Некоторое время думал, а будут ли меня допрашивать? В итоге, пришел к выводу что нет. Смысл в допросе если все данные о произошедшем и так передал кому надо браском. Оставалось только дождаться прихода родителей. Наверняка им уже сообщили об инциденте и они постараются как можно скорее меня увидеть…

Интерлюдия.

— Фамилия Имя Отчество?

— Коан Вар.

— Место работы?

— Отдел имперской службы опеки дватцать седьмого района восемнадцатой планетарной директории.

— С какой целью пытались похитить гражданина Тайганова, находящегося под имперской охраной?

— Я никого не похищал! Это моя работа!

— То есть вы утверждаете что ваша работа состоит в похищении несовершеннолетних детей?

— Я никого не похищал! Я всего лишь выполнял служебное задание!

— Кто и когда поручил вам осуществить похищение?

— Это не похищение, а изъятие ребенка оставшегося без попечения родителей. Поручение пришло по каналам службы опеки, могу передать лог.

— Хорошо передавайте.

— Передаю.

— Принято. Мы конечно же проверим предоставленные логи, а пока не желаете ли добровольно принять участие в процедуре подтверждения невиновности, пройдя глубокое сканирование личности?

— И с высокой вероятностью стать слюнявым идиотом!? Ну уж нет.

— Ну не такая уж и высокая вероятность. Тем не менее отказ от процедуры является косвенным подтверждением вины. Вы все еще отрицаете ваше участие в похищении!

— Да.

— Да, не отрицаете или да подтверждаете участие?

— Я не участвовал в похищении, это моя работа изымать детей из семей. Причина изъятия ребенка мне не известна. Этим занимаются другие люди!

— То есть вы признаетесь, что действовали в группе лиц и по предварительному сговору, назовите имена сообщников.

Через некоторое время задержанных, упорно отрицавших свою вину, доставили в камеры временного содержания, а следователи явились на совещание оперативно-следственной группы.

— Ну что коллеги, похоже не видать нам раскрытого имперского преступления и внеочередных премий, — начал разговор начальник отдела расследований.

— Товарищь майор, разрешите применить к задержанным особые методы следствия и мы их быстро расколим, — поспешил вмешаться в разговор молодой следователь, что недавно прошел обучение и желал как можно скорее стать героем. Вот только вместо погонь и перестрелок получил нудную, пусть и ответственную работу. Тут же был такой шанс прославиться и раскрыть вражескую разведывательную сеть.

— Боюсь, что не могу пойти вам на встречу. Родители мальчика сегодня утром погибли в автокатастрофе. Не будем говорить о ее причинах, их выясняет другая группа. Нам же важно то, что за ребенком действительно прибыли сотрудники имперской опеки, так как система надзора за детьми установила гибель обоих родителей и отсутствие у него опекунов.

— Жаль, а ведь такое дело могло быть, — потянул молодой следователь.

— Молод ты еще, — усмехнулся в усы начальник.

— Ну вот что товарищи офицеры, слушайте приказ. Расследование прекратить, подозреваемых освободить. Ребенка передать им, запрос на снятие с него имперской охраны я уже подал. Дело в архив и не забудьте принести извинения. На этом все.

Делать было нечего, пришлось исполнять указания руководства. Правда извинения принесли «творчески», отвесив напоследок задержанным пинка и приказав дожидаться ребенка около машины, что уже была перегнана на стоянку управления и подверглась нещадному обыску, связанному с частичным нарушением конструкционной целостности изделия. Так что вид она имела жалкий. При этом сотрудники службы опеки прекрасно понимали, что «любимое» начальство именно с них спросить за весь причиненный ущерб. И спросит по полной программе… Ну не к безопастникам же ему предъявлять претензии? С них где сядешь, там и слезешь, что подтверждает до сих пор болящее место, чуть пониже спины.

— Пацан тварь мелкая, это все из-за него, — начал разговор напарник Коана

— Согласен, ну ничего, он у меня еще попляшет.

— И что же мы ему можем сделать? Разве что леща отвесить?

— Ну кое что можем. Лично я сейчас готовлю заключение на основании которого, по результатам общения с ребенком рекомендую изменить ему категорию приюта с первой на пятую. Ты как поддержишь?

— Он еще спрашивает! Конечно поддержу. Этой мелкой твари самое место в том гадючнике пятой категории.

— Вот и договорились. Только давай сделаем все красиво. До самых ворот приюта поиграем в образцовых сотрудников опеки. Очень уж интересно будет увидеть его рожу, когда он осознает куда мы его привезли.

— А давай

Конец интерлюдии.

Я же, тем временем, спокойно сидел в комнате ожидания. Ел мороженое, приготовленное пищевым синтезатором и смотрел головизор. В комнате послышался звук открывания входной двери. Мое лицо заранее расплылось в улыбке и я уже было приготовился с радостными криками бежать в объятья родителей. Вот только вместо них в комнату вошел пожилой сотрудник, что сопровождал меня в эту комнату.

Выражение счастья быстро спало с моего лица, сменившись на прямо противоположенное как только тот со мной заговорил.

— Привет парень. Вижу не меня ты ждал. Тем не менее нам с тобой придется серьезно поговорить.

— Если надо дать показание против похитителей, то я готов, спрашивайте. Отвечу все что знаю.

— Нет, показания давать не надо. Ты парень взрослый, так что не буду ходить вокруг да около. Похищения небыло. За тобой действительно прибыли сотрудники имперской опеки, так как сегодня утром твои родители погибли в автокатастрофе. Теперь тебе придется жить приюте.

У меня просто не было слов. Только что весь окружающий меня мир буквально рухнул. Естественно, я тут же разрыдался. Было видно, что старик всячески мне сочувствует. Он даже пытался меня утешать, рассказывая что мне, как сыну сотрудника органов, положен приют первого класса и как мне там будет хорошо. Вот только я его особо и не слушал. Мне небыло дела до какого-то там приюта, пусть и самого лучшего. Важнее было то, что я потерял семью и весь мой иллюзорно безопасный мир с несокрушимой как скала фигурой отца, что был всегда строг, но справедлив и любящей матерью в одночасье разлетелся на мелкие осколки.

Долго горевать мне не даль. Уже через несколько минут дед провел меня в туалет, где заставил умыться. Затем меня повели в сторону местной парковки, где меня уже ждали вышедшие на свободу «похитители». Было видно, что им из-за меня немало досталось. Их одежда получила несколько новых дыр, а машина изнутри напоминала походную свалку из-за вскрытых элементов обшивки. Тем не менее, меня они встретили вполне доброжелательно, ничем не выражая свою злость за доставленные по моей вине неудобства. От этого мне стало очень стыдно. Потому, всю дорогу до приюта я смотрел в пол перед собой и заново, украдкой, оплакивал крушение своих надежд.

«Мужчины не плачут», — так любил говаривать отец. Я же всячески старался следовать его заповедям и в данный момент прилагал все возможные усилия чтобы сдержать слезы. Пусть это и получалось достаточно плохо. На какое-то время я потерял ощущение времени и пространства, сосредоточившись исключительно на себе и собственных переживаниях. Из самокопания вырвало прикосновение руки несостоявшегося похитителя, и его слова, что пора выходить и знакомиться со своим новым домом.

Выйдя из машины, я не обращал внимания на обстановку, сосредоточившись на своих мыслях. Смотрел себе под ноги, механически выполнял команды. Говорили идти — шел, говорили стоять и ждать — стоял и ждал. В себя я начал приходить только попав под душ. Эти садисты, вместо нормальной, включили ледяную воду. В итоге, из под лейки душа вылетел пулей и только тогда стал более менее осмысленно озираться по сторонам.

Что я могу сказать? Помещение душевой сильно отличалось оттого, что я привык видеть дома или в спортивном зале. Кафель на стенах частично обвалился и был весь в каких-то разводах. Душевая лейка также имела далеко непрезентабельный вид, из всех ее отверстий большая часть оказалась забита. Да и через те из них, что работали, вода проходила с большим трудом. Видя такую обстановку, невольно задался вопросом: «Если это обещанный приют первой категории, то что же твориться в учреждениях с более низкой оценкой»? Вот только поразмышлять на эту тему не дали сопровождавшие меня сотрудники службы «опеки».