– Хорошо иметь среди старых знакомых генерала, – сказал Гуров. – Блат – великое дело. Значит, я всего лишь оперативный состав, который выполняет свои функции?

– Нет, Лева, ты принц датский, – запал у Орлова кончился, он вздохнул и опустился на стул. – Не знаю, когда тебя начинать накачивать?

– Появится фигурант у сестры, нет, неизвестно, – ответил рассудительно Гуров. – Лучше обождать.

– Договорились, – легко согласился полковник. – Сейчас прямо и начнем, так как ты ничего не понял и понимать не желаешь.

– Константин Константинович прав, вы несколько алогичны, Петр Николаевич.

– Дело на контроле в министерстве. И здесь объявится Петренко – в ином месте, опергруппу к нему поведет майор Гуров. – Орлов загнул палец. – Это логика не моя, а руководства. Я тебя должен обучать и направлять? Прекрасно. Иди домой, отдыхай.

И хотя не первый год работал Гуров с полковником, привыкнуть к парадоксальным выводам до конца не мог. Лева сначала опешил, затем сказал:

– Спокойной ночи, Петр Николаевич, – и быстренько ретировался.

Орлов остался один, некоторое время посидел неподвижно, затем взял чистый лист бумаги. Необходимо составить план-инструктаж: что говорить, о чем молчать, но помнить. Да, растерялся, старик, расслюнявился. А Гуров опасности не понимает.

Если псих убьет сотрудника, то карьере Гурова конец. А если убьют человека гражданского? А если двух? Гуров отдаст партбилет и погоны, генерал уйдет на пенсию, на полковника Орлова лишь строго посмотрят. – «Как же я, умница, так ловко устроился? Старшего группы назначил генерал, стрельба началась в результате ошибки, допущенной майором, а полковник Орлов – между. Молодец, я собой горжусь!»

Он снял телефонную трубку, сухо сказал:

– Орлов говорит. Лейтенант, соедините меня с генералом.

Лева проснулся рано, в начале седьмого, взглянул на часы, чуть повернулся на бок и закрыл глаза, но Рита тут же откликнулась:

– Тебе сегодня раньше?

– Нормально, – буркнул он. – Спи.

Она обладала каким-то сверхъестественным чутьем. Иногда он просыпался, открывал глаза, лежал неподвижно, и тут же звучал голос жены. На его удивленный вопрос, как это ей удается, Рита пожимала плечами и говорила как о естественном и всем понятном:

– Ты же, когда не спишь, дышишь совсем иначе.

– Может, мне не дышать? – шутил он.

– Да нет, лучше уж дыши, – отвечала она.

Такая чуткость и умиляла, и радовала, и раздражала, и утомляла.

И сегодня Рита села, зевнула:

– Встаю. Ольге надо раньше, чего-то они собирают – то ли ржавое железо, то ли старые газеты.

Он, не открывая глаз, видел, как жена кулачками, по-ребячьи, трет глаза, проводит ладошкой по рыжим вихрам и тянется за халатом. Она бесшумно выскользнула из комнаты, он вытянулся на спине, шумно, безбоязненно вздохнул. Последние дни в их взаимоотношениях наступило похолодание, временами переходящее в заморозки. Лева, в семье человек легкий, иронично-шутливый, почти всегда в хорошем настроении, после убийства девочки больше отмалчивался, и его собственные девочки реагировали болезненно. А что он мог? Как выражаются женщины – поделиться? Рассказав о случившемся, с себя он груза не снимет, а Риту придавит, она женщина, у нее сестренка, начнет видеться всякое. И вообще, мужчина имеет право делиться только радостью. Горбы забот и неприятностей он обязан таскать молча.

В квартире звякнуло, брякнуло, послышался грохот, словно вошел взвод солдат. Встала Ольга, понял Лева и постарался переключиться с семейных неурядиц на иную тему, более приятную:

«Петр Николаевич вчера… Как это однажды пошутил Станислав: у нас не отдел, а дивизия. Василий Иванович есть, он имел в виду Светлова. Петька есть, назначим Фурманова, заведем лошадей… и шашки наголо. С Крячко отношения налаживаются? Как сказала бы Ольга: фигушки и без масла. Просто трудно сейчас, а Станислав – мужик, потому терпит и молча пашет. Как только вырвемся, так все и вернется на круги своя. Расстаться нам следует, не моя забота, каким Крячко станет старшим. Пусть Орлов решает, ему на то и оклад, и кабинет персональный, и персональная машина. Так и решим, Петр Николаевич. Вчера он каким-то больным казался. Убийцу предстоит задерживать? А мы что? На новенького? Разных задерживали».

Мысли цеплялись друг за друга и, одновременно перескакивая, убегали в прошлое, потянуло на философию. Задержание преступника? Звучит напряженно, тревожно, чуть ли не как отсчет перед вылетом в неизвестное: пять, четыре, три, два, один, пуск! На самом деле задерживать подавляющее большинство преступников неопасно.

На кухне снова громыхнуло. Это Ольга напоминала, что существует, что в школу еще не ушла.

Опасна при задержании шпана, особенно когда собьется в стаю. Оказавшись в кабинете один, такой супермен зачастую начинает плакать и называет дяденькой. Ну, конечно, опасны индивидуумы, статья у которых предусматривает высшую меру. Лева слышал, что в Греции во времена «черных полковников», подчеркивая опасность борцов против режима, коммунистов приговаривали к трем – пяти расстрелам. Уголовник знает, что стреляют однажды, и этого хватает. Он в тюрьму идти и ждать решения суда не хочет. Людям, которые приглашают такого уголовника пройти с ними, следует поберечься.

А девяносто девять процентов задерживаемых люди покладистые, они свою статью знают, лишнего им не надо, и руку на сотрудника никогда не поднимут.

И чего Петр Николаевич разнервничался? «Я лучше тебя! Группу я должен вести!» Хватит с тебя, сиди в мягком кресле и руководи. Что, майор Гуров не знает дела, не профессионал? Ребят ему дадут ловких, стрелка высококлассного непременно. Его задача?

Лева подремывал и думал о предстоящем легко, в состоянии блаженной эйфории. Не то чтобы ему удовольствие предстояло, просто лежал он дома, в удобной постели, дремал, было ему хорошо.

Старший группы захвата должен определить время, место и обеспечить ситуацию, при которой двое оперативников окажутся от фигуранта на расстоянии вытянутой руки, а один, как правило стрелок, подстраховывает. Старший в такой момент может курить или беседовать с девушкой, которую ему дают для маскировки.

Время и место? Главное и обязательное условие – исключить всякий риск для граждан. Как создать ситуацию, при которой ребята могут незаметно подойти? Существует такое понятие, как отвлекающий фактор. Таких еще до рождения Гурова придумано множество, следует лишь выбрать подходящий. Если у старшего голова на месте, то все происходит тихо, незаметно, буднично. Двое мужчин берут третьего под руки и сажают в подъехавшую машину. Если начинается возня или уголовник закричал, значит, старший лопухнулся. А драки, погоня и стрельба – это уже не работа группы захвата, а кино.

Наверное, вчера вечером полковнику Орлову надо было найти подходящие слова и объяснить Леве, что работа ему предстоит не совсем обычная, а точнее – совсем необычная.

Несерьезно для своего возраста и должности размышлял Лев Иванович Гуров. Ну, как говорится, жизнь научит.

Когда дверь в квартиру захлопнулась, оповещая, что Ольга отбыла, и люстра в спальне перестала качаться, Лева спокойно поднялся. Вскоре, свежевыбритый, благоухая французским одеколоном, он появился на кухне.

– Большое спасибо, – Рита выложила на тарелку яичницу.

– Еще большее пожалуйста, – Лева поцеловал жену в щеку.

– Слушай, Гуров, – Рита налила себе чашку кофе, села напротив. – Нам надо…

– Не надо, – перебил он. – Яичница замечательная! Произведение искусства! Как тебе только удается? Я говорю совершенно искренне. Ведь известно, что я вру только в крайних случаях!

Проверенный сотнями поколений мужчин, совершенно безотказный прием, или, как выражаются оперативники, фактор отвлечения, не сработал.

Рита ответила в стиле полковника, словно прошла у него курсы повышения квалификации:

– Яичница великолепная, а кофе еще лучше, – она подвинула Леве чашку. – Поэтому ответь мне, пожалуйста, кем я тебе прихожусь? Я не устраиваю тебе сцен, ничего не требую, просто интересуюсь. Ты мне как-то рассказывал о социальной психологии и ролевом управлении. Я должна знать, какова моя роль в твоем доме. Любовница? Соседка? Приходящая прислуга?