Орков было больше, чем деревьев в лесу. Они плотной стеной бежали к замку, волоча за собой осадные лестницы и катапульты. Кое-кто падал, сраженный стрелой, но остальные приближались к замку с неотвратимостью стихии. Сколько их было, две тысячи, три, а может, все пять, я представлял плохо. Я вообще никогда не задумывался, сколько у отца орков. Я даже давно потерял счет, сколько их поубивал сам за девять лет. В детстве я не был силен в арифметике и после трехсот с чем-то сбился со счета.

Я стрелял, пока не лопнула тетива лука, и, судя по количеству израсходованных стрел, прибавил к своему личному счету не менее сотни орочьих душ, да и остальные защитники замка были не безглазые и мазали исключительно редко, но количество орков внизу все не уменьшалось. Внезапно я заметил, что убитые орки как ни в чем не бывало поднимаются на ноги и продолжают наступление. Я взглянул вдаль, в сторону леса. В тени деревьев скрывался долговязый всадник на черном коне, а рядом угадывалась зловещая фигура, с головы до ног закутанная в черную мантию. Всадник на коне меня волновал мало, скорее всего это был Имверт, разбирающийся в военных действиях не лучше своей лошади, а вот черная фигура рядом с ним определенно принадлежала черному колдуну. Судя по всему, нас атаковала армия, благодаря черной магии наполовину состоявшая из ходячих трупов.

Я разыскал Ленсенда на самом верху главной сторожевой башни у катапульты, метавшей в самую гущу орков пылающие бочонки со смолой.

— У тебя в замке есть подземный ход? — еще с лестницы заорал я. — Надо спасать женщин и детей, пока не поздно! Там черный колдун, он может разнести замок по камешку, если припомнит подходящее заклинание!

— Не паникуй, Рик, — хладнокровно отозвался Ленсенд. — У Лин хранится одна штуковина, защищающая весь замок от магии. Здесь все в безопасности. Возьми лук и стреляй, мы не должны подпустить их к стенам.

— Ты что, не видишь, Ленс, это же зомби, их не убить из луков! Сколько в них ни стреляй, они все равно встанут и пойдут дальше. С ними можно расправиться только там, — я махнул рукой вниз, — на поле боя. И я сделаю это, я и мои люди! Посмотрим, как поднимутся глупые зомби, если им отрубить ноги!

— Стой, Рик! Я приказываю тебе! Ты никуда не пойдешь, безрассудный мальчишка! — кричал мне вслед Ленсенд, но я уже не слушал, а, спрыгнув вниз с узкой винтовой лестницы, чтобы не терять времени, помчался к западной стене и оттуда, вместе со своими людьми, седлать лошадей.

Труднее всего оказалось убедить охрану открыть ворота и опустить мост. Ленсенд, оказывается, успел распорядиться, чтобы меня не выпускали из замка, так что убеждать пришлось довольно грубо — связав стражников до поры до времени. Я, конечно, не стал оставлять противнику замок с открытыми воротами и связанной охраной, а приказал своим людям развязать всех, как только я миную мост.

Я был готов сложить голову на поле боя, но спасти Ленсенда от страшного пророчества, однако вместо смерти в сражении судьба преподнесла мне забавную неожиданность. Часть орков, как видно, еще живые и потому трусливые, завидев меня, по старой доброй привычке с воплями ужаса пустились наутек, зато ходячие трупы, не знающие страха, повели себя совершенно невероятным образом. Они, как один, повернули ко мне лица с мертвыми глазами и почти одновременно проговорили:

— Чего прикажешь, мой принц?

От смеха я чуть не свалился с коня. Конечно, я знал, что между королями Фаргорда и черными колдунами испокон веков заключался какой-то договор, подписываемый кровью, по которому все порождения магии черного колдуна служат королям Фаргорда, и догадывался, что частенько короли Фаргорда одерживали победы не без помощи черной магии, но никогда не думал, что договор распространяется и на принцев. Хотя почему бы и нет, ведь все мои предки только и мечтали о том, как бы спровадить своих любимых наследников на какую-нибудь войну, от себя подальше.

— Идите и убейте лорда Имверта, — сквозь смех приказал я армии мертвых орков. — А потом можете заняться вашим повелителем! И не вздумайте возвращаться к этому замку! — крикнул я им вдогонку.

— Рикланд, ты имеешь хотя бы малейшее представление о дисциплине? — набросился на меня Ленсенд, когда я с такой несколько странной победой въехал в ворота его замка.

— Разумеется, имею! — гордо ответил я. — Мои люди должны беспрекословно выполнять все мои приказы! А что, что-нибудь не так?

Вечером я удрал с пира и отправился в Черный замок. Что делать, если, как говорит Брикус, у меня в голове больше одной мысли одновременно не помещается. Если с утра моим единственным желанием было спасти Ленсенда, то к вечеру, когда, как мне показалось, опасность для него миновала, меня всецело захватила мысль о турнире и судьбе меча «Пламя дракона». В глубине души я надеялся, что турнир еще не начался и мне удастся выиграть меч.

Я не льстил себе надеждой, что отец встретит меня с распростертыми объятиями и позволит участвовать в турнире. Скорее всего меня ждала нотация продолжительностью эдак в сутки и десяток невыполнимых условий, поэтому я решил воспользоваться старинным правилом, сохранившимся с тех древних времен, когда лорды обожали давать несуразные клятвы и еще более нелепые обеты, которые соблюдали до тех пор, пока клятва не будет выполнена. Правило, придуманное в те незапамятные времена специально для лордов, давших обет не разговаривать или не называть своего имени, сохранилось до сих пор и позволяло являться на турнир неузнанным. Я с трудом разыскал в арсенале Ленсенда почерневшие от времени серебряные доспехи без герба и, позаимствовав у стоявших в Оружейном зале лат какого-то предка Ленсенда серебряный шлем с пыльным плюмажем из конского хвоста, закрывающий лицо до самого подбородка, решил, что узнать меня в таком виде практически невозможно.

На прощанье я пообещал Ленсенду вернуться или хотя бы предупредить его, если узнаю, что на его замок опять собираются напасть, и оставил ему всех своих людей.

Считалось, что от замка Ленсенда до Черного замка два дня пути, но я, как обычно, проделал этот путь за ночь и к утру уже расседлывал порядком уставшего Дебошира у «Сломанного меча».

Сердце радостно забилось, предчувствуя встречу с моим верным конем, которого я не видел целую вечность, но вопреки моим ожиданиям Счастливчика в конюшне не оказалось. Естественно, я не смог остаться таинственным незнакомцем, особенно после того, как вышиб ногой дверь трактира и набросился на выскочившего навстречу заспанного Болтуна с воплем:

— Ты, дырявый пивной бочонок, отвечай, где мой конь?

При моем появлении пухлая физиономия Болтуна на миг озарилась восторженным изумлением, постепенно превратившимся в выражение обреченности, губы его задрожали, и он с трудом выдавил:

— В-в-ваше высочество, вы меня сейчас убьете.

— Обязательно убью! — подтвердил я, ни капли не сомневаясь в возможности такого исхода дела. — Только сначала ты мне скажешь, кому продал Счастливчика.

— Пощадите меня! — взмолился Болтун. — Никому я не продавал вашего коня, он сам убежал! Я хотел его отвести в конюшню, принес веревку, чтобы его привязать, а он как взовьется на дыбы да как треснет меня по голове копытом! Вот, поглядите, до сих пор след остался! — Болтун стянул с головы свой треугольный колпак. На его круглой лысине и вправду красовался свежий шрам. — Вот видите, чуть дух из меня не вышиб. Я так и свалился без памяти, а когда в себя пришел, коня вашего уж и след простыл. Он же у вас непокорный, Счастливчик-то ваш. Так что бродит он где-то по окрестностям, детей пугает. Правда, иногда и сюда заглядывает, овса пожевать.

— Не обижай нашего Болтуна, Малыш, — выдохнула мне в ухо неизвестно откуда появившаяся Детка, унаследовавшая от эльфов умение ходить совершенно бесшумно. — Он целый день всех изводил, когда твой конь сбежал. Всех слуг заставил по болотам бегать — ловить. — Детка засмеялась и потянула меня к ближайшему столику. — Лучше посиди со мной, угости вином и расскажи, где ты пропадал все это время?