- Чем ты меня будешь кормить? – спросила я, не потому, что мне было интересно, а лишь бы не молчать краснея как пятиклассница.

- Варха, запеченная с овощами и сладкий пирог.

- Ого! Ты даже выпечку готовить умеешь? – продолжала я нести какой-то бред

- Я много чего умею - многозначно сказал ирлинг, а я зависла от его хриплого голоса.

Поела я совершено не чувствуя вкуса еды, но не забывала при этом активно нахваливать кулинарные способности мужчины. А этот невыносимый тип улыбался в своей загадочной манере, когда не поймешь: доволен он, или ехидничает, видя мое незавидное состояние.

И вот настал час Х. Пора ложится спать. На стуле я нашла новую сорочку и постиранные глаженные вещи. Надела и улеглась мучительно ждать. Прошло примерно два часа, а его все не было. Я изводилась от страха и отнюдь не перед кошмарами, боялась, что не придет. Может он передумал?

И вот он прошел в комнату крадучись, наверное, думал, что я сплю. Стало довольно обидно, что он не шел специально, но идиотское возбуждение не спадало. Он откинул одеяло и тихонько застонал, этот стон резанул по моим оголенным нервам.

- Ты не спишь- сказал Ададжи и это был не вопрос.

Ели честно от обиды я хотела симулировать, но передумала.

- Нет.

- Мне лучше прийти позже.

- Боишься нового изнасилования? – от досады не могла не съехидничать я. А мужчина с рыком придавил меня к кровати всем телом, потираясь о меня своим каменным стояком:

- Скорее мечтаю о нем, но я обещал дать тебе время, а запах твоего возбуждения лишает меня всякого благородства – уже буквально простонал ирлинг.

Меня залила краска стыда, смешанного с диким желанием:

- Ты хочешь сказать, что все кто меня сегодня видел тоже… почувствовали.

- Нет, твой запах чувствую только я – тихо говорил Ададжи перемежая слова с легкими почти невесомыми поцелуями, от которых хотелось его действительно перевернуть и изнасиловать.

- Почему?

- Что почему? – уходил от ответа ирлинг, нежно прикусывая мне кожу за ушком, что вызвало очередной табун мурашек. А мне нестерпимо захотелось, чтобы этот большой и сильный мужчина снова был в моей власти, повелевать им, до потери сознания. Резким движением спины и бедер я перекинула его на спину и уселась, так чтобы промежностью потираться о его член. Руки я его спутала одеялом, давая понять, что жду от него подчинения.

- Так… почему…запах…моего…возбуждения… чувствуешь… только ты?- Задавала я вопрос, перемежая слова, с далеко не целомудренными поцелуями-укусами, опускаясь все ниже, остановившись садистски у резинки трусов оттопыренной возбужденным достоинством Ададжи.

- Ммм, ууу, возбуждения…- тянул время мужчина

- Ада…джи… почему… - мурлыкала я вырисовывая узоры языком на его паху, иногда «случайно» касаясь головки члена. Он послушно изгибался в рванном ритме, за моим языком с заведенными за голову руками, а я уже сама не помнила о чем спрашивала. Даже со всеми мужьями я не испытывала, того взрыва всех чувств. И эта мысль сильно пугала. Что с нами происходит?

Мужчина что-то для себя решил и окаменел, выпутал руки, обнял мое лицо ладошками и заставил посмотреть прямо в глаза:

- Потому что люблю. Ты моя пара – женщина, рожденная для меня.-Хриплым но серьезным голосом сказал Ададжи.

Я растерялась. В дыре в моем сердце, только начало зарождаться тепло к этому мужчине, а боль от потери мужей была слишком сильной, чтобы начать копаться в своих чувствах. Да что там, я струсила, испугалась новой боли, которой мне точно не пережить.

Видимо все эмоции отразились на моем лице, поэтому Ададжи просто встал и молча ушел.

Уснула я нескоро, спала мало, и в кошмарах с мужьями, теперь тонул Ададжи.

Два дня мы избегали друг друга. Кошмаров не было, но каждое утро я чувствовала древесно-цитрусовый запах на моей подушке, пока в мою голову не пришло понимание, что боясь потерять Ададжи в будущем, от предательства, которого от него я не могу представить, я отталкиваю дорогого мне мужчину сейчас. Завтра должен быть праздник с подарками из перьев, и я решила, что это удобный случай помириться, показать, что он мне дорог. Но тогда я даже не знала насколько влипла.

И вот настал Праздник полета пера.

С утра Ададжи хотел со мной о чем-то поговорить, и выглядел расстроенным, но Делана кивнула мужчинам и те оттеснили ирлинга. Интересно. Что это с ним?

Я весь день думала, какую мне спеть песню. Уточнила у Вины какие обычно поют песни на этом торжестве. Та с хитрой улыбкой сообщила, что слова песни неважны, лишь бы пелась она от души и для выбранного мужчины. А я вспомнила песню Ларры Фабиан «Ададжио», которую с маниакальным упорством учила когда-то на вокале, хорошо, что слов никто не поймет, да я сама точно не помню о чем там речь, но судя по мелодичности точно о любви, и имя похожее, а так и ирлингу приятно и какое-то инкогнито моих недозревших чувств.

Всемером, с женщинами деревни, мы надели белые хламиды, чем-то похожие на мое местное «свадебное» платье, и направились к разрушенном храму.

К моему удивлению храм был абсолютно целым, и очень похожим на памятный Храм облаков. Те же белые анфилады и арки, беседки сверкали чистотой и ухоженностью. Даже сад был идеально ухоженным. Спросить у женщин, почему храм разрушен, сейчас, я не решилась.

Вот мы зашли в знакомую беседку, так же оплетенную цветущим лиррионом, но белый камень в ней, был разбит надвое, а на нем, по кругу лежали небольшие пучки блестящих пушистых перышек, перетянутые длинными черными шнурками и разноцветные прозрачные бусинки. Как и потешались неделю назад ирлингицы, ошибиться я не могла. Его перья сверкали белизной, среди черных собратьев. Даже не задумываясь, я взяла белый пучок, голубую и сиреневую бусины. Белоснежные перья Ададжи сами напрашивались сделать из них лиррион. Ловкими движениями я быстро и очень натурально ваяла дивный цветок, пока пушистый лиррион не был готов. Женщины тоже закончили свои творения, но я с гордостью отметила – мой не в пример лучше! Глядя на него ирлингицы просто ахнули!

Дальше мы вышли из беседки и направились к арке, возле которой с завязанными глазами стояли все мужчины деревни. Все красивые, обнажённые по пояс, с распущенными длинными волосами и большими блестящими крыльями за спиной. Мои же глаза были прикованы лишь к нему: мой светлый архангел, как он прекрасен.

Женщины надели избранникам подвески, я тоже подошла к Ададжи, но из-за разницы в росте пришлось немного наклонить мужчину, притянув за волосы. Он улыбался. Потом женщины по старшинству становились на белый круглый пьедестал и пели песни о любви. Пели здорово. Ну что же моя очередь. Я зашла на пьедестал и запела. То ли это был сюрприз от Лирры, то ли просто моя особенность после переноса, но слова песни были переведены на местный язык и идеально, совпадая по смыслу, построены в рифму, а я в первые за все время не только поняла смысл красивой песни, но и спела ее лучше Фабиан. Мой голос лился из самой души, мне казалось, что вокруг играет оркестр, а каждое слово о любви к мужчине еще не известному, но горячо любимому вырезаны прямо на сердце.

А потом я почувствовала новую брачную связь?!

Если быть до конца честной с собой, что-то похожее я сегодня подозревала и сейчас была даже рада. Теперь ОН МОЙ! Вместе с остальными женщинами я подошла к избраннику и сняла с его глаз повязку. В глазах Ададжи был вопрос, он знает, что я не могла не почувствовать. С отчаянием мужчина искал в моих глазах что?

Я не злилась, не сомневалась в любви к моему белому вихрю, ни в тот момент и никогда позже.

Потом был праздник.

Главная площадь деревни, украшенная лентами и цветными перьями. Тускло мерцающие цветные фонарики, накрытые столы, счастливое лицо Деланы, смех, песни и танцы. Но все мои ощущения сконцентрировались на любимых руках, обнимающих за талию.

Наконец то мы одни! Зарываюсь руками в его волосы, буквально сминаю сладкие, податливые губы, сама толкаю его на кровать