— Что же это за изумительная глупость, которая сияет ярче золота моего отца? Ты можешь научить меня ей, Кэс?

— Ох, — выдохнул Кэсерил, — не сомневаюсь.

Кэсерил встретился с Лисом на следующее утро. Его снова проводили в высокую светлую комнату с видом на море, но на этот раз встреча протекала в значительно более узком кругу: он, рей и секретарь. Секретарь сидел за столом перед стопкой бумаг, связкой новых перьев и солидным запасом чернил. Рей расположился у другой стороны стола, где стояли искусно вырезанные из коралла и жадеита шахматы, сама же доска была сделана из полированного малахита, оникса и белого мрамора. Кэсерил поклонился, и рей пригласил его сесть напротив.

— Играете? — поинтересовался Лис.

— Нет, милорд, — огорчённо ответил Кэсерил, — очень плохо.

— Ах, какая жалость! — Лис отодвинул доску в сторону. — Бергон очень воодушевлён вашим описанием шалионского бриллианта. Вы хорошо поработали, посол.

— Всем сердцем надеюсь на это.

Рей коснулся верительной грамоты Исель, лежавшей на блестящей столешнице.

— Необычный документ. Вы знаете, что он обязывает принцессу исполнить всё, что вы подпишете от её имени?

— Да, сир.

— Её полномочия в данном вопросе довольно спорны, знаете ли. Дело в её возрасте.

— Ну что ж, сир, если вы не признаете за ней права самой заниматься своим браком, полагаю, мне ничего больше не остаётся, кроме как седлать коня и возвращаться в Шалион.

— Нет-нет, я же не сказал, что оспариваю её права! — В голосе старого короля промелькнуло лёгкое беспокойство. Кэсерил подавил улыбку.

— Конечно, сир, иметь дело с нами означает публично признать её власть и права.

— Хм… верно. Конечно. Молодые так доверчивы. Вот почему блюсти их интересы должны мы, старики. — Он взял в руки список, полученный от Кэсерила накануне. — Я изучил предложенные вами пункты брачного договора. Нам нужно многое обсудить.

— Прошу прощения, сир, это не предложения, это — требования. Если вы хотите дополнить их своими, я внимательно выслушаю вас.

Брови рея изогнулись дугой.

— Конечно, нет. Возьмём, к примеру, это — о порядке наследования в случае несовершеннолетия наследника, если боги благословят их детьми. Несчастный случай во время поездки верхом — и рейна Шалиона становится регентшей Ибры! Это неприемлемо. Бергон подвергается риску на поле боя в отличие от своей жены.

— Ну, это мы надеемся, что она не будет ему подвергаться. Или я малосведущ в истории Ибры, милорд. Мне кажется, что мать принца перенесла две осады?

Лис откашлялся.

— В любом случае, — продолжил Кэсерил, — это риск обоюдный, и таким же должен быть и пункт договора. Исель подвергается риску тяжёлых родов, что, естественно, не угрожает Бергону. Одни неудачные роды — и Бергон становится регентом Шалиона. Сколько ваших жён пережило вас, сэр?

Лис вздохнул, помолчал и сказал:

— Ну тогда вот этот пункт, об именах.

Несколько минут умеренного спора закончились решением, что Бергон ди Ибра-Шалион звучит ничуть не хуже, чем Бергон ди Шалион-Ибра, и данному пункту тоже было позволено остаться.

Лис прикусил губу и задумчиво нахмурился.

— Как я понимаю, лорд Кэсерил, у вас нет земли. Почему же принцесса не наградит вас в соответствии с вашим званием?

— Она награждает меня в соответствии со своим. Исель не рейна Шалиона — пока.

— Уф. С другой стороны, я — рей Ибры и имею возможность высоко оценить ваши заслуги.

Кэсерил только улыбнулся.

Ободрённый Лис заговорил о красивом поместье с видом на море и снял с доски между ними коралловую ладью. Заинтересовавшись, как далеко это может зайти, Кэсерил бросил, что море его мало привлекает. Тогда Лис завёл речь о породистых лошадях и о земле под выгоны, а также о том, каким неподобающим ему видится пункт номер три. На стол встало ещё несколько пешек. Кэсерил равнодушно хмыкнул. Лис деликатно вздохнул и упомянул о деньгах, на которые человек может одеваться в соответствии с ибранским титулом, более высоким, чем кастиллар, и о том, как выгодно может быть переписан пункт номер шесть. К растущей кучке фигур присоединилась жадеитовая ладья. Секретарь продолжал делать пометки. Каждый раз хмыканье Кэсерила вызывало в глазах Лиса выражение уважения и презрения одновременно; кучка фигур всё увеличивалась. Вскоре рей с горечью в голосе заметил:

— Вы играете лучше, чем я ожидал, кастиллар.

В конце концов Лис выпрямился в кресле и повёл рукой в сторону выставленных на стол символов его возможных даров.

— Что вас не устраивает, Кэсерил? Что такого может дать вам эта девочка, чего не могу дать я?

Ухмылка Кэсерила превратилась в весёлую улыбку.

— Ну как же! Уверен, что она сможет предоставить мне недвижимость в Шалионе, которая меня вполне устроит: два шага в длину и шаг в ширину, и это будет моим навечно, — и мягко, чтобы не обидеть, отодвинул фигуры обратно к Лису. — Вероятно, я должен объясниться. У меня в животе опухоль, которая, как я полагаю, скоро убьёт меня. Все эти награды — для живых, как мне кажется. Не для умирающих.

Губы Лиса шевельнулись, на его лице мелькнули изумление, испуг и смущение, каковое было быстро подавлено. У рея вырвался смешок.

— Ха! Пятеро богов! У девчонки достаточно мозгов и жестокости, чтобы преподать мне урок в моём же ремесле! Неудивительно, что она предоставила вам такие полномочия. Демоны Бастарда, она отправила ко мне неподкупного посла!

Три мысли одновременно возникли в голове Кэсерила: первая — у Исель не было столь продуманного плана, вторая — если бы ей указали на это, она сказала бы «Хм!» и запомнила на будущее и третья — Лису не следует знать о первой мысли.

Лис посерьёзнел и более внимательно посмотрел на Кэсерила.

— Мне очень жаль, что вы так больны, кастиллар. Это не повод для смеха. Мать Бергона тоже умерла от опухоли в груди, умерла совсем молодой — в тридцать шесть лет. Все тяготы замужества не укротили и не сломили её, но под конец… ах, впрочем, ладно.

— Мне тридцать шесть, — не мог не заметить печально Кэсерил.

Лис заморгал.

— Тогда вы плохо выглядите.

— Это так, — согласился Кэсерил. Он взял в руки список. — Что ж, вернёмся к брачному договору…

В конечном итоге из списка не было вычеркнуто ни единого пункта, и все они были одобрены. Затем Лис предложил несколько полезных дополнений, с которыми Кэсерил легко согласился. Лис для виду немного посетовал, намекнул, что недурно бы жене повиноваться мужу, — Кэсерил дипломатично промолчал относительно недавних событий ибранской истории, в которых таковое повиновение также не имело места, — и прошёлся насчёт упрямства некоторых женщин, которые слишком много на себя берут.

— Держитесь, сир, — утешил его Кэсерил. — Нынче вам не судьба завоевать для сына королевство. Ваша судьба — завоевать для внука империю.

Лис просветлел. Даже его секретарь улыбнулся.

В конце беседы рей предложил Кэсерилу взять шахматы на память.

— Для себя я их, пожалуй, не возьму, — отклонил его предложение Кэсерил, с сожалением глядя на точёные фигурки, — но если их упакуют должным образом, я с удовольствием отвезу их в Шалион в качестве вашего личного свадебного подарка будущей невестке.

Лис засмеялся и покачал головой.

— Хотел бы я иметь придворного, который был бы так же верен мне за столь ничтожное вознаграждение! Вы и правда ничего не хотите для себя, Кэсерил?

— Только времени.

Лис с сожалением хмыкнул.

— Как и все мы. Но об этом нужно просить богов, а не рея Ибры.

Кэсерил промолчал, хотя губы его дрогнули.

— Я хотел бы увидеть при жизни, как Исель благополучно выйдет замуж. Такой подарок вы и впрямь можете мне сделать, сир, не откладывая дела надолго, — и добавил: — И это действительно срочно — Бергон должен стать принцем-консортом Шалиона прежде, чем Мартоу ди Джиронал станет регентом Шалиона.

Даже Лис был вынужден согласно кивнуть.

Вечером, после обычного банкета у рея и после того, как ему удалось наконец проститься с Бергоном, который, раз уж его друг отклонил все предложенные почести и награды, решил нафаршировать его едой, Кэсерил зашёл в храм. Его высокие круглые залы были пусты и тихи в этот час, служителей тоже почти не было, хотя светильники на стенах горели, как и огонь в центре. Двое священников совершали обход; Кэсерил сердечно поздоровался с ними и прошёл через выложенную плиткой арку во двор Дочери.