Юрико очнулась через сутки после сражения с пауком-оборотнем кумо.

Всё это время она была в глубоком обмороке.

Бабушка вызвала «скорую помощь». Орган явился чётко через три минуты — и его умения и таланта не хватило, чтобы помочь девушке. И последующие трое квалифицированных медиков-профессионалов не смогли привести Юрико в сознание. Органы по очереди подключались к высшей нервной системе девушки и так же согласно строгой очерёдности впадали в кому.

После четвертой попытки реанимации на дому девушку отвезли в поликлинику Профсоюза, упаковали в «прокрустово ложе» и подсоединили к электронной диагностической системе, а затем и аппаратам искусственного жизнеобеспечения. Произвели замеры пульса, артериального давления и мозговой активности. Врачи пытались искусственно активировать татуировку «здоровье-регенерация» — но! — безрезультатно: разводили руки, качали подбородками.

Сутки бабушка Юрико не спала, сутки оба-сан не отходила от внучки — шептала старинные мантры и заклинания, шептала чудодейственные хайку:

Ни тихие всплески, ни зелёные лягушки-квакушки не помогали — Юрико спала сном отшельника-даоса, переевшего в Рамадан сушёных кузнечиков.

Престарелый главврач, ковыряя мохнатое ухо-стетоскоп ногтём-ланцетом, уговаривал бабушку Юрико поехать домой, выспаться, всё равно она ничем помочь не сможет:

— Езжайте домой, милочка. Всё равно вы ничем не сможете помочь своей малютке. Зачем понапрасну волноваться? Выпейте биру, скушайте пиццу. Поспите, посмотрите новости. Хотя нет, новости смотреть не надо, новости плохо влияют на пищеварение. Да, ещё… сделайте хорошую клизму. Или, хотите, я вам…

— Клизму?

— Да-да, клизму. Очень способствует очищению кармы.

Покидать сомнительный уют поликлиники оба-сан отказалась наотрез. Так же как и звонить отцу Юрико — госпожа Хэйкэ Кицунэ-годзэн, мягко говоря, недолюбливала супруга покойной дочери. В молодости Кицунэ-лисичка была очень красивой женщиной и вышла замуж за знатного самурая — и потому особое внимание главврача госпожа Хэйкэ воспринимала как само собой разумеющийся факт: по-другому и быть не должно.

В общем, профессиональный эскулап удалился — недовольный и обиженный. А госпожа Хэйкэ, чтобы как-нибудь отвлечься от мрачных мыслей, занялась складыванием фигурок из рисовой бумаги — оригами всегда помогали Кицунэ-годзэн расслабиться, отринуть постороннюю шелуху и сконцентрироваться на главном.

Поэтому, когда внучка, наконец, очнулась, оба-сан как раз корпела над «кошечкой-нэко». «Дракончик-рю» и «карп-кой», появившиеся на свет благодаря выдранным из амбулаторной книги листам, чинно стояли рядом с дисплеем, отражающем кривую сердцебиения Юрико.

— Оба-сан, где я? — испуганно моргая, спросила девушка: она не могла пошевелить даже мизинцем, не говоря уже о том, чтобы приподнять голову. — Что с ним?!

— С кем? — Кицунэ-годзэн нажала на копку вызова медперсонала.

Оглушительно взвыла сирена, топот ног в коридоре.

Люди в стерильных белых халатах суетились над кроватью Юрико, что-то спрашивали, о чём-то спорили, яростно размахивая руками, а девушка причитала и умоляла отпустить её: ослабить гелевые путы спецпостели — и отпустить: очень надо, очень-очень!

Врачи важно кивали, перемигиваясь между собой, и говорили, что, да, а как же, конечно, отпустим, конечно, выпишем, мы здесь никого насильно не держим, мы же медики, а не вивисекторы какие-нибудь.

И тогда бабушка принялась возмущаться, мол, что ж вы, ребёнку плохо, сутки без сознания, чуть очи продрала, а они уже выписывать собрались, любители недоделанные. В случае ускоренной выписки, оба-сан даже пообещала подать в суд на весь медперсонал профсоюзной поликлиники. Или навести порчу. Комплексную. Чтоб мало не показалось.

Престарелый мужчина с ланцетами вместо ногтей отвёл оба-сан в сторонку и громким шёпотом объяснил, что никто никого в затылок гнать не собирается — ребёнок в шоке, причина аномалии не известна, необходима госпитализация до выяснения, но! — ребёнка надо успокоить, перечить девочке в таком возбуждённом состоянии немного излишне и не безвредно.

Кицунэ-годзэн снисходительно потрепала доктора за обвислую щёчку и вернулась к Юрико:

— Милая, ты больна, тебе нужен покой.

— Я…

— Прения окончены.

Зная характер бабушки, Юрко перечить даже и не подумала — согласно принципу «послушай, кивни и сделай по-своему» девушка затаилась в ожидании подходящего момента: «Задумал муравей гору Фудзи передвинуть». Расскажи Юрико о бое с кумо, бабушка тотчас заточит внучку в крепость с высокими стенами, или приставит взвод охраны — дабы потусторонняя нечисть не смела беспокоить и держалась подальше от любимой внучки.

Выказав смирение поклоном и сымитировав смущение и робость, Юрико попросила Кицунэ-годзэн принести из дому мобильный телефон:

— Оба-сан, наверное, так действительно лучше будет: полечусь, поваляюсь, побездельничаю. Только мне телефон нужен — мой, мобильный — мне бы позвонить по работе. Я хоть и вольный маркетолог, а начальство предупредить всё равно не помешало бы. Ну-у, что я не выйду пару деньков, что на больничном. Да, оба-сан?

Но бабушка не успела единственно верно, то есть положительно, ответить Юрико.

— Не волнуйтесь, девушка. Мы всё уладим сами. — Сухие тонкие губы главврача скривились гаденькой улыбкой. — Телефон вам не понадобиться.

— Нет, доктор, лучше я сама! — Синтетический взгляд Юрико, похоже, не действует на доктора. Лазерная система не способна излучать через зрачки световые импульсы нужной частоты. Пожалуй, гипноэффект в данном случаем недостижим.

— Не спорь с… э-э… — Оба-сан замялась, вспоминая имя эскулапа.

— Джино Паскаль к ваших услугам, сударыня! — галантно поклонился главврач, придерживаясь за поясницу.

— Дорогая, не спорь с доктором Паскалем, он лучше знает, что тебе нужно.