, – обеспечил дополнительный козырь. Опасаясь, что Образ не будет восстановлен, Корвин начертил другой. Однако же Образ был восстановлен, и вместо одного артефакта Порядка появилось два. Как отдельная сущность, двойник, возможно, и не прибавил Образу силы, но добавил Порядку как таковому, ослабив воздействие Логруса. Так твой отец, нажав на свою чашу весов, чтобы восстановить баланс, нажал слишком сильно и нарушил его в другую сторону.

– Таковы выводы, которые сделаны после твоих с Фионой расследований у нового Образа?

Мандор медленно кивнул и сделал глоток.

– Результат: учащение теневых бурь как вселенский эффект, что и приводит нас в нынешние времена.

– Да, нынешние времена… – повторил я, подливая себе кофе. – Следует заметить, что они становятся все занимательней и занимательней.

– Действительно. Твоя история с этой девицей Корал, которая попросила Образ отправить ее в подходящее место, тоже лыко в строку. И что же он немедленно сделал? Он послал ее в Теневой Образ и отключил освещение. Затем послал тебя, чтобы ты спас ее и попутно исправил ту копию. Как только это было сделано, тот узор из Теневого Образа превратился в версию Про-Образа, так что Образ Амбера получил возможность его впитать. Образ, вероятно, впитал вообще всю ту Тень, значительно прибавив себе энергии. Его преимущество перед Логрусом возросло еще больше, и чтобы восстановить равновесие, Логрусу требовался по-настоящему серьезный успех. Тогда он и решился вторгнуться на территорию Образа в отчаянной попытке обрести Око Хаоса. Все, однако, закончилось тупиком из-за вмешательства того причудливого существа, которое ты зовешь Колесом-Призраком. Таким образом, преимущество Образа сохранилось, как сохранилось и нездоровое положение дел.