Вскоре все священные артефакты каждого Бога пантеона, за исключением Паладайна, были заперты в башне, некогда известной как Башня Высшего Волшебства Истара, которая теперь называлась «Солио Фебалас» – Дом Святотатства. Ходили слухи, что жрецы Паладайна все сильнее беспокоятся, и не один из них запер в хранилище священные атрибуты своего Бога. Но и в хранилищах эти предметы не были в безопасности.

Когда Истар постиг Катаклизм, Дом Святотатства был уничтожен огнем божественного гнева. Боги были уверены, что артефакты поглотил огонь пожара. Они захотели, чтобы смертные какое-то время пожили сами по себе.

И поэтому Нуитари был несказанно удивлен, обнаружив артефакты нетронутыми. Он всего лишь хотел присвоить себе Башню. А обнаружение артефактов оказалось дополнительным призом. Он понимал, что не сможет хранить столь великую тайну вечно. Это всего лишь вопрос времени, кто-нибудь из других Богов узнает правду и явится к нему с намерением потребовать свои вещи обратно. Они хранились в надежном месте, их оберегали и могущественные магические заклинания, и Мидори, древняя и крайне вспыльчивая морская драконица. Но эти стражники были хороши для смертных, Бога им не остановить. Хотя об этом Нуитари не беспокоился. Боги сами остановят Богов. Разумеется, каждый из них захочет вернуть свои артефакты. И при этом каждый пожелает, чтобы артефакты вернулись лишь к нему, а остальные остались бы ни с чем.

Например, Мишакаль не захочет, чтобы Саргоннас, в данный момент самый могущественный Бог Тьмы, заполучил обратно свои вещи. Она начнет искать союзников, чтобы помешать ему, и неподходящих союзников, таких как Чемош, который объединится ради этого с Мишакаль, поскольку Повелитель Смерти вовлечен в давнюю борьбу с Саргоннасом и не допустит, чтобы Рогатый Бог стал сильнее, чем сейчас. Потом еще Гилеан, Бог Равновесия, который будет мешать и Богам Света, и Богам Тьмы из боязни, что если кто-то из них вернет свои артефакты, это расстроит и без того уже пошатнувшийся баланс.

Священные клочки действительно полетят по закоулочкам, когда Боги узнают, что Нуитари хранит у себя не только все артефакты Такхизис, мертвой Королевы Тьмы, но еще и отправившегося в изгнание Паладайна. Хотя их создателей больше нет, артефакты остались, как и заключенная в них божественная сила, которая может оказаться невыразимо полезной для любого Бога или смертного, сумевшего наложить на эти предметы руку. Возня вокруг всего этого может занять не одно столетие.

И план Нуитари заключался в том, чтобы обойти небеса, заключая тут и там тайные сделки, потихоньку передавая некоторые предметы то одному, то другому, натравливая Богов друг на друга и укрепляя таким образом собственное положение.

Хотя Бог Черной Луны ненавидел Такхизис и всегда изо всех сил препятствовал ей во всех ее начинаниях, в одном он был очень на нее похож – он унаследовал ее мрачные амбиции.

Не вписывались в темные замыслы Нуитари только его кузен и кузина – Солинари, Бог Белой Магии, и Лунитари, Богиня Красной Магии, не дадут за священные артефакты и ломаного гроша. Король-Жрец, не доверявший магии, не сохранил ни одного артефакта, принадлежащего чародеям. Те магические предметы, какие попадались (а их было очень мало, потому что большую часть чародеи сумели спрятать), уничтожались на месте. Кузен и кузина придут в ярость, когда услышат, что Нуитари сбежал и выстроил собственную Башню. Они будут в ярости, они будут в смятении и горе, поскольку с самого начала времен Боги трех лун держались вместе, общими силами защищая то, что было для них самым ценным, – магию.

У этих троих не было друг от друга секретов. До сих пор.

Нуитари мучили угрызения совести из-за того, что он подорвал веру брата и сестры в себя, но мучили недостаточно сильно. Когда его мать, Такхизис, предала его, похитив мир – его мир! – он решил, что отныне не будет верить никому. К тому же он уже придумал способ успокоить кузена с кузиной. Разумеется, отношения между ними уже не будут такими, как прежде. Но ведь никто из Богов не сохранит прежних отношений друг с другом. Мир – и небеса – изменились навеки.

Нуитари задумался, чем сейчас занимается Чемош, и его мысли снова обратились к Мине. Он часто приходил сюда. Не для того, чтобы допрашивать Мину – этим занимались его Черные Мантии и выяснили до сих пор печально мало. Богу Черной Луны доставляло удовольствие просто наблюдать за ней. Но сейчас, поддавшись импульсу (и еще полагая, что Чемош все-таки может появиться), Нуитари решил допросить Мину лично.

Он переселил ее из прозрачной камеры, в которой держал с самого начала. Вид Мины, мечущейся взад-вперед, оказался невыносимым для магов. Нуитари завернул ее в магический изолирующий кокон, чтобы она не могла общаться с кем пожелает и когда пожелает, и отправил в анфиладу комнат, предназначенных для архимагов Черных Мантий, которые должны были вскоре поселиться в Башне под Кровавым морем.

Мину разместили в покоях, предназначавшихся для мага высшего ранга. Здесь были гостиная, кабинет, заставленный от пола до потолка книжными стеллажами, и спальня.

Пленница металась по своим покоям, как запертый в клетке минотавр, меря шагами гостиную, переходя оттуда в спальню, а затем снова возвращаясь в гостиную. Маги докладывали Нуитари, что иногда Мина вышагивает так часами, ходит и ходит до полного изнеможения. Она не делала ничего, только шагала, хотя Бог Черной Луны предоставил в ее распоряжение книги по самым разнообразным темам, начиная от религиозных доктрин и заканчивая поэзией, а также по философии и математике. Она ни разу не раскрыла ни одной из них, как докладывали его маги, во всяком случае, когда они наблюдали за пленницей.

Нуитари предложил Мине и другие развлечения. В углу на возвышении лежала доска для игры в кхас. Фигурки стояли, покрытые слоем пыли. Она ни разу до них не дотронулась. Пленница мало ела, как раз столько, чтобы хватало сил метаться по комнатам. Нуитари был рад, что не постелил в ее комнатах ковры. Она бы протоптала на них дорожки.

Бог Черной Магии мог бы просочиться сквозь стену, если бы захотел, и застать Мину врасплох, но решил, что не стоит начинать общение столь неприятным образом, поэтому, сняв мощное запирающее заклятие с двери, постучался и вежливо попросил разрешения войти.

Мина не прекратила своего бесконечного движения. Она едва удосужилась взглянуть на дверь. Нуитари, изумленный, открыл ее и вошел в комнату.

Пленница на него даже не посмотрела.

– Выйди и оставь меня в покое. Я ответила на все ваши глупые вопросы, на какие только имела намерение отвечать. Лучше пойди к своему хозяину и скажи, что я хочу его видеть.

– Твое желание для меня закон, Мина, – произнес Нуитари. – Хозяин уже здесь.

Женщина остановилась. Она нисколько не испугалась и не выказала ни малейшего смущения – посмотрела ему в лицо смело и решительно.

– Отпусти меня! – потребовала Мина, а потом неожиданно прибавила тихим и бесстрастным голосом: – Или убей!

– Убить тебя? – Глаза Нуитари с тяжелыми припухшими веками, вечно казавшиеся полузакрытыми, широко распахнулись. – Неужели с тобой обходятся здесь так скверно, что ты желаешь смерти?

– Мне невыносимо жить в клетке! – закричала Мина, ее взгляд заскользил по комнате, словно пытаясь пробить прочные каменные стены.

В следующее мгновение она взяла себя в руки и, прикусив губу и глядя так, словно очень сожалеет о своей вспышке, добавила:

– У тебя нет права держать меня здесь.

– Совершенно никакого, – согласился Нуитари. – Но я все-таки Бог – и делаю со смертными что пожелаю, поэтому мне плевать на твои права. Однако же я не опускаюсь до убийства невинных, как это делает Чемош. Я слышал рассказы о его Возлюбленных, как он их именует.

– Мой Повелитель не убивает их. Он дарует им бесконечную жизнь, – возмутилась Мина, – вечную молодость и красоту. Он лишает их страха смерти.

– В это я верю. Именно так он и поступает, – сухо согласился Нуитари. – Насколько я понимаю, когда ты уже мертв, страх перед смертью значительно уменьшается. Во всяком случае, так ты объяснила это Базальту и Каэле, когда пыталась их соблазнить.