Тибет… Сколько европейцев стремилось побывать в этой сказочной «обители богов»! Но только единицам ценой невероятных усилий удавалось проникнуть в «запретный город» Лхасу, столицу Тибета. Монахи ревниво оберегали ее от посторонних. Для буддистов Лхаса священна так же, как Мекка для мусульман или Рим для католиков.

Однако сегодня Тибет, этот заоблачный высокогорный край, перестал быть далекой окраиной Китая. Лхаса связана дорогой с Пекином; она открыла ворота для гостей.

В Тибете от кочевья к кочевью ходит много легенд, сказаний, сказок. Чего только не услышишь у задымленного очага в палатке скотовода или в глинобитном домике крестьянина! И о восемнадцати подвигах храброго Кесара, и о трагической гибели двух любящих сердец, разъединенных стремительной рекой; и о волшебных птицах, переносящих вести через горы и долины; и о железном тигре, грызущем землю у подножья Священной горы.

Столетия вносили мало перемен в жизнь тибетцев. Неприступные горы отгородили их от внешнего мира. Горы сближали людей одного рода и отдаляли племена. Горы были молчаливыми свидетелями жестоких битв, которые в Тибете называли «бора» (кровная месть).

Караванщик заменял тибетцам почту и газеты. Его рассказы о виденном и слышанном, передаваясь из уст в уста, обогащались смелой фантазией и превращались порой в легенды.

Подобно многолетним цветам, легенды не умирают. С течением времени они изменяются, приобретают новое звучание. Зайдите сегодня в жилище тибетца. За чашкой горячего чая он все так же поведает вам историю гибели юноши и девушки на берегу стремительной реки, но закончит ее иначе: теперь через эту реку построен железный моет. Расскажет о волшебной птице, которая вдруг окажется почтовой автомашиной, привозящей письма и газеты. Железный тигр обернется в самый обычный трактор, а «красный глаз дракона» — знакомым теперь почти каждому тибетцу кинематографом. И, наконец, летающий дух гор — пассажирским самолетом, который один раз в неделю приземляется на лхаском аэродроме, привозит продовольствие, медикаменты и вместе с ними — слова привета от друзей.

У тибетского народа богатейшее литературное наследство. Оно накапливалось веками, передаваясь рассказчиками и бродячими певцами. Введение национального алфавита в VII веке позволило тибетцам записать многие произведения устного народного творчества.

Книгопечатание в Тибете зародилось сотни лет назад, однако до самого последнего времени грамотных людей здесь почти не было. Это в значительной степени объясняется тем, что школа и книгопечатание полностью находились в руках ламаистской церкви, которая ревниво охраняла Тибет, его материальные и духовные сокровища. Многие древние рукописи до сих пор хранятся в монастырях. В настоящее время ведется работа по выявлению этого ценного материала, его обработке и исследованию. Созданный в Лхасе комитет по делам изданий и переводов приступил к изучению национальной литературы, сбору сказок, легенд, басен, баллад.

Исторические сказания издавна пользовались особенной популярностью у тибетского народа. До создания алфавита они передавались рассказчиками — «ломамали», которые носили за плечами свитки с картинками-иллюстрациями, свернутыми в трубку. Эти свитки за спиной напоминали крылья стрекозы, откуда и появилось название «ломамали», что значит «стрекозы». Позднее, когда была создана письменность, народные сказания легли в основу многих исторических романов («Чжова Само», «Ланса», «Принцесса Вэнь Чэн» и др.).

В тибетских сказках отражены мудрость простых людей, их мечта о лучшей доле. Во многих сказках раскрывается характер тибетцев, их стремление жить в мире с соседними странами («О том, как китайская принцесса стала женой тибетского короля»), прославляется дружба и верность («О братстве», «Цюмэй Раму и Джаси Дордэ»), высмеиваются глупость и невежество помещиков («Кузнец и глупый помещик»). В сказках народ разоблачает жестоких правителей-самодуров («Лиса в личине короля») и выражает благодарность тем правителям, которые стремятся сделать его жизнь лучше («О том, как тибетский народ научился цинко сеять»).

Множество сказок посвящено любимцу тибетского народа — дядюшке Дэнба. Всюду, где появляется веселый Дэнба, — зло наказуется, торжествует добро. Дэнба скромен, весел и мудр; он видит счастье жизни в служении простым людям. В нем воплощены лучшие черты трудового народа.

Советский читатель мало знаком с тибетским фольклором. Настоящий сборник поможет ему лучше узнать обычаи, быт и нравы этого трудолюбивого народа, населяющего самый высокогорный район земного шара — «Крышу мира».

В. Кассис

Рассказывают, что в старину у китайского императора Тай-цзуна[1] была одна-единственная дочь, принцесса Вэнь Чэн. Когда умная и миловидная девушка достигла совершеннолетия, правители шести больших княжеств отправили своих послов в столицу Танского государства просить руки принцессы. Седьмым был посол из высокогорного Тибета по имени Ладун Цэрэн.

«Отказать шестерым, отдать дочь одному — шестерых обидеть, одному доставить радость, — рассуждал владыка. — Как тут быть?» И собрал Тай-цзун всех своих чиновников на совет.

Долго они думали-гадали, наконец придумали. Император пригласил к себе послов, угостил их лучшим китайским чаем и сказал:

— Всех высоких правителей я уважаю и ценю одинаково. Со всеми хотел бы состоять в родстве. Но небо послало мне только одну дочь. Кому отдать ее в жены? Чтобы никому не было обидно, я решил предложить вам три задачи. Моя дочь пойдет в то княжество, посол которого победит.

Поклонились послы и приготовились слушать первую задачу.

А тем временем на базарную площадь столицы верные императорские слуги согнали сто кобылиц и сто жеребят. Кобылиц привязали по кругу к изгороди, а жеребят пустили в середину. В окружении свиты вынесли на носилках Тай-цзуна. Встали за его спиной послы и внемлют каждому императорскому слову.

— Видите этих кобылиц и жеребят, уважаемые послы? Кто определит, от какой кобылицы какой жеребенок, тот и выиграет.

Бросились послы в загон, начали ловить жеребят за хвост. Никто из них прежде не имел дела с лошадьми, никто не знал к ним подхода. Почуяли кобылицы незнакомых людей и давай лягаться да кусаться! Так ни с чем и вернулись шестеро послов, стали просить, у императора прощения.

Настала очередь Ладун Цэрэна. Житель гор, смелый наездник, он отлично знал повадки своих четвероногих друзей. Попросил Ладун Цэрэн принести свежей травы, овса и хорошенько накормить кобылиц. И когда все было выполнено, сытые кобылицы огласили окрестность громким ржанием. Каждый жеребенок откликнулся на зов матери и побежал к ней сосать молоко.

Находчивость Ладун Цэрэна понравилась танскому владыке. «Умный посол не может служить глупому правителю», — подумал он и загнул на правой руке один палец.

На другой день Тай-цзун, посовещавшись с министрами, вызвал плотников во дворец.

— Срубите в лесу столетний дуб да обтешите его так, чтобы оба конца были одинаковы. Потом прикатите бревно на площадь.

Исполнили плотники приказ императора, и слуги опять вынесли Тай-цзуна на площадь. Выстроились за спиной императора послы, ловят каждое слово владыки.

— Видите это бревно? Кто определит, где у дуба был комель, а где вершина, того будем считать победителем.