Тейдес до сих пор пребывал в потрясении из-за столь ужасной смерти Дондо, кроме того, он был одним из немногих, кто искренне оплакивал его кончину. Ну а почему нет? Дондо льстил ему, дарил подарки и уделял много времени. Он ввёл мальчика в новый мир, мир взрослых, во многом опасный и неподходящий для его возраста, но откуда Тейдесу было знать, что пороки взрослых мужчин вовсе не являются их честью и достоинством?

Старший ди Джиронал должен был в сравнении с покойным Дондо казаться холодным и скучным. Ощущение разлада и напряжённости в отношениях между ним и Тейдесом углублялось по мере того, как росло недовольство ди Джиронала безуспешным расследованием. И что ещё хуже, ди Джиронал, который отчаянно нуждался в Тейдесе, был даже не в состоянии скрыть, как мало тот ему нравится, и оставил его на своих подручных — секретаря-воспитателя, охранников и слуг, обращаясь с ним скорее как с обузой, чем как с лейтенантом. И если секретарь и занимался заполнением пробелов в благородном образовании Тейдеса, из рассказа мальчика это никак не явствовало.

Через некоторое время Нан ди Врит попросила молодёжь готовиться к ужину и тем завершила визит Тейдеса. Тот медленно прошёл через кабинет Кэсерила, хмуро разглядывая свои ботинки. Принц вырос почти таким же высоким, как его сводный брат Орико; его округлое лицо намекало, что он может стать впоследствии таким же широким в плечах и склонным к полноте, но пока мальчик был в отличной форме. Кэсерил перевернул страницу, окунул перо в чернила и, подняв глаза, мягко улыбнулся.

— Как ваши дела, милорд?

Тейдес пожал плечами, но потом развернулся и подошёл к столу Кэсерила. На лице его не было раздражения, оно казалось скорее усталым и взволнованным. Он коротко постучал указательным пальцем по столешнице и уставился на стопку книг и бумаг. Кэсерил переплёл пальцы и бросил на Тейдеса вопросительный взгляд, словно поощряя его начать разговор.

Тейдес вдруг сказал:

— В Кардегоссе что-то не так. Правда?

В Кардегоссе много чего было не так, и Кэсерил не знал, что именно имеет в виду Тейдес. Он осторожно спросил:

— Что заставляет вас так думать?

Тейдес взмахнул рукой и хмыкнул.

— Орико болен и слаб и не управляет государством, как должно. Он слишком много спит, словно старик, но ведь он не настолько стар! И все говорят, он больше не… — Тейдес слегка покраснел, и жесты его стали ещё беспокойнее, — ну, знаете… не может действовать, как мужчина… ну, с женщиной. Вам никогда не казалось, что в его странной болезни есть что-то неестественное?

После лёгкого колебания Кэсерил отважился сказать:

— Ваши наблюдения абсолютно точны, принц.

— Смерть лорда Дондо тоже была неестественной. Я уверен, что всё это как-то связано.

«А мальчик-то задумывается; отлично!»

— Вам следует поделиться своими рассуждениями с…

Нет, только не с ди Джироналом!

— …с вашим братом Орико. Это самая высшая инстанция, в которую вы можете обратиться.

Кэсерил попытался представить Тейдеса, добивающегося от Орико прямого и честного ответа, и вздохнул. Если Исель не смогла воззвать к его разуму, используя столь убедительные доводы, какие же надежды оставались куда менее красноречивому Тейдесу? Орико будет избегать ответа всеми способами.

Должен ли Кэсерил взять это в свои руки? Не только потому, что речь идёт о государственной тайне, а у него нет полномочий на её разглашение — он и знать-то о ней не должен. А ещё… о проклятии Золотого Генерала Тейдесу должен рассказать сам рей — а не кто-то в обход его или вместо него.

Он молчал слишком долго. Тейдес наклонился, прищурился и прошептал:

— Лорд Кэсерил, что вы знаете?

«Я знаю, что нельзя больше держать вас в неведении. Ни тебя, Тейдес, ни Исель».

— Принц, мне необходимо поговорить с вами об этом позже. Я не могу ответить вам сегодня.

Губы Тейдеса сжались. Он нетерпеливо провёл рукой по своим волосам цвета тёмного янтаря. Его глаза выражали недоверие, неуверенность и — как подумал Кэсерил — странное одиночество.

— Да, понимаю, — вяло проговорил он и повернулся к выходу. Из коридора донёсся его шёпот: — Я обязан сделать это сам…

Если он имел в виду — посоветоваться с Орико, это было хорошо. Кэсерилу следовало прийти к Орико первым и, если этого будет недостаточно, привести Умегата. Он положил перья на место, закрыл книги, перевёл дыхание, переждал боль, возникшую от резкого движения, и поднялся на ноги.

Получить аудиенцию у Орико оказалось значительно сложнее, чем ожидалось. Приняв его за посланца Исель с очередным запросом относительно замужества с принцем Ибры, рей скрылся от Кэсерила и послал отделаться от непрошеного гостя своего камердинера. Дело осложнялось тем, что разговор должен был происходить в приватной обстановке — с глазу на глаз — и так, чтобы их не могли прервать. После ужина Кэсерил прохаживался по коридору у банкетного зала, опустив голову и размышляя, как заставить всё-таки рея пойти на разговор, когда кто-то схватил его за плечо и развернул кругом.

Он поднял глаза, и извинения за рассеянность замерли у него на устах. Перед ним стоял сьер ди Джоал, один из оставшихся не у дел громил Дондо — как же зарабатывали себе на карманные расходы все эти пропавшие души? Подкармливал ли их брат Дондо? С ним были сьер ди Марок и ещё какой-то ухмылявшийся приятель.

— Невежа! — проревел ди Джоал, немного переигрывая. — Да как вы осмелились отпихнуть меня от двери?!

— Прошу прощения, сьер ди Джоал, — проговорил Кэсерил. — Я задумался.

С лёгким полупоклоном Кэсерил попытался обойти эту троицу. Но ди Джоал шагнул в сторону, преграждая Кэсерилу путь к отступлению, и откинул полу плаща, продемонстрировав рукоять меча.

— Я сказал, что вы отпихнули меня. Вы что, считаете, что я лгу?

«Ах, так это ловушка. Понятно».

Кэсерил остановился, его губы сжались. Он устало спросил:

— Чего вы хотите, ди Джоал?

— Приведите свидетелей! — Ди Джоал махнул рукой своему приятелю и ди Мароку. — Он толкнул меня.

Его приятель послушно повторил:

— Да-да, я видел!

Ди Марок смотрел как-то неуверенно.

— Вы расплатитесь со мной за это, лорд Кэсерил! — прошипел ди Джоал.

— Да, я вижу, — сухо ответил Кэсерил. Было ли это пьяной глупостью или заранее продуманной попыткой убить его? Дуэль до первой крови, под крики: «Меч соскользнул, клянусь честью! Он сам напоролся на остриё!» и при огромном количестве купленных свидетелей, чтобы подтвердить непреднамеренность убийства, — проверенная практика и выход для гордых и пылких молодых придворных.

— Я утверждаю, что получу три капли вашей крови, чтобы смыть это оскорбление!

Обычный вызов.

— А я говорю, что вам следует подержать голову в ведре с холодной водой, пока она не остынет, мальчик. Я не дерусь на дуэлях. Понятно? — Кэсерил откинул плащ и показал, что не прицепил меч, собираясь на ужин. — Так что позвольте мне пройти.

— Уррак, одолжите трусу ваш меч! У меня есть два свидетеля. Мы разберёмся прямо сейчас! — и ди Джоал подбородком указал на дальнюю часть коридора, ведущего на главный двор.

Уррак отстегнул свой меч и, оскалившись, бросил его Кэсерилу. Тот поднял бровь, но не руку, и меч в ножнах со звоном упал к его ногам. Он подтолкнул его обратно к владельцу.

— Я не дерусь на дуэлях.

— Я что, должен назвать вас трусом в лицо? — спросил ди Джоал. Его губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым в предвкушении драки. Краем глаза Кэсерил увидел пару приближавшихся к ним придворных, привлечённых громкими голосами и торопившихся успеть, чтобы не пропустить самое интересное.

— Называйте меня, как вам больше нравится… в зависимости от того, сколь полным дураком вы хотите прослыть. Ваш лепет ничего для меня не значит. — Кэсерил вздохнул, пытаясь изобразить равнодушие и усталость, но кровь пульсировала в его жилах всё быстрее. От страха? Нет. От ярости…

— Вы носите титул лорда. Неужели у вас нет чести лорда?

Кэсерил приподнял уголок рта, но отнюдь не в улыбке.