Я просто умирала от желания поделиться с Эмерсоном необычайной новостью: убийство лорда Баскервиля раскрыто! Кое-какие детали еще оставались под вопросом, я собиралась над ними серьезно поработать, но, к сожалению, уснула прежде, чем докопалась до ответов.

День начался с тревоги за Эмерсона. Здравый смысл подсказывал, что в случае каких-нибудь неприятностей в доме поднялся бы переполох. Но разве любовь прислушивается к голосу разума? Никогда еще я не собиралась так быстро, как в то утро.

Однако, несмотря на ранний час, Сайрус Вандергельт уже шагал через двор. До сих пор американец появлялся исключительно в шикарных светлых костюмах, шедеврах портняжного искусства; сегодня же на нем был рабочий наряд столь же безукоризненного покроя, но цветом потемнее и из ткани попроще, а на голове – темно-зеленое кепи полувоенного фасона с красно-бело-голубой ленточкой.

Отсалютовав потешным головным убором, Вандергельт галантно подставил руку и сопроводил меня к столу.

Нам редко удавалось видеть леди Баскервиль за завтраком, оправдываясь ночными кошмарами и усталостью, дамочка до обеда не выползала из спальни. Уверена, что плохой сон тут ни при чем, – просто без многочасовых усилий такойкрасоты не добьешься.

Каково же было мое изумление, когда я обнаружила леди Баскервиль, восседающую на своем месте за накрытым столом! Мадам явно не хватило времени заняться лицом, и выглядела она соответственно. Вандергельт, бедняга, сам посерел, взглянув на синяки под припухшими глазками и мрачные складки вокруг рта леди Баскервиль.

– Ах, что за ночь, что за ночь! – простонала мадам, ломая руки. – Вы не представляете, какой ужас...

– А вот и я! – прервал мелодраматическую сцену мистер Милвертон... вернее, Артур Баскервиль. – Тысяча извинений! К стыду своему, проспал!

Похоже, нечистая совесть и впрямь не помешала ему выспаться. Забавно, не правда ли? – из всех присутствующих только убийца выглядел довольным жизнью, свежим и отдохнувшим.

– А где же мисс Мэри? – бодро поинтересовался он, усаживаясь за стол. – Сегодня нам нельзя задерживаться – миссис Эмерсон наверняка переживает за мужа! – Артур послал мне заговорщицки благодарную улыбку.

– Наверное, от матери отойти не может. – При упоминании мадам Беренжери леди Баскервиль, как всегда, скорчила кислую мину. – Подумать только, и вы позволили этому чудовищу поселиться в моем доме! Теперь уж ничего не поделаешь... но я не желаю оставаться с ней наедине!

– Так поедем с нами, – встрепенулся Вандергельт. – Устроим вас где-нибудь в тенечке...

– Благодарю, друг мой, благодарю. Но я совсем без сил. Вы не представляете, какой ужас мне пришлось пережить этой ночью!

Вандергельт попался на крючок, затрепыхался, выпучил глаза и в изумлении округлил рот.

От сценических приемов леди Баскервиль – стонов, вздохов, всплесков руками и прочих фокусов, которыми бездарные актеры восполняют недостаток таланта, я вас избавлю. Суть же ночного ужаса сводилась к тому, что леди Баскервиль не спалось, она выглянула в окно и увидела пресловутое привидение в длинных белых полупрозрачных одеяниях.

Скосив глаза на Артура, я поняла, что нужно действовать немедленно. Наивный олух собрался осчастливить всех рассказом о встрече с Белой Леди. Вот радость для слушателей! А расспросов-то сколько будет! Где, когда, зачем... с кем.Кошмар! Я вытянула под столом ногу и изо всех сил пнула молодого Баскервиля по лодыжке. Видимо, промахнулась. Мистер Вандергельт подпрыгнул и завопил от боли. Я рассыпалась в извинениях и не умолкала, пока опасность не миновала. Артур сообразил-таки, что едва не сморозил глупость.

В течение всего завтрака американец уговаривал леди Баскервиль провести день вместе с нами, где-нибудь в тенечке угробницы. Мадам отнекивалась. Вандергельт изменил тактику и предложил составить ей компанию в Баскервиль-холле. Мадам с милой улыбкой заявила, что не станет лишать дорогого другаудовольствия, о котором он так давно мечтал.

– Отправляйтесь в свою грязную, гадкую пещеру, Сайрус, – проворковала она. – Лучше буду ждать вас здесь с хорошими новостями.

Я ерзала на стуле от нетерпения, а этому бреду, казалось, не будет конца! Спас положение Артур, предложив остаться с леди Баскервиль и защищать ее от нападок мадам Беренжери. Как только проблема разрешилась, я сорвалась с места. Следом выскочил Вандергельт, а мисс Мэри, запыхавшаяся, розовая от смущения, догнала нас уже во дворе. Признаюсь, я задала такой темп, что оставила позади даже длинноногого Вандергельта.

– Ну-ну, миссис Эмерсон! – крикнул он мне вдогонку. (А может, и «Тпру!» – кто поймет этих американцев с их ковбойскими терминами.) – Вы загоните нашу крошку мисс Мэри еще до начала работы! Волноваться-то нечего? Если бы профессору выпустили кишки, какая-нибудь сорока уже принесла бы нам новость на хвосте!

Утешил, называется. Я, конечно, понимаю, цель Вандергельт ставил благородную, вот только форма подкачала.

После целой ночи разлуки я надеялась увидеть в глазах Эмерсона хоть намек на теплые чувства, а он уставился на меня, точно впервые увидел. Озарение не сразу, но пришло, однако радостного блеска взгляду моего дорогого супруга не добавило.

– Опаздываете! – хмуро бросил он. – Принимайтесь за работу. В завале масса всякой мелочи попадается.

– Вот как? – протянул Вандергельт, поглаживая бородку. – Не слишком обнадеживает, а, профессор?

– Я давно говорил, что мы в гробнице не первые, – гаркнул Эмерсон. – Это не значит, что...

– Понял вас, понял. Можно хоть одним глазком взглянуть – и тогда уж сразу за работу? Готов даже корзины таскать!

– Ладно, – буркнул профессор. – Одна нога там, другая здесь.

По доброй воле в эту преисподнюю полез был только фанатично преданный археологии человек. Расчищенный ярдов на пятнадцать коридор круто уходил вниз, в непроглядно черный зев пещеры. Духота тысячелетий щипала глаза и забивала легкие; поистине дьявольская жара заставляла рабочих стягивать с себя одежду, оставляя тот минимум, который диктуют приличия. Любой жест или вздох поднимал столбы мельчайшей известняковой пыли; белесый порошок садился на мокрые от пота тела египтян... Жуткое зрелище, доложу вам! В клубах пыли, словно в тумане, плавали размытые пятна фонарей и грязно-белые фигуры, как две капли воды похожие на вырванные из векового сна мумии.

Мумии мне не страшны, а про жару и духоту я забыла, увидев груду обломков и мусора, которая до сих пор полностью перекрывала коридор. За ночь она как будто усохла, и теперь под потолком зияла приличная щель.

Вандергельт, бросив быстрый взгляд на торжественную процессию, украшавшую стены, поднес фонарь к тому, что осталось от кучи мусора. Я приподнялась на цыпочки... В просвете под потолком, прямо за грудой обломков, высился каменный завал – точно такой же, как перед главным входом в гробницу.

Вход в усыпальницу?!

Повинуясь приказу Эмерсона, мы поднялись к площадке перед лестницей, и тут уж я выложила этому предателю все, что думала!

– Вот, значит, где собака зарыта! Морочил мне голову сказками про грабителей, а сам надумал добраться до усыпальницы? Без меня?! И не стыдно тебе?

Эмерсон схватился за подбородок.

– Виноват, Пибоди... Вообще-то я не собирался... Слишком опасно...

– Когда это я, скажи на милость, увиливала от опасностей?! И когда это ты взял за моду носиться со мной как с писаной торбой?!

– Давным-давно. Спроси лучше, часто ли мне это удавалось. Послушай, Пибоди, ты же вечно суешься в самое пекло, вот я и решил...

– Угомонитесь, – неожиданно встрял Вандергельт. Сунув кепи под мышку, американец стирал с лица белую жижу, а та расплывалась по лбу и щекам, склеивала бородку, капала на куртку. – Выслушивать ваши споры ни у кого терпения не хватит. Что там за чертовщина, профессор?

– Конец коридора, – охотно отозвался Эмерсон. Еще бы не радоваться неожиданному спасению – мне-то он от стыда в глаза посмотреть боялся! – Колодец или шахта. Я пытался перебраться на ту сторону, но не удалось. Нашел, правда, полусгнившие щепки – все, что осталось от мостика.