Она вернулась ко мне. Но на этот раз она не хотела дать мне тепла, смеха и радости. На этот раз она принесла мне смерть в ее самом ужаснейшем виде.

— Джейн, — сказал я дрожавшим голосом. — Джейн, я хочу, чтобы ты ушла. Тебе нельзя сюда возвращаться, никогда.

— Но это же мой дом. Я же всегда в нем жила.

— Но ты уже не живешь, Джейн. Я хочу, чтобы ты ушла. Не возвращайся сюда больше. Ты уже не та самая Джейн, которую я знал и так хотел.

— Но это же мой дом.

— Это дом для живых людей, а не для пародий на живых людей, восставших из гроба.

— Джон… — прошептала она возбуждающе. — Как ты можешь мне так говорить?

— Могу тебе так говорить, ведь ты уже не Джейн, и я хочу, чтобы ты ушла. Уходи отсюда и оставь меня в покое. Я любил и желал тебя, когда ты была жива, но теперь я уже не люблю тебя.

Постепенно тонкие черты лица Джейн начали изменяться. Я увидел лицо миссис Саймонс, искривившееся от ужасной боли, которое через секунду расплылось и исчезло. Я увидел лица других женщин и лица мужчин, просвечивающие через черты Джейн, как будто она не могла решить, какой ей принять вид. Я увидел Констанс и миссис Гулт, недавно умершую, и лица всех, которые выражали всю муку умирания.

— Они все здесь, — проговорил глубокий булькающий голос. — Все их лица, все их тела. Они все здесь, и все принадлежат мне.

— Кто ты? — спросил я. — Потом я подошел ближе и крикнул на это чудовище. — Кто ты такой?

Чудовище рассмеялось целой гаммой смеха, а потом знакомый мягкий голос сказал:

— Это я, Джейн. Ты не узнаешь меня?

— Ты не Джейн.

— Джон, любимый, как ты можешь так говорить? Что ты выдумываешь?

— Не приближайся ко мне, — предупредил я. — Ты же мертва, так что не приближайся.

— Мертва, Джон? А что же ты знаешь о смерти?

— Знаю достаточно, чтобы выбросить тебя из этого дома.

— Но я же твоя жена, Джон. Мое место здесь. Мое место — быть с тобой. Посмотри, Джон, — она гордо показала на безобразно торчащий живот. — Я буду иметь ребенка от тебя.

В этот момент я был близок к истерике. Я чувствовал, как мой ум встает на дыбы, отказываясь принимать информацию, которую ему доставляли мои уши и глаза. Твоя жена и сын мертвы, — настаивал ум. Это невозможно. Все, что ты видишь и слышишь, это обман. Это невозможно.

— Чего ты хочешь? — спросил я ее. — Скажи мне, чего ты хочешь, и после этого уходи и оставь меня в покое.

Джейн улыбнулась мне почти сексуально, но в ее глазах все еще была та ужасная пустота, а когда она заговорила, то ее голос был жесток и скрипуч, как голос старика, а не девушки, которой еще не исполнилось тридцати.

— Здесь, внизу, очень холодно… холодно и одиноко… как в тюрьме… королевство без подданных и без трона…

— Это значит под водой… в трюме корпуса «Дэвида Дарка»? — спросил я ее.

Она кивнула головой, и мне тут же показалось, что я заметил на мгновение слабенький проблеск голубого света в ее глазах.

— Я так и думала, что ты поймешь, — сказала она. — Я знала с самого начала, что найду в тебе союзника…

— Я собираюсь спасти корпус «Дэвида Дарка», если дело в этом.

— Корабль? Корабль неважен. Должен спасти то, что находится в трюме… ящик, в котором меня заключили эти проклятые люди…

— Я достану также и твой ящик. Но предупреждаю, что собираюсь уничтожить его.

Джейн взорвалась шипящим смехом.

— Уничтожишь меня? Ты не можешь меня уничтожить! Я являюсь частью порядка Вселенной, так же как солнце и звезды, так же, как и сама жизнь. Страна мертвых распростирается в бесконечность под темным небом, а я являюсь ее избранным владыкой. Ты не можешь меня уничтожить!

— По крайней мере, попытаюсь.

— Значит, сам приговоришь себя к смерти в сто крат худшей, чем можешь себе представить. А из-за тебя проклятие падет на всех, кого ты любил, на всех твоих близких; они будут блуждать по стране мертвых целую вечность, без конца, и они никогда не узнают покоя, а им будут известны лишь вечное страдание, угрызения совести и отчаяние.

— Такого ты сделать не можешь, — запротестовал я.

— Ты хочешь меня спровоцировать? — загремел голос демона. — Смотри и убедись сам, убедись своими глазами в моей мощи!

В ту же секунду маленький голый мальчик, максимум пятилетний, вышел из моей спальни и поднял на меня глаза. Медленно, несмело, он потянулся за рукой Джейн, после чего прижался к ней, не спуская с меня взгляда, как будто он меня знал, но перепугался. Джейн растрепала ладонью темные волосы мальчика и посмотрела на меня с лицом, застывшем в маске абсолютного презрения.

— Этот мальчик — твой сын, он так выглядел бы в том возрасте, если бы был жив. Я забрал его жизнь, поскольку если кто-то умирает преждевременно, то отдает мне все оставшиеся годы своей жизни. Всю энергию, всю силу, всю молодость и всю кровь. Я питаюсь невостребованной жизнью, Джон, и верь мне, что если попытаешься мне повредить, то поглощу также и твою жизнь.

Джейн провела рукой по голове мальчика, который исчез так же неожиданно, как и появился. Но я успел навсегда запомнить раздирающую все сердце картину ребенка, которого я зачал вместе с Джейн, а потом потерял. У меня были слезы в глазах, когда Джейн заговорила:

— Достань корпус «Дэвида Дарка», открой медный ящик, но не поднимай меня на руки, поскольку моя сила в ту минуту будет страшной и непобедимой. Если мне поможешь, то вознагражу так же, как наградил Дэвида Дарка: жизнью и здоровьем. Награжу тебя еще и иначе. Слушай внимательно. Если мне поможешь, верну тебе твою жену и твоего сына. У меня есть такая мощь, поскольку я владыка страны умерших, и никто не проходит через эту страну без моего позволения. Я могу их вернуть, и тогда они будут жить так, как жили раньше. Верну тебе также и Констанс Бедфорд. Ты подумал об этом? Помоги мне, Джон, и я верну тебе утерянное счастье.

Я уставился на Джейн, онемев. Сама идея, чтобы возвратить ее, показалась мне безумной и невозможной. Однако, с того времени, когда я впервые услышал скрип садовых качелей в ту темную бурную ночь, случилось уже столько такого, что было безумно и невозможно, что я почти в это поверил. Боже, что за соблазн: снова держать ее великолепное тело в объятиях, снова видеть и слышать ее!

— Не верю, что ты можешь это сделать! — заявил я. — Никто не может воскресить мертвых. К тому же ее тело было раздавлено. Как ты можешь воскресить кого-то, у кого уже нет тела? Не хочу, чтобы повторилась история «Обезьяньей лапки». Не хочу быть как та мать, которая по ночам все слышит, как ее сын стучит в двери.

Джейн улыбнулась нежно и игриво, как будто мечтала о других людях, о других местах. Так, как будто призывала к себе те воспоминания, которых я никогда не буду делить с ней.

— Разве мое тело теперь изуродовано? — спросила она с нажимом, вильнув пышным бедром. — Я была создана из той же матрицы, из которой когда-то появилась. Ты говоришь с тем, кто властвует над процессами жизни и смерти. Мое раздавленное и изуродованное тело уже разложилось. Но я могу жить снова, такая же, как и раньше. И твой сын может жить.

— Не верю тебе, — повторил я, хотя уже начинал верить. Боже, снова владеть ей, касаться ее волос, видеть ее глаза и слышать ее смех. Ручьи слез текли по моим щекам, но я даже не замечал этого.

Изображение Джейн начало снова волноваться и исчезать. Вскоре она стала почти невидимой — еле заметная тень на стене, бестелесный силуэт.

— Джон, — прошептала она, расплываясь в воздухе.

— Подожди! — закричал я. — Джейн, ради Бога, подожди!

— Джон, — повторила она и исчезла.

Я стоял на лестничной площадке так долго, что у меня заболела спина. Потом я вернулся вниз, вошел в салон и налил себе виски из бутылки «Шивас Регал», в которой уже было видно дно. Я решил, что останусь здесь на ночь. Разожгу камин. Может, тепло выманит назад духов. Может, придет такое время, что Джейн и я, мы снова будем сидеть перед камином, как и раньше, и рассказывать друг другу, что мы будем делать, когда станем богаты. Это было больше, чем я мог вынести.